– Мирослава правду говорит, – поддержала ее лупоглазая жена однорукого рыбака. – Я сама это от жены Истомы слышала.
– Прогнать ведьму надо! – выкрикнула жена одноглазого сапожника.
– А я про что и говорю, – сказала Мирослава.
– И обрить ее, – снова выкрикнула жена одноглазого сапожника. – А то возомнила себя королевой.
– Правильно! – согласились женщины.
– И помоями ее облить, я ведро возьму! – крикнула жена военного.
– Не надо помоями, – отрезала Мирослава. – Нести далеко.
– Ну да, – согласились женщины.
– Мы лучше у Фроники помои возьмем, если надо будет.
– А как с Фроникой быть, – спросила толстая жена тощего паромщика.
– За три клипе она и сама ведьму на лысо побреет, – заявила Мирослава.
И женщины направились к дому бабки Фроники
Темнело. Уставшие, но довольные после удачной охоты мужики ввалились в большой дом.
Еда была готова. Мирослава довольно раскладывала ее по тарелкам. Мужики затащили бочку чистой драконьей воды и, не разбавляя ее, разливали по кружкам.
Яромир смотрел на свою жену и понимал по ее довольному выражению лица, что эта гадина что-то натворила. Отужинав он отвел Мирославу в отдельную комнату.
Мужики пили и смеялись над Ермаком за то, что для него чистая драконья вода казалась слишком крепкой.
Неожиданно из отдельной комнаты вылетела Мирослава, вслед за ней злой как черт вышел Яромир. Он подошел к свое супруге и что есть силы вмазал ей кулаком по морде.
После звонкого шлепка дом погрузился в тишину. Мирослава упала и застонала плюясь кровью.
Яромир вышел к мужикам, чтобы все могли видеть его.
– Братья, пришла беда, откуда не ждали, от баб наших.
– Так оно издавна было известно, что бабы дуры! – выкрикнул кузнец.
Яромир грозно посмотрел на него и продолжил:
– Когда мы охотились, жены наши пошли к ведьме, – все оживились, но Яромира никто не перебил. – Прогнать они ее хотели и дабы мысль лучше донести обрили и избили.
– Ну, дурные и черт с ними, бабские дела, что в них вмешиваться, – сказал военный.
– Так бы оно и было, будь девка обычной – да наша ведьма, а ведьмы общаются с другими ведьмами и как только другие ведьмы узнают, что мы сделали с одной из них, то прибудут сюда. И тогда окажемся мы на месте того-самого дракона.
Мужиков окунула холодная паника. Ермак, перебравший драконьей воды, выбежал на улицу держась за рот. Мирослава простонала валяясь на полу.
– Что нам делать, Яромир?
– Избавиться от нее, пока она Аговеть не покинула, да забыть, что была тут вовсе.
– А с ведьмой то справимся? – спросил кузнец.
– Бабы наши справились, мы чем хуже? – ответил Яромир.
– Я не про то, Истому все помнят…
– Да не было никогда никакого проклятья и ведьмой та девка не была. Да только подцепил от нее Истома заразу какую-то и помер от того. Я же сам его к монахам возил, они подтвердят. А истории все ваши от скучной жизни появляются.
Если бы это сказал кто-либо другой, спор мог продолжаться пару дней, но в словах и мудрости Яромира никто не сомневался.
– То есть, чего хочешь можно делать с нею? – уточнил кузнец.
– Делайте с ней, что хотите, собирайте всех кого встретите. К утру она должна быть мертва.
Получив отмашку толпа оживленно ринулась к дому бабки Фроники.
Ермак пролетел мимо верещащей Фроники и вбежал в комнату Дианы.
Она лежала на полу, остриженная, забитая, в грязи и собственной крови. Ермак захлопнул за собой дверь, обойдя Диану загасил пламя одинокой свечи и, окунувшись во мрак, наклонился перед колдуньей, но шум на первом этаже заставил его встать.
«Опоздал».
Ермак прислонился к стене возле двери и закрыл глаза. Шаги. Два человека поднимались по скрипучей лестнице. Диана простонала от боли. Стукнула не прибитая к лестнице доска – между владельцами шагов и Ермаком осталось восемь шагов и дверь. На мгновение дыхание Ермака заглушило все оставшееся окружение.
«Это не моя война. Не моя», – повторял Ермак.
Сердцебиение и шаги за дверью вошли в один такт и одновременно остановились. Ермак отступил назад и открыл глаза. Грубый мужской голос что-то пробубнил по ту сторону стены и в этот же момент дверь выбило с петель, вслед за дверью залетел кузнец и с разбега пнул Диану в живот, за ним забежал тощий паромщик.
«Не моя», – повторил Ермак, сжал кастет и ударом наотмашь уложил тощего паромщика. Кузнец обернулся, в его лицо плотно впечатался кастет, он упал и нога Ермака прибила голову кузнеца в пол.
Диана еще не понимала суть происходящего, но зато понимал Ермак. За один момент после первого удара и в этот же миг миролюбивые деревенщины превратилась в жаждущих крови дикарей, а Аговеть стала местом, где будут похоронены Диана из Ароса и Ермак из Тураха.
Ермак обошел Диану и осторожно посмотрел в окно: у входа собиралась толпа, но заходить пока никто не решался, лишь бабка Фроника выбежала наружу с криками и визгом о ведьме и чужаке.
