Осталась ждать в лесу густом.
Тому удачи выпал миг –
Оленя первым он настиг.
Добычу захватив с собой,
Спешат охотники домой –
Чтоб завершив обратный путь,
В Карадигане отдохнуть.
Вот ужин кончился, – веселье
Царит кругом: все захмелели.
Король баронам говорит, –
За то, что им олень убит,
Ему б награду взять не грех
У той, что здесь прекрасней всех.
Но ропот пробежал по кругу:
Клянутся рыцари друг другу,
Что веское тут нужно слово
Копья или меча стального.
И каждый рвется в бой, стремясь
Победой доказать сейчас,
Что красоты земной царица –
Его любовь, его девица.
Смущенный пылкостью такой,
Говен качает головой.
Он молвит: «Государь, ваш двор
Худой затеял разговор.
Твердят все рыцари, толкуя
О королевском поцелуе:
Вражды и схваток боевых
Не избежать в делах таких».
Король Артур ему в ответ:
«Племянник[14], нужен мне совет,
Как без стыда, без униженья
Я б выйти мог из положенья».
Бароны славные толпой
Собрались на совет большой.
Король Идер[15] явился, он
Был самым первым приглашен.
Затем король Кадоалан[16], –
Ему великий разум дан,
Король Амаугин[17], за ними
Жирфлет[18] и Кей[19] идут с другими.
Немало славных храбрецов
Сошлось на королевский зов.
Столь шумным разговор из стал,
Что королева вышла в зал.
О встрече с рыцарем она
Всем им поведала сполна.
О карлике, что так бесчестно
По ручке девушки прелестной
Ременной плетью полоснул,
О том, как злобно он хлестнул
Эрека по лицу, и тот
Теперь одной лишь мести ждет,
По следу рыцаря стремится,
Чтоб отомщенным возвратиться,
Не позже, чем в трехдневный срок,
Когда того захочет бог.
«Быть может, государь, и вам,
И знатным этим господам
Угодно мой совет принять
И с поцелуем обождать
Три дня, пока не будет снова
Средь нас Эрек». И это слово
Одобрил сразу весь совет.
Эрек все время едет вслед
За рыцарем, врагом надменным,
За карликом с бичом ременным,
И видит: замок перед ними
Прекрасный, с башнями большими.
Во двор въезжают без помех,
Веселье в замке, шум и смех,
Затем, что много было там
И рыцарей, и юных дам.
Тут кормят хилого пока,
Линяющего ястребка,
Там гладят сокола, который
Ласкает опереньем взоры,
Тут отдыхающие гости
На разный лад играют в кости,
А там другие день-деньской
Сидят над шахматной доской.
У стойл работают скребницы,
В покоях рядятся девицы,
Здесь рыцарь, карлик с ним и дева
Знакомы всем, и справа, слева
К нему приятели спешат,
Его приезду каждый рад,
Его приветливо встречают,
Эрека же не замечают:
Здесь никому он не знаком.
Эрек за ними входит в дом:
Он хочет видеть, где дадут
Его обидчику приют.
И, убедясь, что тот устроен,
Он сам, доволен и спокоен,
Искать убежища идет.
И видит: у одних ворот
Во двор убогий и худой
Сидит почти совсем седой
Достойный рыцарь. Видно было,
Что грусть как будто омрачила
Лицо приятное его.
Сидит, и рядом – никого.
«Заеду, – думает Эрек: –
Сдается, добрый человек».
Едва он въехал, – в тот же миг
К нему бросается старик;
Эрек еще не молвил слова, –
Его встречают, как родного:
«Прошу вас, окажите честь.
Всегда для гостя место есть.
Любых потребуйте услуг».
Эрек в ответ: «Спасибо, друг,
Я вам не стану докучать:
Мне б только переночевать».
И вот Эрек сошел с коня.
Старик, обычаи храня,
Сам под уздцы коня ведет,
Чтоб гостю оказать почет.
Жену торопит он явиться
И дочь, красавицу-девицу,
Что рукодельем занималась
В тот миг, хотя над чем старалась –
Не знаю, право. Небогат
Был этой девушки наряд;
Рубашка скромного покроя
И платье белое простое
Из домотканого холста.
Во всем сквозила нищета.
До дырок износилась ткань,
Жалка, убога эта рвань,
Но тело, скрытое под ней
Тем и прекрасней и нежней.
И впрямь была она красива.
С любовью здесь такое диво
Природа мудро создала,
Его украсив, чем могла,
Самой себе на удивленье:
Как столь чудесное творенье
Могло на свет явиться вдруг?
Да, из ее не выйдет рук,
Какие б ни были старанья,
Еще такое же созданье.
Она сама свидетель честный,
Что девушки такой прелестной
Еще на свете не видали.
