ных организаторов нынешнего Совета. Они научились создавать своих людей-2, полностью и даже с некоторыми усовершенствованиями воспроизводящих образ и подобие своих прародителей, прежде чем управлять звёздными процессами. Что легче – погасить звезду или создать себе подобное?
– Комментарий Совета астрархов, – проскрипел секретарь. – Погасить звезду, равно как и зажечь звезду, равно как и корректировать орбиты любых космических тел, неизмеримо сложнее… Комментарий Совета гилургов: они предлагают снабдить все небесные тела программами-инстинктами, обратив их таким образом в сверх-биотехнов, и тогда задача управления звёздными процессами сведётся к достаточно простым телепатическим командам.
Шквал голубых огней.
– Да, мы можем гасить звёзды и формировать материю из рассеянных элементарных частиц и полей, – отозвались ветроносцы. – Мы можем создавать живые существа и наделять их разумом. Разве не способны мыслить повсеместно распространённые биотехны? А те же люди-2 землян и их аналоги в других цивилизациях? Мы уже достигли в своей деятельности высот, ранее доступных лишь богам и демиургам. Мы управляем практически всеми мыслимыми физическими процессами. И коль скоро разум – такой же физический процесс, то мы можем и должны управлять им. Это неизбежно!
– А имеем ли мы право на это? – спросил доктор Аурзогбэт Триста Двадцать Восьмой. Судя по лукавому выражению его рептильего лика, в таком праве он не сомневался, но хотел не дать остыть дискуссии. – И хотят ли того разумные обитатели Церуса I? Быть может, следует спросить их, пожелают ли они добровольно отказаться от разума – если они сумеют осмыслить наш вопрос и дать столь же осмысленный ответ. В последнем случае было бы уместно отложить нашу дискуссию на срок, достаточный, чтобы те, чью судьбу мы столь самонадеянно пытаемся решать, приобрели своё мнение на этот счёт.
– Другими словами – отказаться от любого вмешательства в ход событий на Церусе I?
– Возможно, и так.
– Подозреваю, коллеги, что по истечении такого срока – а он предвидится достаточно протяжённым, – ни одна разумная раса Церуса I не захочет отказаться от разума, – заговорил смуглолицый виав. От человека его отличала – и то очень условно! – разве что причёска «морской ёж». В молодости Григория Матвеевича она считалась последним криком моды, и земные ландшафты в ту славную пору пестрели «ежами» всех цветов и размеров. Стыдно вспомнить, но и сам он какое-то время… Потом мода сменилась, но у виавов это как было, так и есть – признак социального статуса «полной ответственности». – Это всё равно что обратиться с аналогичным предложением к любой цивилизации из числа членов Галактического Братства – даже если внезапно выяснится, что она есть также продукт искусственного воздействия на её эволюционный процесс в доисторические времена…
– Не исключено также, что к моменту, когда мы сочтём приемлемым явиться на Церус I за ответом на наш вопрос, там не останется уже ни одной разумной расы… – ввернул насмешник-нкианх.
Новая голубая волна.
– Прошло уже три часа, – нетерпеливо зашептал Гунганг, склонившись к уху Григория Матвеевича. – А мы столь же далеки от решения, как и до начала Совета. Или даже дальше, чем были. Они ещё и острить ухитряются!
– Пусть выговорятся, – шёпотом же ответил Энграф. – Если мы затеем голосование сейчас, мнения разделятся.
– А вы-то что решили для себя, коллега?
Энграф промолчал, сделав вид, что не расслышал.
– Вне зависимости от хода обсуждения, – заявил плазмоид из системы Конская Голова (после каждой законченной фразы возникали непродолжительные паузы – лингвар выравнивал темпы восприятия), – наше сообщество хотело бы поднять вопрос о допустимости подобных экспериментов – мы имеем в виду рациоген и весь диапазон аналогичных исследований. Как бы любопытен в научном аспекте ни был результат, последствия его всегда остаются за пределами нравственности. Здесь необходимо чёткое разграничение между этой проблематикой и уже имеющимися у некоторых цивилизаций разработками в области биотехнологии. И такое разграничение достаточно очевидно. Биотехны, люди-2 и так далее – это частица нашей науки и культуры, они не поставлены в прямую зависимость от природы и не нуждаются в экологических нишах. Они созданы нами, мы же даровали им разум, и мы же приняли на себя ответственность за их благополучие. Иногда это достигается ассимиляцией искусственной разумной расы в среде естественного её прародителя, есть и другие пути. И совершенно иное дело, когда объектами, а точнее – жертвами такого эксперимента становятся субстанции природного происхождения, находящиеся в значительной зависимости от законов биоценоза, как это имеет место на Церусе I. Наше сообщество настаивает на осуждении, а также, если Совет ксенологов сочтёт необходимым просить о том тектонов, на запрещении всякого вмешательства в естественные процессы эволюции разума.
– Было бы полезно залучить на наш Совет создателей церусианского рациогена, – сказал богомол из Звёздной Ассоциации Хаффа. – Послушать их мнение. Посмотреть на них… Просто спросить их – зачем они это сделали?
– Комментарий Совета тектонов. В самое ближайшее время будут предприняты шаги к тому, чтобы установить происхождение церусианского рациогена – если факт его существования получит обоснованное подтверждение.
Рошар тихонько задел плечо Энграфа.
– Мне только что сообщили с Церуса I, – сказал он негромко. – Кратов ушёл из-под контроля.
