– Ну, не знаю… Мы просканировали всё пространство вокруг Сиринги, все его уголки и закоулочки.
– На этом-то и строится весь расчёт. Раз вы ничего не нашли, значит – тоссы не найдут и подавно. Только следите, чтобы сдуру никто – ни тоссы, ни в особенности комиссар Ван Тондер – не вздумал пускать в ход оружие!
– Действие протокола о всеобщем моратории на углублённые исследования планеты Сиринга от десятого марта сего года распространяется на космические аппараты Федерации и Тоссханна. Для Ван Тондера это как чтение Библии на сон грядущий.
– И всё же, и всё же… А скажите, Фергус, зачем вы притащили сюда этих борзописцев?
– Господин Консул! – с укоризной сказал директор Данбар. – Вы совершенно не заботитесь о скрижалях!
– Хм! – Кратов с сомнением покосился на дверь, к которой, по его предположениям, наверняка прилипло чьё-то ухо с простенькой золотой серёжкой. – Вы считаете, что Десять заповедей были высечены на камне такими же пустобрёхами?!
10
– Как это вам удалось? – с одобрением спросил Шойкхасс. – Я ведь, признаться, уже и забыл про ваших зверьков! – он начертил на лбу две извилистых линии, что должны были свидетельствовать о напряжённой работе мысли. – Что теперь прикажете делать с двумя единорогами вместо одного, да ещё с этим затейником-сфинксом?
– Вам остаётся капитулировать, советник, – не удержался от небольшой язвы Кратов.
Тоссфенх изобразил кривую ухмылку.
– Я обдумаю ваше предложение. Но предоставим же вашей четвероногой троице перебираться через Огненные Мосты и займёмся Пурпурной Леди.
– Подождите, – забеспокоился Кратов. – Какие ещё Огненные Мосты?!
– А, простите, – сказал Шойкхасс. – Я только что пустил в дело свой трикстер. Разве вы не заметили это по записи транспозиции?
Кратов выругал себя за ротозейство и обратился к таблице последних ходов. Действительно, трикстер только вступил в игру и, как водится, всё и всем испортил. Перекрыл боевым тварям Кратова торную дорогу к лагерям противника. Но и самому Шойкхассу навечно отрезал доступ к живительной влаге Водопадов Ободрения. И коль скоро советник решил отказаться от дармового восстановления тактико-технических качеств своих фигур, это могло означать лишь то, что у него созрел план скорого и победного завершения партии.
– Надеюсь, ваша амазонка не страдает суицидальным комплексом? – с плохо скрываемой иронией осведомился Шойкхасс.
– Отнюдь, – проворчал Кратов. – Это вполне здравомыслящая и рассудительная особа.
– А значит, при серьёзной угрозе её чести и достоинству она непременно ретируется. Или же у вас в резерве есть ещё какая-то… чуть не сорвалось с языка «гадость»!.. нетривиальная комбинация.
Ничего подобного у Кратова не было. В камерном анализе партии они с Моргенштерном, уж и не чая одержать верх, уповали на строенную мощь вырвавшихся на волю зверей, которая могла повергнуть порядки Шойкхасса в хаос и на какое-то время отвлечь его от стремительного бега напролом к желанному трофею. Теперь-то уж не оставалось никаких сил на земле и на воде, способных задержать его.
Кроме единственного трикстера, который ещё не обрушил на игровое поле весь свой разрушительный порыв.
– Вижу и чувствую, – продолжал резвиться тоссфенх. – Зуд в ваших ладонях невольно передаётся и мне. Но наберитесь смирения и оцените всё изящество, с которым я стану омрачать вам доброе расположение духа на протяжении всего вечера.
– Сейчас утро, – буркнул Кратов.
– Перефразируя вашу старинную пословицу – что человеку утро, тоссфенху – вечер…
Жизнерадостно потирая руки – их число, казалось, возросло ещё вдвое! – Шойкхасс кружил по залу. Словно выбирал, с какого конца приступить к нарезанию именинного торта. Кратов, тихонько вздыхая, тащился за ним на небольшом расстоянии. Ему нужно было продержаться, оказывая отчаянное и по возможности эффективное сопротивление, ещё не меньше двух часов. Ничто не свидетельствовало в пользу того, что ему это удастся.
– Но до того, как на ваши войска падёт предгрозовая тьма, – сказал Шойкхасс, – позвольте мне слегка порадовать вас, мастер.
– Какой я вам мастер…
– Мы всесторонне рассмотрели ваше великодушное предложение, сделанное нам в предыдущую встречу, о концессии на Павор. И сочли его весьма перспективным. Когда прикажете приступить к переговорам?
– Торговый атташе Ларокк занят подготовкой документов с нашей стороны. Он вас известит.
– Со своей стороны мы также хотели бы сделать жест доброй воли…
– Неужели откажетесь от Сиринги?!
– Увы, друг мой. Лично я сделал бы это лишь из уважения к вам, но… Спор зашёл чересчур далеко. Весь Тоссханн с живейшим интересом следит за развитием событий. Полагаю, что и Федерация не ожидает от нас малодушной капитуляции.
«Федерация даже не подозревает о том, что вы существуете, – подумал Кратов. – Или это тоже было сказано с подковыркой, хитрый ты чемодан из крокодиловой кожи?»
– Федерация была бы счастлива, если бы вдруг бесследно исчезли все камни преткновения на пути к нашему всеобъемлющему сотрудничеству, – сдвоедушничал он.
