– Верно ли, председатель, что эти ж… Петэн и Вейган хотят заключить перемирие? Если это так, то я уйду вместе с флотом. Вы поняли меня?
Я поздравил его и вернулся домой завтракать с чувством бодрости, вызванным встречей со столь решительным человеком.
В тот же день у Поля Рейно собралось несколько человек. Он передал нам ответ Соединенных Штатов на его первое письменное послание. Вашингтон обещал умножить усилия Америки. Рейно сообщил нам также, что он отправил президенту Рузвельту новое послание сугубо личного характера. В нем он заявил, что, если Соединенные Штаты не вступят в войну, Франции придется вступить в переговоры с неприятелем. Жанненэ разумно отметил опасность подобной формулировки, ибо может сложиться впечатление, будто на Соединенные Штаты оказывается давление и делается попытка без всякого основания взвалить на них ответственность.
Было совершенно ясно, что положение в высшей степени серьезное. С тех пор как встал вопрос о перемирии, я не переставал думать о происходящем. Как старый картезианец, аналитик, я составил для самого себя записку. На содержащихся в ней доводах основывалось мое резко отрицательное отношение к перемирию и положительное – к так называемому голландскому решению.
1. Если на суше положение действительно безнадежное (что было бы страшным несчастьем), то в этом случае пленение или капитуляция армии коснется лишь войск метрополии. Остальные соединения сухопутной армии (Алжира и империи), флот и авиация будут на свободе.
2. Голландское решение обеспечивает независимость правительству. Безоговорочная капитуляция превращает государство в пленника и лишает его возможности воссоздать свои вооруженные силы. Однако государство выше армии, и его необходимо спасти.
3. Голландское решение позволит соблюдать наши договоры с Англией и Польшей. Я основывал всю свою внешнюю политику – порой тщетно, как, например, в вопросе о долгах Америке, – на соблюдении данного слова. Из всех достояний самым ценным является честь. Франция, какой я ее себе представляю, какой люблю, не может нарушить свое слово.
4. Это решение не является актом предательства е отношении государств, подобно нам подвергшихся вторжению и заявившим, что они остаются вместе с нами.
5. Оно даст нам возможность продолжать борьбу против Италии и даже, быть может, одержать верх над этой союзницей Германии.
6. В случае посредничества оно не лишает нас возможности извлечь из него выгоду.
Итак, перед нами два пути: первый – норвежский и голландский, второй – путь Леопольда III. Я выбрал первый и, поскольку я сам пришел к этому убеждению, обосновал его и на нем остановился, с тех пор не менял его.
Теперь, спустя пять лет, я не сожалею ни о своих мыслях, ни о своих поступках. Пусть меня поймут правильно. Для меня речь шла не о том, чтобы вновь бросить в битву армию, более не способную, по словам ее командиров, вести борьбу. Речь шла о том, чтобы в обстановке ужасного разгрома спасти государство, ограничить опустошение. Имелись ли люди, которые хотели, чтобы государство, республику постигла та же участь, что и армию? Не мне судить об этом. Я излагаю лишь свои доводы. Ничего более.
В субботу, 15 июня, в 16 часов совет министров собрался у президента республики в резиденции префекта департамента Жиронды. Я не присутствовал на этом исключительно важном заседании, поскольку не был министром и рассказываю о нем со слов Поля Рейно.
Генерал Вейган с большей настойчивостью, чем когда-либо раньше, потребовал заключения перемирия. Приглашенный на заседание совета генерал Лаффон, командующий округом Бордо, сообщил трагические сведения о военном положении. После этого Вейган и Дарлан удалились. Рейно вновь заявил о своем стремлении продолжать войну. Шотан заговорил о соображениях гуманности и сослался на отчаянное положение наших солдат. «Я готов отдать приказ о прекращении огня, – ответил Рейно, который, подобно мне, выбрал голландское решение. – Это будет самым гуманным, решением, ибо обсуждение перемирия потребует нескольких дней, в то время как приказ о прекращении огня войдет в действие немедленно». Совет министров, по-видимому, стал склоняться к этому же мнению. Маршалу Петэну было поручено предупредить Вейгана, ожидавшего в соседней комнате, однако Вейган не поддержал этого решения.
И вот тогда, по словам Поля Рейно, выступил с предложением Шотан. Он заявил, что убежден в том, что германские условия перемирия будут неприемлемыми. Нужно поэтому их спровоцировать, и тогда французский народ поймет необходимость продолжения борьбы и переезда правительства в Северную Африку. У Англии можно было бы испросить согласия на подобную демонстрацию. Некоторые члены правительства одобрительно встретили предложение Шотана. Рейно выступил против него, ссылаясь на то, что оно сломит сопротивление, однако число министров, благоприятно относившихся к идее Петэна – Вейгана, возросло. Рейно подсчитал голоса: тринадцать министров высказались за предложение Шотана, шесть – против. «В этих условиях, – заявил Рейно президенту республики, – я подаю в отставку». Он согласился только проконсультироваться с Англией. При этом Рейно должен был заявить, что эта консультация проводится не от его собственного имени, а от имени большинства совета министров. Рейно потребовал от маршала Петэна признания в том, что выдача французского флота явилась бы актом, противоречащим чести нации. После заседания совета министров он вызвал для информации посла Великобритании и генерала Спиерса.