– Что значит – ушёл? – опешил Энграф. – С ним же был его двойник… как бишь его?..
– Кратову непонятным образом удалось сделать Сидящего Быка союзником, и тот отпустил его. Остановить Кратова сейчас уже невозможно. Он находится где-то в районе тех злополучных пещер. Либо он погибнет при попытке уничтожить рациоген – в чём я сомневаюсь, – либо… В общем, всё решится с минуты на минуту. Это не ксенолог, а сумасшедший.
– Или провидец, – пробормотал Энграф. – Впрочем, одно другому никогда не противоречило… У нас есть свободные каналы связи?
– Разумеется. Весь тридцать шестой сектор. Отключить?
– Ни в коем случае. Наблюдайте за ним, Батист.
13
«Когда я доберусь до цели, мозг у меня снова, как тогда, расколется на тысячи враждующих кланов. Сообразить, что надо будет предпринять дальше, я уже не смогу. А я должен пройти внутрь, сквозь эти чёртовы молнии, увидеть рациоген и шарахнуть по нему из фогратора. Не уничтожить – так хотя бы привести в полную негодность. Чтобы никто никогда не смог его восстановить… И действовать я должен автоматически, рефлекторно, потому что моему сознанию в эти минуты будет, к сожалению, не до тела. Вошёл – увидел – выстрелил. Как Юлий Цезарь какой…
Вошёл – увидел – выстрелил.
Вошёл – увидел – выстрелил.
…Если, конечно, смогу увидеть. Глаза-то – они тоже работают через мозг, а мозг у меня будет в отказе. И это очень досадно, потому что мне хотелось бы увидеть этот рациоген. Увидеть – и запомнить на всю жизнь, на что нынче похожа эта дрянь. И я буду бороться с ним в его последнюю минуту, чтобы отвоевать хотя бы участок мозга для себя, для своих глаз, для своей памяти. Ну, а не совладаю… Значит, цепочка команд упрощается: вошёл – выстрелил, вошёл – выстрелил… Ещё ведь и войти надо, под нескончаемым огненным ливнем. Ну, что загадывать наперёд? На месте разберёмся.
Вошёл – выстрелил.
Вошёл – выстрелил.
И – нехудо бы – увидел…
Вот они, заклятые пещеры! Белеют костищем неудачливых искателей чужой мудрости. Не за тем вы ходили, братцы, и не той дорожкой. К мудрости у каждого свой путь – если только она ему впрямь так нужна, что жить без неё никак…»
– Вниз, Рыбуля!
«Ага, заволновалась, закипела, тварина… Почуяла лакомый кус, фонтаны завыбрасывала? Ну нет, нынче я с тобой поквитаюсь. За себя, за этих бедолаг!»
– Кит, атакуем плазму!
Биотехн встрепенулся. Ни разу ещё не слышал он от хозяина такого приказа, от неожиданности едва не попросил повторить. Но сработали программированные инстинкты подчинения – и короткие импульсы искажённого гравитационного поля вдавили белёсое бурунящееся месиво в камень, вмяли его, расплескали и разметали в клочья. «Может, и по пещерам – так же? До чего просто – срыть их под основание, перемолоть в щебёнку! Кстати, откуда я взял, что рациоген будет торчать на виду, словно волшебная лампа в ожидании Аладдина? Его вполне могли замаскировать либо снабдить дополнительной защитой от шустрячков вроде меня… Пусть. Я должен войти в пещеру и увидеть его своими глазами – если, конечно, мне вообще что-то увидится в этот миг…»
– Кит, хочешь ещё энергии?
– Не хочу, я уже отдохнул…
– Сейчас у тебя появится возможность подзаправиться впрок. Как только я покину тебя, по мне ударит энергоразрядное поле. Ты должен не допустить его до меня, заглотать с лапочками, чтобы ни один разряд не перепал мне. Иначе я погибну!
– Так бы и сказал. А то – энергия… Мне свою деть некуда!
«Вошёл – выстрелил. Вошёл – выстрелил… И – независимо от этого – увидел!»
Кратов спрыгнул на обнажившееся каменное подножие сопочника, изъеденное лежавшим здесь недавно плазменным одеялом, обратившееся в трухлявую губку. Раструб фогратора чутко покачивался на уровне груди, палец лежал на клавише пуска. «Кто бы знал, что мне ещё сгодится на что-то умение стрелять не раздумывая? После Псаммы я так надеялся, что с годами оно выветрится из меня, как ненужная дурь, потому что всегда, в любой ситуации, всё-таки нужно думать до выстрела, а не после… У меня и теперь ещё есть время подумать – до того, как я кинусь эту огненную свистопляску, не зная даже, что там, под пологом молний-охранительниц. Может быть, я заблуждаюсь? Может быть, я уподобляюсь злому гению Тун Лу? Ведь лишить мыслящее существо разума – всё равно, что убить его. Право отнимать разум исстари принадлежало богам… А я не бог. Я человек. Грехов у меня хватает. И даже Бубб в конце концов признал меня обычным существом, из плоти и крови – тем более что плоть моя в ту пору была куда как немощна. Я хочу помочь тебе, Бубб, ты-то наверняка поймёшь меня и оправдаешь. Но я не враг и всем остальным. Просто вы, ребята, получили нежданный подарок, разум для вас – что костыли. Нет, походили на костылях – и довольно, дальше топайте своими ногами…»