– Ну, вне зависимости от того, чем разрешится ситуация с Хиуссоахасасом, мы, бесспорно, останемся самыми искренними друзьями. Особенно если получим в подтверждение дружбы концессию на Павор… Вы слыхали о терраформ-технологии «кремниевой трансмутации»?
– Я не самый большой специалист в этой области.
– Будь вы и специалист, я бы простил ваше невежество. Когда мы предложили эту технологию Совету гилургов, они тоже изумились её простоте и действенности… Вы уже как-то отмечали наше пристрастие к песчаным ландшафтам. Там, где природные условия не отвечают нашим вкусам, мы способны создать привычную для нас среду обитания искусственно, используя стандартные терраформ-технологии.
– Превращаете зелёный шарик в песочно-жёлтый, – поддакнул Кратов. – Что и светит Сиринге в случае вашей победы…
– Мы не ищем лёгких путей. Нам нравится видеть, как планета меняет свой облик на наших глазах. Конечно, наши представления о прекрасном отличны от ваших и порой вступают с вашими эстетическими чувствами в дерзкое противоречие. Мы любим превращать ваши миры в наши. Всё же мы очень разные.
– «Мы не можем ждать милостей от природы»?[12] – спросил Кратов.
– Но возможен и обратный процесс, – продолжал Шойкхасс, пропуская толстенную шпильку мимо ушей. – Научная мысль иногда движется в самых непредсказуемых направлениях. Казалось бы, зачем нам технология, позволяющая обращать сухие, лишённые заметной растительности пустыни во вполне пристойные по земным понятиям сероземы? Разработчиков в своё время лишили вознаграждения и сгоряча даже хотели казнить – время было строгое. Но потом вспомнили о том, что у нас есть друзья с самыми разнообразными экологическими запросами, а следовательно – есть рынок сбыта для подобных знаний…
– У нас тоже есть сходные технологии, – заметил Кратов.
– Конечно, есть. Вы же гораздо более динамично прогрессирующая раса, нежели тоссфенхи. Вы глубже интегрированы в ноосферу Галактического Братства. Но – ваша технология, в отличие от нашей, требует больших затрат энергии и, что особенно важно, времени. Вы предпочитаете открыть десяток новых планет, чем подогнать под свои запросы одну-единственную. Все ваши опыты по практическому терраформированию ограничены Землёй, где вы вот уже два века пытаетесь устранить следы собственной неаккуратности, да ещё, пожалуй, Титанумом. Мы за тот же срок превратили Уссхесайс из мёртвого, голого, лишённого атмосферы каменного шара в достаточно комфортабельный мирок.
– Хорошо, – сказал Кратов. – Цена нашему согласию – разумеется, Сиринга?
– Разумеется, Хиуссоахасас, – кивнул советник.
– Меня распнут на стенах главного шлюза, если я соглашусь.
– А вы не соглашайтесь. Наоборот, шумите и скандальте, порицайте хладнокровных ящеров за присущее им коварство, призывайте на мою голову громы, молнии, фограторные импульсы. Моя голова, – Шойкхасс похлопал себя по лакированной плеши, – и не такое сносила. Зачем вам соглашаться на предательскую сделку? Когда можно попросту забыть про трикстер в кармане…
– Стало быть, я забываю про трикстер, – размышлял Кратов. – Даже не забываю – всего лишь не успеваю употребить его до того момента, как партия становится безнадёжна. Или употребляю там, где будет нанесён ущерб и мне, и вам в равных долях… – Шойкхасс энергично кивал в такт каждому его слову. – Вы с гиканьем и свистом устремляетесь за Речной Свирелью, между тем как Сиринга мягко планирует на ваши шесть ладоней. А затем человечество ни с того ни с сего вдруг оказывается облагодетельствовано замечательной терраформ-технологией…
– Никто не усмотрит связи. Всем известно, что в сравнении со мной вы… как бы вам сказать, чтобы не обидеть… игрок довольно скверный. Даже гроссмейстер Моргенштерн был бы в затруднении спасти такую запущенную позицию. Так что это будет не подношение сомнительного свойства, а утешительный приз проигравшему в честной борьбе. Мы, тоссфенхи, даже среди рептилоидов славимся великодушием. И потом, мы можем оформить это как первоначальный взнос за концессию на Паворе!
– Советник, а ведь вы опасаетесь моего трикстера! – погрозил пальцем Кратов.
– Конечно, опасаюсь, – согласился тот. – Механизм трикстеров для того и введён в правила игры, чтобы до определённой степени уравнять шансы игроков разного класса. Кто знает, что взбредёт в голову этому вашему трикстеру?! А я не люблю рисковать. Мы, тоссфенхи, великодушны, но не безрассудны. Мы ценим хорошо подготовленные экспромты.
– Выходит, моя позиция не так уж и слаба, как вы пытаетесь её представить. Беззастенчиво используя при этом свой авторитет гроссмейстера и изначально присущую мне, как представителю теплокровных млекопитающих, доверчивость!
– Ваша позиция далеко не так сильна, как воображаете вы, – жёстко проговорил Шойкхасс, – да и маэстро Моргенштерн. Я просто хочу сэкономить ваше и своё время. А ещё – сохранить спонтанно возникшие между нашими расами добрые отношения. А ещё – дать вам прилично заработать. Ведь у вас есть в этом деле свой естественный меркантильный интерес?