Этим и закончился драматический день – суббота, 15 июня.
В ночь с 15-го на 16-е я отправился повидать Манделя. Он по-прежнему был тверд и хранил спокойствие. Но вот настало воскресенье, 16 июня. В 9 часов Жанненэ и я поехали к президенту республики, чтобы подтвердить ему наше мнение.
Затем Жанненэ и я посетили Поля Рейно по его приглашению. Он сообщил нам, что в 11 часов должен собраться совет министров и решить вопрос о переезде властей. В соответствии с законом Рейно вновь просил нас высказать свое мнение по этому поводу. Оно совершенно определенное: мы требуем переезда. По желанию премьер-министра мы подтвердили свое мнение в присутствии министров. От имени председателей обеих палат – сената и палаты депутатов Жанненэ заявил министрам, что ввиду приближения неприятеля для сохранения национального суверенитета необходим отъезд правительства, а также продолжение сопротивления. Перед уходом я сказал Рейно: «Я предпочитаю, чтобы меня расстреляли боши, нежели презирали французы».
Встретился с послом Великобритании – он был очень расстроен. «Только конгресс может принять решение», – гласил ответ Вашингтона.
В такой обстановке открылось первое заседание совета министров 16 июня. Рассказываю о нем со слов Поля Рейно. До начала прений маршал Петэн зачитал письмо об отставке. Он мотивировал ее затяжкой с перемирием. После этого Петэн хотел уйти из зала заседаний. Президент республики удержал его, однако маршал не сел, а остался стоять, готовый удалиться. Рейно заявил, что ему надо подумать над ответом. Заседание было отложено до 17 часов.
Обмен мнениями между Францией и Англией
После этого заседания у президента республики в присутствии Манделя и министра Поля Телье произошло, как уверяют, столкновение между Полем Рейно и Рейганом. Последний вновь потребовал немедленного заключения перемирия и отказа от голландского решения. Разница во взглядах между ними понятна. Вейган хотел капитуляции самого правительства, государства и республики. Во второй половине дня английский посол и генерал Спиерс доставили председателю совета министров первую телеграмму (из Лондона, в 13.30). В ней говорилось, что соглашение, запрещающее любые сепаратные переговоры, накладывает обязательства не на то или иное правительство, а на Францию в целом, честь которой тем самым становится под удар. Британское правительство соглашалось с тем, чтобы Франция обратилась с просьбой об условиях перемирия в случае, если французский флот будет отведен в английские порты, поскольку Великобритания полна решимости продолжать войну.
Приблизительно в те же часы 16-го генерал де Голль дважды звонил Рейно и сообщил ему, что Англия предлагает проект объединения обеих стран в виде создания «нерушимой франко-британской нации». Предлагается объединить ресурсы обеих стран (с последующим их восстановлением), поскольку война будет вестись отныне под руководством единого кабинета. Рейно в принципе согласился с этим предложением, к которому я охотно присоединился. В нем можно было узнать смелый и оригинальный ум Уинстона Черчилля.
Второе в этот зловещий день заседание совета министров началось в 16 и закончилось в 20 часов. Рейно зачитал ответ президента Рузвельта. «Пока французский народ продолжает отстаивать свободу, – говорилось в ответе, – а следовательно, свободу демократических институтов во всем мире, до тех пор он может быть уверен, что Соединенные Штаты будут посылать ему самые разнообразные военные материалы и продовольствие во все растущих количествах. Я знаю, Вы поймете, что эти заявления не влекут за собой никакого обязательства военного характера. Подобное обязательство может принять только Конгресс». Итак, Англия отказалась дать согласие на франко-германское перемирие, предложив франко-британский союз, против которого выступил Шотан. Рейно по-прежнему стоял на позициях, враждебных перемирию. Шотан повторил мысль, сформулированную им накануне, но встретил сопротивление Манделя. Президент Лебрен отдавал себе отчет в том, что большинство совета министров поддерживает идею перемирия. Рейно заявил, что он более не в состоянии возглавлять совет министров и что его кабинет подает в отставку. Тем временем Вейган, под давлением генерала Жоржа, потребовал безотлагательного заключения перемирия. Враг уже достиг северных подступов к Дижону и вышел к берегам Соны. Под угрозой находился Лион.