— Еще раз повторяю, — сказал Аргус. — Сказанные-во-Тьме любят лишь себя. Им не знакома сама идея самопожертвования. Нет ни единого шанса, что старший из них пошел бы на смерть только ради того, чтобы ввести нас в заблуждение. А он мертв, в этом нет никаких сомнений. Меня им не провести.
— Ясно, — рыцарь склонился над картой, провел пальцами по предполагаемому маршруту движения от Цитадели до Заставных Башен. — Я думаю, нам следует выступать так скоро, как только возможно. Успехи нужно развивать.
Он поднял глаза на Мать-Настоятельницу:
— Когда Сестры Огня будут готовы отправиться в поход?
Глайхара-Солнечный-Клинок молчала несколько секунд, словно не понимая, о чем ее спрашивают. Видимо, благородная гордячка, презирающая иные народы, сейчас боролась в ней с испуганной служительницей культа, чье божество у нее на глазах поставило одного из презренных вровень с собой. Ей никак не удавалось понять и принять, что придется выполнять приказы представителя низшей расы, который к тому же был младше ее лет на восемьсот пятьдесят, а то и на все девятьсот.
— Через десять минут, — ответила она, наконец. — Мы готовы отправляться через десять минут.
— Так быстро не нужно. Сперва необходимо дождаться окончания работы Стального Кузнеца. Как только оружие окажется в наших руках, выдвигаемся! — Вольфганг ткнул пальцем в нарисованные холмы, расположенные к северо-востоку от изображения Цитадели. — Вот цель нашего первого перехода. Доберемся туда к середине завтрашнего дня, встанем лагерем, будем на привале до вечера. Я думаю, разумнее всего двигаться ночью и утром, чтобы в случае нападения демонов каждый боец был на ногах и готов сражаться…
— Постой! — воскликнул Скалогрыз и, вскочив, подковылял к столу. — А как же подмога из Торгорского Кряжа? Им же еще почти целые сутки пути сюда.
— Они нас догонят…
— Гномы догонят эльфов? — Роргар фыркнул. — Не смеши мои шестеренки!
— Мы будем двигаться по ночам, а значит, довольно медленно. Не переживай, дружище. В крайнем случае мы всегда сможем их дождаться.
— А почему бы не дождаться здесь, под прикрытием стен и башен?
— Потому что в этом нет смысла. Даже если Сказанные-во-Тьме прямо сейчас отправят свою армию штурмовать нас, она доберется сюда не раньше чем через неделю. А они не отправят, потому что у них пока меньше бойцов. Если же демоны явятся сами, то никакие стены, никакие башни и никакие крыши от них не защитят. Ты понимаешь это не хуже меня. А тянуть время, собираться с силами, ждать чего-то… мы не можем себе этого позволить. Нам нечем кормить войска — припасов в кладовых Цитадели хватит от силы на десять дней. Пока у нас есть хотя бы численное преимущество, нужно его использовать.
— Ладно, — проворчал Роргар. — Я половины не понял из того, что ты продвигал, но делать нечего, поступай, как считаешь нужным.
— Пусть они знают, что мы идем! — воскликнул Вольфганг. — Пусть они видят, что мы не боимся, приближаемся, готовые разворошить их змеиное гнездо. Пусть понимают: времени у них не остается, нужно срочно предпринимать хоть какие-то действия. Пусть совершают ошибки!
— Как бы нам не совершить.
— Кроме столь ценных замечаний, есть еще предложения по существу?
Гном пожал плечами. Рыцарь посмотрел на эльфийку, бросил быстрый взгляд в темноту, скрывающую Двухголового Бога.
— Значит, решено, — сказал он, чувствуя, как при этих словах сила уходит из его ног, словно после пары кружек крепкого пива. — Нужно выступать.
— Я отдам приказы! — Мать-Настоятельница кивнула ему и, резко развернувшись, вышла из комнаты.
— Суровая бабища, однако, — протянул гном, глядя ей вслед. — Слушайте, я вот что думаю. А если все-таки мы суем голову в ловушку? Вдруг окажется, что младшие демоны, эти Сказанные-как-их-там, сговорились между собой и с Химерой за спиной старшего, подставили его? Возможно такое?
Вольфганг пожал плечами. Аргус грузно двинулся во мраке, медленно ответил:
— Вряд ли. Они ведь по сути — единое целое. Что известно одному, известно всем. У них не может быть секретов друг от друга. Кроме того, они не настолько коварны, как некоторые седобородые гномы.
— Ха! — усмехнулся Скалогрыз. — Ладно, пусть так. Теперь буду спать спокойнее… когда в следующий раз представится такая возможность.
Он направился к выходу, на пороге обернулся:
— И борода у меня не седая. Это просто пепел. Не вычищается.
Гном скрылся за дверью.
Вольфганг некоторое время смотрел на карту, потом опустился на пол рядом со столом.
— Верно ли я поступаю? — спросил он темноту.
Тишина тянулась долго, в конце концов, когда казалось, что ответа уже не будет, он пришел — тихий, шелестящий голос внутренних сомнений:
— Ты держишь в руках будущее мира. Любое решение ошибочно.
— Если бы не брат, я бы отказался. Бросил бы все в бездну.
— Ты слишком плохого мнения о себе. Как любой хороший человек, впрочем.
— Рихард еще жив?