Ермак поднял Диану на руки, пройдя над павшими телами перенес ее к себе и уложил на кровать. Комнату заполняла темнота, только тонкие оранжевые линии от играющего в печи огня немного освещали помещение. Ермак забаррикадировал дверь шкафом и посмотрел в окно: народ с этой стороны здания не собирался, но было слышно, как все больше местных подходят с другой стороны.
Ермак взглянул на Диану, остриженная и избитая она лежала на кровати, не двигалась и уже не дышала.
Толпа снаружи кричала: «Ермак, сучий сын, ворачивай нам ведьму».
Неровные куски волос торчали на ее голове. Левая щека превратилась в кашу, одежда в тряпки. Ведьма была мертва.
«Живым я не выберусь», – сказал себе Ермак, подошел к шкафу, нащупал кулек, который оставил ему Велибор и, бросив его содержимое в ступку, начал распаривать на огне.
Толпа кричала, Ермак их не слушал.
«Выходи поганое отрепье».
Из ступки повалил темно-зеленый дым. Ермак снял ее с огня и подошел к Диане.
«Эй, козодой, мы спалим дом».
Ермак разжал ее стиснутую челюсть, зажал двумя пальцами прямой носик, вдохнул в себя пары прытника-угрюма и коснулся ее губ своими. Зеленый дым направился в ее легкие, забирая все свободное пространство.
«Дерьмо песье».
Не отрывая руки от ее носа Ермак снова вдохнул зеленый дым и прислонился к нежным губам.
Кровеносные сосуды молодой девушки впитали в себя зеленую отраву и разнесли ее по организму. Диана закашляла, открыла глаза и отпрянула от Ермака.
«Ты труп чужак».
– Спокойно, спокойно, – произнес Ермак полушепотом. – Вдохни разок, – он протянул Диане ступку.
Она недоверчиво посмотрела на дымящийся сосуд, затем на Ермака.
«Ермак, сучий потрах, выходи со своей ведьмой».
– Вдохни, – как можно мягче произнес Ермак.
Не зная, верить ли ему или нет, не зная, что было с ней, когда она была без чувств, Диана колебалась.
«Мы заходим! Потрошить тебя как дракона будем».
– Вдохни, – прикрикнул Ермак.
Диана вдохнула из протянутой к ней ступки.
«Ведьма, мы идем за тобой».
– Сейчас будет сложно, – инструктировал Ермак колдунью. – Из-за принятого тобой вещества твои мысли поменяются, но не пугайся, скоро тебе станет лучше. Главное, что ты жива.
Грохот и лязг раздался по всему помещению – толпа зашла внутрь.
Ермак схватил Диану за руку и бросился к окну.
Они с грохотом свалились с пологой крыши вместе с кусками прогнившей черепицы и впечатались в мягкую землю. Увязая в грязи и навозе огорода бабки Фроники Ермак и Диана смогли добежать лишь до соседнего дома.
Забившись в щель старой разваливавшейся завалинки они засели по колено в опилках. Ермак слышал ее сбившееся дыхание. Ощущал, бьющееся, словно табун бегущих лошадей, свое сердце. Видел силуэты проходящих деревенщин с факелами. Знал, что шансов вырваться мало. Понимал, что с рассветом их не будет вовсе. Черная ночь уже ждала увидеть пару смертей.
«Выходи, чертов пес».
Диана пискнула – Ермак зажал ей рот ладонью.
Местные дикари остановились и начали осматриваться по сторонам. Один из них что-то заметил и они направились в сторону беглецов.
Из-за прытника-угрюма Диану трясло и знобило, Ермак обнял ее. В паре шагах от его ног, замерла толпа и вдруг резко и с криками побежала куда-то в сторону.
Выбравшись из под завалинки Диана и Ермак метнулись к ближайшему сараю. Врубившись в накрененную стену, они остановились, чтобы прислушаться.
«Их нужно найти. С чужаком черт с ним, а вот ведьма».
Голос находился совсем близко. Шаги двух или трех человек обходили сарай с другой стороны. Ермак затаил дыхание. Чавканье от шагов усиливалось – враги приближались. Ермак схватил руку спутницы и они нырнули в сарай.
«Чертова мотыга», – выругался про себя Ермак, когда он и Диана споткнулись о валявшийся черенок.
«Там кто-то есть», – заорал голос за деревянной стеной сарая.
Ермак схватил какую-то крепкую дубину и сделал пару шагов ко входу, чтобы Диана оказалась за его спиной.
«Вам хана», – выкрикнул хриплый мужской голос.
Ермак стоял у входа. Его правое колено дрожало, словно пыталось выбиться наружу. Над головой, руки крепко сжимали дубину, которая оказалась тяжелой и оказалось колуном.
Ермак ориентировался по звуку, убирая в своем воображении стены сарая, и представляя, где в данный момент находятся противники.
Колун врезался в кость и пробил череп, теплые кусочки мозга и крови опорошили руки и лицо Ермака. Тут же что-то острое пронзило его левую кисть. Второй противник, оказавшийся военным, повалил Ермака на землю. Тонкое холодное перо, окутанное кровью хаотично задергалось, снова и снова протыкая руку. Ермак вбил свой кулак в морду противника. Перо еще раз проткнуло его левую руку. Он прижал целой рукой военного к себе, не давая ему маневра для ударов. Перо вошло в плечо. Ермак впился зубами в щетинистую щеку. Соперник с силой прижал его к полу, заорал и скорчился – колун перебил его позвоночник.