Двери распахнулись, прервав мысли Вейдэльа, и в зал вошли двое. Первый был высоким и мускулистым, тяжёлый тёмный плащ окутывал его с ног до плеч, заколотый спереди брошью в форме черепа. Длинные светлые волосы лежали спокойно, тонкие губы были плотно сжаты, а серые глаза смотрели холодно и высокомерно. Второй, одетый в чёрный с сиреневым костюм, был ниже ростом. Его голубые глаза казались стеклянными на бледном неподвижном лице. Оба были вооружены короткими мечами.
Глава 4
Остановившись перед троном, вампиры опустились на колени и склонили головы.
— Встаньте, — велел Вейдэль и, когда они повиновались, сказал: — Я решил, что нам всем необходим совет Оракула. Отправляйтесь в Храм и передайте Эртанору, что мы придём завтра в первом часу ночи.
— Да, Повелитель, — оба поклонились. — Мы благодарим вас за оказанную честь.
Движением руки Вейдэль отпустил их. В зал снова вбежали Слуги.
— Какие будут приказания, Хозяин? — спросил старший из них.
— Позовите Мейстера, — велел Вейдэль. — Хочу немного развеяться.
— Не нужно беспокоить этих никчёмных пустомель! — тоненький голосок раздался у дверей, и в тронный зал вбежал горбатый карлик в ярко-красной одежде, на животе перехваченной золотым поясом. — Я всегда появляюсь сам и, заметьте, неизменно вовремя. Ну, чего встали⁈ — бросил он Слугам. — Убирайтесь! Не видите, вы надоели Повелителю?
Вейдэль с улыбкой отпустил Слуг и поудобнее устроился на троне, окидывая придворного шута ироничным взглядом.
— Мой князь желает развлечься? — карлик расшаркался, едва удерживая равновесия. При этом его левый глаз, горящий, словно тлеющий уголёк, вперился в лицо Вейдэля. — Могу предложить первосортных шлюшек с лучших восточных базаров. Берёг для себя, но чем не пожертвуешь ради любимого правителя? Нет? Ах да, ведь у вас есть жена. Виноват, каждый раз забываю. Тогда, может, повелитель не откажется выслушать коротенькую и поучительную историю, недавно услышанную мною из уст одного заморского купца, до смерти замученного в застенках этого благословенного замка, да прольются все мыслимые щедроты на его доброго хозяина?
— Пожалуй, — милостиво согласился Вейдэль.
Шут Мейстер всегда знал, как поднять ему настроение. Неистощимый на выдумки, грубый и циничный, он был живым символом Бальгона.
— Тогда позволь, князь, примоститься у твоих ног, — с этими словами карлик подковылял к трону и уселся на нижнюю ступеньку. — Так тебе будет удобнее пнуть меня, если мой рассказ не понравится, — пояснил он.
— Начинай, — велел Вейдэль.
— Хорошо. Итак, в некотором королевстве жил один жестокий правитель. Он прославился тем, что обожал сажать людей на кол. Для этого он часто заманивал в свой замок не только врагов, но и собственных подданных, которых почитал за скот и подозревал во всевозможных изменах. Поистине ни до, ни после не было короля, способного сравниться в зверствах с этим человеком. Иногда по совершенно неизвестной причине он казнил население целой деревни, расставив по склонам холма колья различной длины.
— Поему различной? — спросил Вейдэль.
— Ваша внимательность бежит впереди вашей любознательности, князь! — восторженно завопил карлик. — Самый высокий кол предоставлялся старосте, дабы тот мог перед смертью в последний раз окинуть взглядом свои владения. Если же кольев не хватало (по нерадивости палачей, не сумевших угадать всю меру ненасытной жестокости своего господина, или же из-за нехватки леса), то остальных обречённых варили живьём, душили, вешали, колесовали, разрывали деревьями, четвертовали или ослепляли. Словом, не существовало пытки, неизвестной этому жестокому и, вероятно, безумному, тирану.
— Признайся, ты всё это выдумал, — перебил шута Вейдэль. — Никто не может быть так бесчеловечен!
— Уверяю вас, повелитель, — проговорил Мейстер, приняв обиженный вид, — что каждое слово в моём рассказе — истинная правда! Король этот существовал и прозывался Владом Драконом, а вычитал я о нём в нашем же архиве, где, как вам известно, собрано множество книг.
— Ладно, — Вейдэль махнул рукой. — Можешь продолжать.
— Благодарю, мой господин, — карлик слегка поклонился. — Так вот. Однажды этот правитель, показавшийся вашей милости столь необузданно жестоким, отмочил шутку позабористей. Он согнал на холм множество народу, и на глазах у несчастных солдаты сожгли их дома, а затем начали сажать всех подряд на колья. К вечеру склон превратился в лес безжизненных или извивающихся тел, а по его склонам рекою лилась кровь. Один из дожидавшихся своей участи содрогнулся при виде этого, и тогда прославленный правитель, о котором идёт речь в моём повествовании, велел посадить несчастного на самый высокий кол, дабы уберечь от неприятных запахов человеческих фекалий и крови. Сам он спокойно ужинал у подножия, наблюдая за агонией умирающих, — карлик остановился и выдержал паузу, ожидая, что Вейдэль засмеётся.