— Тебе и самому прекрасно известно, что жив. Великий дар, обладателем которого он стал, изменит будущее всех четырех народов. За одним этим уже стоило отправляться в поход.
— Почему ты всегда говоришь загадками, старик?
— Потому что свет причиняет боль моей коже.
Вольфганг закрыл глаза, прислонился затылком к ножке стола. Тишина вокруг была нерушимой, такой же плотной и тяжелой, как крепостные стены. Если бы она еще могла защитить от опасностей, оградить от Сказанных-во-Тьме! Но слова сильнее тишины. Всегда.
Глава IIIНагра
Он вновь стоял на краю нижней челюсти гигантской каменной обезьяны. Только теперь двигаться предстояло в обратную сторону, сквозь завесу небытия в реальность. Вид отсюда открывался просто фантастический. Огромное оранжевое солнце погружалось в закатную дымку на восточном краю горизонта, окрашивая розовым необъятное безоблачное небо, в котором лениво кружили черные грифы. Внизу сверкала миллионами отсветов поверхность залива, на этот раз спокойная и умиротворенная, тронутая лишь легкой рябью. Неровными громадами поднимались из воды скалы, причудливо иссеченные ветром, украшенные грубыми, но величественными изваяниями давно забытых орочьих вождей. По склонам их ползли джунгли, цепляясь за камни и выступы, кое-где взбираясь даже на отвесные стены. Изумрудно-зеленые кроны пальм слабо колыхались под ветром. Далеко впереди, в проеме между двумя смотрящими друг другу в глаза статуями первобытных орков, над тонущими в бледном тумане водопадами, виднелась одинокая гора. Ее заснеженная вершина возвышалась над окружающим миром гигантским белым клыком. От всей картины веяло такой тишиной и безмятежностью, что на глаза наворачивались слезы. Он исчезнет, и его дети, если им суждено появиться, исчезнут, целые поколения уйдут на темные тропы, дела их обратятся в прах, а здесь ничего не изменится. Все так же будут сутулиться могучие каменные орки, все так же будут чертить круги в небе хищные птицы, а джунгли — продолжать карабкаться вверх по отвесным скалистым стенам. Этому месту не важны войны, эпидемии, катастрофы, его не интересуют достижения искусства или алхимической науки, ему безразличны проблемы престолонаследия и клятвопреступления. Это вечность, вечность собственной персоной.
— Я бы хотел вернуться сюда, — сказал Рихард тому, кто бесшумно появился за его спиной. — Однажды.
— Вернешься, — ответил орк-провожатый. Свежий кривой шрам на щеке мешал ему говорить, поэтому он произносил слова медленно, излишне отчетливо. — Все рано или поздно возвращаются.
— Нет, я о другом. Хотел бы побывать здесь еще… до той поры, когда придется. При жизни.
— От вас сюда нелегко добраться. Надо ехать на юго-восток. Через Красные Камни и Карраз-Гул. А потом сквозь джунгли и болота Ру-Аркха.
— Знаю. Надеюсь, будет возможность попробовать.
— Это опасно.
— Там, на другой стороне, везде опасно.
— Верно.
Рихард обернулся. Орк стоял, прислонившись плечом к каменному клыку, сложив на груди мускулистые руки. Поза его выражала уверенность и спокойствие. Ему уже нечего было бояться.
— Ты ведь не можешь вернуться туда? — спросил Рихард.
— Нет, — орк пожал плечами. — И не хочу.
— Почему?
— Здесь многое узнаешь. Многое понимаешь. Различаешь причины и основы. Видишь другие, далекие места. Там тоже живут, борются, страдают. За разные вещи. Чаще всего — за сущую ерунду.
— За власть и деньги? — грустно усмехнулся Рихард.
— Да. За добычу. А сюда ее с собой не забрать.
Рыцарь кивнул:
— Мы ничем не лучше. Помню, когда я был еще мальчишкой, нам с братом говорили, что богатство не утащить на темные тропы, а если и удастся, то, чем больше у тебя всяческого барахла, тем медленнее ты идешь, и тем больше шансов отстать от своих и заблудиться в вечной тьме. Но те же самые люди, что делились с нами этой мудростью, как собаки дрались друг с другом из-за наследства, судились с соседями из-за земельных наделов и в три шкуры драли с крестьян оброк.
— Жизнь кусает, да сразу пережевывает, — изрек орк. — Ладно, паладин. Тебе пора.
— Точно. Мост не рухнет подо мной?
— Не знаю, — оскалился орк. Из-за шрама на щеке получилось жутко. — В обратную сторону по нему не так уж часто ходят.
— Не поспоришь.
— Удачи тебе.
— Спасибо. И до встречи.
Рихард на мгновение зажмурился — не в страхе, а в восхищении, впитывая в себя ослепительную тишину этого места, — а потом шагнул на первую доску настила. Потемневшие от времени и влаги канаты заскрипели, натягиваясь. Вполне реальная пенька, вполне реальная плесень в узлах. Вполне реальные сотни локтей между ним и пестрящей бликами поверхностью воды внизу. Все вокруг выглядело слишком настоящим, чтобы просто исчезнуть, испариться. Далеко над головой пронзительно вскрикнул гриф. Ноздри ловили сырой, терпкий запах джунглей…
Однако когда он открыл глаза, вокруг была темнота.
— Награ, — пробормотал Скалогрыз, раскуривая трубку. — Что вообще за название такое?