Кейн остановился перед красной дубовой дверью. Взявшись за стальное кольцо, зажатое в львиных клыках на двери, несколько раз громко постучал. Ему незамедлительно ответил приятный женский голос:
– Здравствуйте. Пожалуйста, назовите себя и огласите цель визита.
– Кейн Брустер, пришёл выбить дурь из Лотара Дрэмма.
Прошло минут пять, прежде чем дверь всё-таки открылась. Миновав тесный коридорчик, Кейн оказался в просторной комнате. С того раза, как он тут был в последний раз, ничего кардинально не изменилось: повсюду декоративные светильники в виде свечей, мягкий ковёр под ногами, красивые муляжи мечей, щитов и топоров на стенах, лакированный дубовый стол у окна и несколько резных стульев вокруг него. Не долго думая, Брустер плюхнулся в мягкое кресло, закинул ногу на ногу и стал рассматривать откровенный портрет имперской куртизанки над большой двуспальной кроватью, застеленной красными покрывалами – у Лотара явно слабость к красному цвету.
Вскоре появился и сам хозяин квартиры с влажными волосами до плеч. Судя по его недовольному лицу, он не был рад раннему гостю.
– Чем обязан? Денег в долг не дам, сначала старое верни. – Дрэмм скрестил руки на груди и оперся плечом на одну из четырёх резных ножек кровати, выполненных в виде обнажённых дев, тянувшихся руками к потолку.
– Да? А мне казалось, что я тебе всё вернул. – Кейн ухмыльнулся разбитой губой, отчего запёкшаяся было на ней корочка лопнула. Скривившись, облизнул ранку и промокнул её рукавом. – Что-то ты какой-то помятый, Лотар. Синяки на руке и ссадина на челюсти тебя, наверное, безмерно радуют, да?
– На себя сначала посмотри. – Дрэмм нахмурился. – Тебе-то кто накостылял?
Кейн пожал плечами и уставился на куртизанку.
– А шут его знает, не помню. Может, это даже мы друг другу наваляли.
Лотар окинул гостя задумчивым взглядом: неопрятно одет в видавшие виды одежды, костяшки пальцев на грязных руках, с обкусанными под корень ногтями, сбиты и покрыты корочкой из запёкшейся крови; чёрные глаза глубоко посажены на худощавом лице с жёсткой бородой, а спутанные и засаленные волосы с проседью разбросаны по плечам. Бывший барон не переставал удивлялся тому, как, несмотря на практически каждодневные потасовки, его гостю удалось не только сохранить все зубы, но и умудриться ни разу не сломать прямого носа. Не меньше удивлял и тот факт, что они были своего рода друзьями. Это было поразительно, если учитывать, что Брустер был колонистом, а он имперцем. Хотя, как говорят в народе – солдат солдату ровня, независимо от того, за чью сторону они воюют. Поэтому, несмотря на свою глубокую неприязнь к Кейну, Лотар сразу понял, к чему тот ведёт. Повернувшись к портрету куртизанки, он засунул руку под полог и что-то быстро прошептал – картина едва заметно потускнела.
– Думаешь, нас разняли часовые и наложили чары забвения? – Дрэмм сел на кровать.
Кейн вновь пожал плечами.
– Не исключено. Контроль за делами и мыслями в Акмее новость не новая. – Он задумчиво поскрёб свою щетину. – Ты, кстати, сейчас как, всё так же булавки точишь?
Дрэмм скривился.
– Не булавки, а гвозди. Я точу гвозди.
– Да без разницы, всё равно точишь. Просто у меня тут открылась заманчивая перспектива по смене работы. Интересует?
– Скажем так, я готов выслушать.
– Вот и славно, – Кейн подался вперёд, сцепил руки в замок и сложил их на колени. – Мне тут шепнули, что Эгида набирает ветеранскую братию для работы на Винтаде.
– И? – Дрэмм выгнул бровь. – Не вижу ничего заманчивого.
– Разве? Что у меня, что у тебя работа-то дрянь – я грузчик, ты гвозди точишь. По мне так лучше помереть где-нибудь, чем продолжать гнить здесь.
– Ну если ты так торопишься отправиться к Теламару, то я готов тебе помочь. Тебе что больше нравится, петля или меч? – Лотар поднялся, снял со стены один из декоративных мечей и деловито осмотрел его. – Правда рубить придётся долго, кроме муляжа ничего нет. Но я постараюсь, можешь мне довериться. Мы же с тобой «друзья».
– Ага, и после того, как ты отправишь меня в бездну, тебя сразу же выпрут из Акмеи. – Кейн раздраженно дёрнул губой. – Слушай, неужели тебе здесь так нравится?
– Вот именно, – Дрэмм вернул меч на место, – мне и тут неплохо живётся: хороший дом, простая работа и денег хватает на куртизанок по выходным. Зачем мне рисковать своей шкурой ради чего-то эфемерного? Проще уж продолжать жить в Акмее.
Кейн развёл руками:
– Дело твоё. Я предложил, ты отказался. Не буду тебе мешать подыхать со скуки и дальше. – Кейн встал и направился к выходу, но у самой двери обернулся. – Прощай, может больше и не свидимся.
Не дожидаясь ответа, он вышел из дома.
Кран громко хрипел, выплёвывая мутную воду, которая перед тем, как исчезнуть в нутре ржавой раковины, смешивалась со свежей кровью на его руках и становилась слегка розоватой. Ополоснув руки, Бэн ещё раз тщательно промыл их с дезинфицирующей жидкостью, после чего стряхнул воду и насухо вытер тряпкой. Повернувшись к столу, взял поднос с уже обработанными инструментами и, пройдя в конец комнаты, аккуратно опустил их в раствор.