Правителя Бальгона действительно позабавил рассказ шута, но не настолько, чтобы он пришёл в доброе расположение духа. Мейстер, почувствовав это, набрал в лёгкие побольше воздуха и заговорил снова:
— Но на этом не кончается моя повесть. Был ещё и такой случай. Однажды этот правитель пригласил в свой замок бедняков, усадил их за свой стол, накормил, а затем объявил, что вся пища была отравлена, после чего преспокойно наблюдал за медленной агонией умиравших. Тех, кто мучился слишком долго и наскучил хозяину замка, добили слуги. Потом этот убийца, столь хладнокровно расправлявшийся с ни в чём не повинными людьми, не раз говаривал, что сделал это для того, чтобы искоренить в своём королевстве бедность, ибо не мог выносить страданий простого народа.
Вейдэль усмехнулся.
— Что ж, это тоже способ! — кивнул он, разглядывая мозаику на полу. — Но я предпочитаю шутки повеселее. Ты сегодня слишком мрачен, мой дорогой шут.
Карлик скорчил недоумевающую физиономию и пожал плечами.
— Ну, хорошо, у меня осталась ещё одна история, но если и она не удовлетворит Ваше Величество, то я умываю руки!
— Идёт, — согласился Вейдэль. — Подожди только, пока я позову слугу. Думаю, ты не откажешься промочить горло.
— Разумеется, нет! — отозвался Мейстер.
Когда слуга принёс графин и два наполненных золотистым вином бокала, Вейдэль подал один карлику, а другой взял себе.
— За то, чтобы твои шутки стали веселее, и мне не пришлось искать нового шута! — провозгласил он и пригубил вино.
— Выпью за это с удовольствием! — отозвался Мейстер, залпом осушая бокал. — Теперь я могу продолжать?
— Пожалуй.
— Ну, так вот. Всё у того же правителя была любовница. Застав его однажды в дурном расположении духа, она решила развеселить его, сообщив, что беременна. Поистине, только женщине могло взбрести в голову воспользоваться столь сомнительным способом поднять мужчине настроение! Словом, как и следовало ожидать, её любовник отнюдь не обрадовался новости, обвинил свою пассию во лжи и, чтобы тут же уличить её, выхватил меч и распорол ей живот…
— Хватит! — прервал карлика Вейдэль, ставя бокал на подлокотник. — Убирайся, мне не нравятся твои шутки!
Мейстер скатился со ступеньки и принял обиженную позу.
— Ты меня слышал? — спросил Вейдэль. — Оставь меня!
Шут мигом ретировался за дверь, семеня коротенькими ножками, похожий в своём алом костюме на перезрелый помидор.
Вызвав слуг, Вейдэль велел унести из тронного зала светильники и направился в свои покои. По пути его мысли вернулись в прежнее русло. От решения Оракула зависело многое. Действовать по указанию бога — это одно, а подчиниться голосованию — совсем другое. Лучше бы Молох на этот раз внял зову и объявил свою волю. Конечно, война с Малдонией начнётся в любом случае, но кто её развяжет — вампиры или люди — решит либо Оракул, либо Вардан.
Хотя правителем Бальгона являлся Вейдэль, его слово не всегда было последним. Мнению Большого Совета придавалось большое значение. Почти все серьёзные решения принимались на нём.
Глава 5
Вейдэль взошёл на трон после того, как погиб Грингфельд — первый созданный Молохом Прародитель и глава рода, к которому принадлежал Вейдэль. Его жена Мелисса имела статус Слуги, и как бы ни хотел он освободить её, не мог ничего поделать, разве что умереть, поскольку Хозяином она могла стать только после смерти обратившего её. Это угнетало его, он хотел, чтобы его жена была свободна, но закон посвящения в высшие вампиры оставался неизменен. Это тебе не каким-нибудь стригоем стать, «заразившись» от чёрной крови павшей Звезды.
Думал ли Вейдэль, что их отношения изменятся? Едва ли. Скорее, он чувствовал себя виноватым перед Мелиссой, ведь по статусу она была ниже его, а ему хотелось быть с ней равным во всём.
Вейдэль внезапно остановился на полдороге в свои покои. Постояв несколько секунд, он свернул в ближайший коридор, а затем спустился по узкой каменной лестнице в подземелье замка. Здесь всегда было темно, но в стенах виднелись железные уключины для факелов. На полу толстым слоем лежала пыль, лишь в центре прохода темнела протоптанная дорожка. Вейдэль задержался перед невысокой мраморной плитой, служившей дверью в усыпальницу, где были захоронены герои — в основном, прославившиеся воины Бальгона. Он опустил рычаг, и проход начал медленно открываться. В лицо пахнуло сыростью и плесенью. Вейдэль стал спускаться по крутой каменной лестнице. Вокруг царил кромешный мрак, но ему это не мешало, ибо он, как и все носферату, прекрасно видел в темноте.
Через некоторое время вампир оказался в длинном зале с низким сводчатым потолком. Здесь было светло благодаря факелам на стенах. Трое Слуг играли за столом в кости. Одного из них Вейдэль знал — это был смотритель подземелий по имени Карий, из клана Ванхорна.
При появлении Вейдэля Слуги подскочили и в недоумении смотрели на него несколько секунд, а затем Карий, опомнившись, поспешно поклонился. Остальные последовали его примеру. Вампиры находились в согнутом положении несколько дольше, чем было необходимо — чтобы искупить своё первоначальное замешательство.