Скажу – поверите едва ли:
Был ярче блеск ее волос
Изольды светлокудрой[20] кос.
И лилий чище и белей
Чело склоненное у ней.
По коже этой белоснежной
Румянец разливался нежный,
И было словно волшебство
Сиянье теплое его.
Светло, как две звезды большие,
Мерцали очи голубые.
Господь не часто создает
Глаза такие, нос и рот.
Глядеть поистине отрада
На них, не отрывая взгляда.
Так мы от зеркала подчас
Упорных не отводим глаз.
Ничем еще не смущена,
На зов отца идет она.
Но рыцаря завидев влруг –
Смятенье это иль испуг, –
Назад отпрянула слегка:
Чужой, пришлец издалека...
И даже гуще покраснела.
Эрек молчит оторопело:
Краса такая перед ним.
Старик-отец невозмутим,
От молвит: «Доченька моя,
Прими от рыцаря коня
И в стойло отведи, где в ряд
Мои на привязи стоят,
И расседлай, и разнуздай,
И корму свежего задай.
Почисти, чтоб, здоров и сыт,
У нас имел он должный вид».
Вот девушка берет коня
И от нагрудного ремня
И от узды освобождает,
Седло она с него снимает, –
Все ловко так: привычно ей
Отцовских пестовать коней.
Почистила и напоила,
В кормушку сена наложила,
А также свежего овса,
И снова девица-краса
Идет к отцу. «Моя родная,
Во всяком деле поспевая,
Теперь ты гостю послужи,
Почет, как должно, окажи
И за руку введи в наш дом».
Она – ей не забыть о том –
Дочь не простого человека,
Учтиво в дом ведет Эрека.
Хозяйка раньше их пошла
И все в порядок привела.
Пуховики и покрывала
Для ложа длинного достала,
Где сядут гость, супруг, она.
Напротив дочка их – одна.
Пылало пламя в очаге
И на единственном слуге
Лежала в доме вся работа
И всякая о всех забота.
В помощники для разных дел
Он и служанки не имел,
Но в кухне даром не возясь,
Все приготовил он тотчас –
И мясо, и к нему приправу,
И дичь зажарена на славу.
Чтоб руки мыть перед едой,
Несет два тазика с водой.
Стол белой скатертью покрыт,
Хлеб подан и вино стоит,
И мясо подано, и птица.
И время за еду садиться.
За трапезою каждый съел
И выпил, сколько захотел.
Отужинали. Убран стол.
Решил Эрек, что час пришел
Хозяина порасспросить
И любопытство утолить.
«Любезный друг: молчать невмочь –
Прелестнейшая ваша дочь
В такое рубище одета.
Как допускаете вы это?»
«Ах, друг мой, – тот ему в ответ, –
Достатка в доме нашем нет.
Да, горько мне, что вижу я
Любимое свое дитя
В одежде нищенской такой.
Да кто же властен над судьбой?
Вся жизнь – походы и сраженья,
А без хозяина именья
Пошли в продажу и в заклад.
Такие есть, кто был бы рад
Получше дочь мою одеть,
Когда б я это мог стерпеть.
Владелец замка вон того –
Она племянница его –
Богач и граф, всегда готов
Ей надарить любых обнов.
И здесь у нас любой барон,
Каким бы важным ни был он,
На ней охотно бы женился,
Когда я только б согласился.
Но ей, быть может, в некий срок
Иную честь дарует бог:
Появится, пред ней склонясь,
Сын королевский, граф иль князь.
И не достойна ли без спора
Она знатнейшего сеньора?
Ведь ни одна у нас девица
С ней красотою не сравнится.
Но больше, чем красой, она
Душевной прелестью славна.
Не в каждое свое созданье
Такое светлое сознанье
Вложил господь. Когда отрада
Моя со мной – чего мне надо?
В ней мое счастье, в ней мой свет,
И утешенье, и совет,
Богатства все и блага все,
И вся краса в ее красе».
На том умолкнул он. Но вот
Опять вопросы задает
Ему Эрек: зачем сейчас
Толпа такая собралась
В том замке, почему кругом
Любой, хоть самый бедный, дом
Так полон рыцарей и дам,
И слуг, и что творится там?
Ведь сбор подобный не случаен.
И говорит ему хозяин:
«Друг милый, эти господа,
Бароны местные, сюда
В богатый замок – стар и млад –
На праздненство попасть хотят.
А что им эта толкотня –
Дождаться б завтрашнего дня!
Вот завтра будет шум иной,
Когда увидят всей толпой:
Стоит серебряный шесток,
На нем красивый ястребок,
Раз пять линявший или шесть,[21]
Такого взять – большая честь.
Кто хочет чести той добиться,
С собою приведет девицу –
Избранницу, чью красоту
И светлый ум, и чистоту,
Объявит смело выше спора