Он замер, когда со стола позади него раздалось тихое поскуливание. Прищурившись, Бэн слегка повернул голову и внимательно прислушался. Скулёж повторился. Нахмурившись, он открыл настенный шкафчик и извлёк стальной шприц с длинной иглой и ампулу с голубым препаратом. Встряхнув раствор, проткнул пробку и заполнил шприц на два деления. Вернув ампулу на место, приблизился к столу и нежно погладил перебинтованного пса, который жалобно скулил, смотря на него полными боли глазами. Ободряюще улыбнувшись, Бэн мягко ввёл иглу в мышцу, и вскоре собака погрузилась в сон. Отложив шприц, взял пса на руки и перенёс в клетку, в которую ранее положил удобную подстилку. Погладив его напоследок, закрыл дверцу и вышел из операционной.
Устало сев за стол, Бэн зевнул и хрустнул пальцами, после чего лениво постучал костяшками по чугунному бюсту, у которого отсутствовала левая часть лица. Причём сама фигура была асимметрична, что создавало вид, словно бы недостающий кусок головы был вырван. Помнится, именно из-за этого дефекта ему и не хотели продавать его, но он настоял.
– Слушаю вас, мэссэр Уилторс. – Бэн улыбнулся, услышав этот жуткий скрипучий голос, который раздался из разорванной головы.
– Передай господину Нифалу, что с Найло всё хорошо, и он может забрать его домой.
– Будет исполнено, – проговорил антураж и вновь умолк.
Он вновь было откинулся на спинку кресла, но расслабиться ему не дали. Колокольчик над дверью тихонько звякнул, извещая о приходе нового клиента, и Бэн был вынужден подняться и пройти за высокую стойку у левой стены. В приёмную вошла знакомая сгорбленная, шаркающая ногами и жеманно улыбающаяся ярко накрашенными губами старушка в маленькой чёрной шляпке на голове и с оттягивающей одну руку клеткой. Доктор через силу выдавил из себя улыбку и поприветствовал её:
– Госпожа Датлди, добрый день!
– Ох, оставьте, – она замахала свободной рукой. – Какой же это добрый день, если солнце не может погреть мои старые косточки? А ведь когда-то меня уверяли, что на Эг-Вигади можно жить беззаботно! Вокруг одни вруны и проходимцы.
– Куда же без них, – поддакнул он.
– Никуда. Только прямиком в могилу.
«Это я бы с радостью устроил», – подумал про себя Бэн, а вслух произнёс:
– Вы ещё всех нас переживёте, госпожа Датлди.
– Уж я-то постараюсь прожить ещё годок, – она поставила на стойку клетку, и её лицо мгновенно изменилось: она посмотрела на него таким грустным взглядом и заговорила таким жалобным голосом, словно хотела, чтобы он почувствовал всю потаённую в ней скорбь и глубокие страдания, которые она ежесекундно испытывает, – а вот моя Мисси, по видимому, не дотянет и до завтра.
Старушка вытащила заранее подготовленный платок и промокнула невидимые слёзы. Бэн нахмурился и заглянул в клетку, где на голом полу лежал усмарский тион, стоивший в колониях несколько тысяч марок.
– А что опять случилось?
– Не знаю! – Датлди всплеснула руками. – Она просто лежит целыми днями, ничего не ест и очень тяжело дышит. Бедняжка Мисси. Она даже начала гадить под себя, представляете? – На мгновение жалобный тон сменился возмущённым и она, поджав губы, бросила недовольный взгляд на клетку. Но потом её лицо разгладилось и грустная улыбка вновь вернулась. – А может… может, её лучше удавить, чтобы не мучилась?
Лицо Бэна окаменело, и он сухо произнёс:
– Сейчас посмотрим, что с ней не так.
Постелив на стойку мягкую подстилку, он открыл клетку и осторожно достал из неё собачку, которая испуганно забилась как можно дальше и отказывалась покидать её. Госпожа Датлди внимательно наблюдала за тем, как он поглаживает истощавшую собачку и осторожно ощупывает её.
– Не перестаю удивляться тому, что такой здоровяк, как вы, лечит животных. Вам бы в кузне молотом ворочать, а не тварей дрожащих спасать. Это ещё хорошо, что вы не имперец.
Бэн на мгновение замер, а потом как можно непринуждённее спросил, продолжая осмотр:
– А что, есть разница в том, кто именно лечит?
– Конечно! – казалось, она была шокирована до глубины души тем, что он не понимает таких элементарных вещей. – Все имперцы подлые скоты, пожри их бездна! В них нет ни капли сострадания не то что к животным, а даже к собственным детям.
– Неужели… – руки у него задрожали и его взгляд невольно метнулся к антуражу. Он во всех красках представил себе, как хватает эту старую стерву за шкирку и остервенело вминает её лицо этой полубашкой. С большим трудом он отвёл взгляд и сосредоточился на собачке.
– Да, можете себе представить, – продолжала распаляться Датлди. – Они совершенно не заботились о своих выродках. С детства воспитывали в них жестокость и ненависть к нам, к колонистам, и заставляли приносить кровавые жертвы своим бесовским божкам! Нелюдь, одним словом. И знаете, я слышала, – она опёрлась руками на стойку и подалась вперёд, – что они живут среди нас! Да-да, представьте себе! А ведь все наши беды только из-за них. Как по мне, так выселить бы их всех до одного за барьер и дело с концом – если они так верят в своих хвалёных богов, то пусть они и спасают это прогнившее племя. А мы уже достаточно от них натерпелись. Вон, – она махнула рукой, – вся страна лежит в руинах. Так что пусть или отрабатывают, или отправляются на все че