— Уснёшь тут.
— А тебе бы не помешало. Выглядишь ты неважно.
— Мне не обязательно спать. Моя подруга — была лучшей лекаркой в нашем центре. Она сейчас сама выспится, а потом меня быстро в порядок приведёт.
— Ты не просто хорош, ты намного лучше, чем я предполагал! — сказал Милютин и рассмеялся.
В Великий Новгород мы вылетели на вертолёте. Это было оптимальное средство передвижения в плане скорости и надёжности. Вертолёт с защитой от магического и механического урона и двумя сильными магами воздуха на борту был практически неуязвим, и в отличие от самолёта, в случае атаки спокойно опускался магами на землю даже при неработающих или горящих двигателях.
В самом начале пути Агата восстановила мне силы. Затем мы все позавтракали. А потом до самого конца почти трёхчасовой дороги я рассказывал Милютину о своих приключениях: от похищения в Подмосковье до побега из центра «Ост» и прибытия на белорусскую границу.
Глава 2
В Великий Новгород мы прибыли в начале десятого. Точнее, не в сам Новгород, а в расположенный неподалёку от столицы госпиталь КФБ. Заведение, как и сказал ранее Милютин, было закрытым. Я бы даже сказал: очень закрытым. Четыре длинных четырёхэтажных корпуса располагалось в глухом лесу и походили больше не на госпиталь, а на закрытый военный исследовательский центр. И скорее всего, так оно и было.
На крыше одного из корпусов находилась вертолётная площадка. На неё мы и сели. Яроша и внучку Воронцова сразу же унесли сотрудники загадочного заведения, а нам с Агатой Милютин дал пять минут, чтобы попрощаться. Тем более всё равно надо было дождаться переводчика — по-русски Агата не понимала, и до этого момента всё ей переводил я.
Мы отошли от вертолётной площадки к краю крыши, чтобы поговорить наедине. Я огляделся — вокруг, насколько хватало глаз, простирался лес. Возникало ощущение, что мы находимся где-то очень далеко от цивилизации. Агату, видимо, посетили те же самые мысли, потому что она крепко схватила меня за руку и негромко сказала:
— Что-то мне как-то не по себе от этого всего. Очень уж это место похоже на Восточный, только больше размером.
— Главное отличие этого места от Восточного в том, что здесь тебе помогут восстановить память и после этого сразу отпустят домой, к родителям, — сказал я. — Не переживай и не бойся. Иван Иванович — хороший человек, и он хочет нам только добра.
— Я вспомнила: ты этого Ивана Ивановича часто звал во сне и потом, когда выпил зелье.
— Ну вот. Ты тогда спрашивала, кто это. Теперь видишь.
— И ещё ты вспоминал какую-то Милу.
— Милу ты не увидишь.
— Почему?
— Потому что это было очень давно, она сейчас далеко, и эту страницу своей жизни я перелистнул.
— Роберт, ты раньше говорил, что она просто твоя знакомая. Это твоя бывшая девушка, да?
— Да.
— Точно бывшая?
— Да.
Агата обняла меня, поцеловала в щёку и прошептала в ухо:
— А кто нынешняя?
— Не знаю, — ответил я. — То ли Агата, то ли Аня. Всё никак не могу выбрать.
Агата рассмеялась и опять меня поцеловала.
— Кстати, — заметил я. — Надо нам переходить на наши настоящие имена. А то нас могут не понять, если мы в Кутузовке будем звать друг друга польскими именами.
— Надо, — согласилась подруга. — Но как-то это непривычно. Может, когда мне вернут память, будет легче сменить имя.
— Ну да, — согласился я. — А то вдруг окажется, что ты и не Аня вовсе.
— И не русская? И что тогда со мной будет?
— Да пошутил я, — поспешил я успокоить подругу. — Русская ты. Но даже если и нет, то тебя в любом случае вернут домой. Назад в Восточный не отправят. Здесь можешь не переживать. Но я уверен, что ты русская. И совсем скоро ты в этом убедишься. Думаю, уже сегодня. На самом деле, процедура восстановления памяти для хорошего менталиста дело несложное и недолгое. И что-то мне подсказывает, что в этом заведении есть хорошие менталисты.
— Всё равно страшно.
— Не бойся, всё будет хорошо. Скоро ты увидишь свою семью.
— Это да, но вот как они меня встретят?
— Ты опять за своё? С великой радостью они тебя встретят. Какая-то ты слишком мнительная. Сделай себе какой-нибудь отвар или эликсир успокаивающий.
— Не смешно, — пробурчала Агата и насупилась. — Я ужасно переживаю. Как я буду с ними разговаривать? Я даже русского не знаю.
— Ты его знаешь. И вспомнишь уже сегодня. Не переживай. А, вообще, я тут подумал, это хороший бонус нам в компенсацию за потерянное в Восточном время — почти идеальное знание немецкого языка.
— Слабое утешение.
— Ну как могу, так и утешаю, — сказал я и поцеловал подругу.
— Вот такое утешение работает лучше, — сказала Агата-Аня и улыбнулась. — Как думаешь, мы скоро увидимся?
— В том, что тебя с твоим Даром зачислят на подготовительный курс в Кутузовку, я даже не сомневаюсь. Но на всякий случай попрошу Ивана Ивановича посодействовать. Зачисление происходит по факту прибытия в академию. Поэтому как надоест дома отдыхать, как соскучишься по мне, так и приезжай.
— Ну тогда я почти сразу и приеду. Я уже по тебе скучаю, — сказала подруга и рассмеялась, затем она опять меня крепко обняла, прижалась к моей щеке своими огненно-рыжими волосами и добавила: — Хорошо, что мы есть друг у друга, Роберт. То есть, Роман.
— Можно просто Рома, но пока можно и Роберт. Я тоже сейчас расстанусь с Агатой, а в следующий раз уже встречусь с Аней! — сказал я и поцеловал подругу. — А Восточный и всё, что с ним было связано, мы забудем, как неприятный сон.
Пока мы разговаривали на краю крыши, пришёл переводчик и с ним какой-то серьёзный мужчина в белом халате, торчащем из-под куртки. Мы направились к вертолёту. Серьёзный мужчина о чём-то быстро переговорил с Милютиным, после чего увёл мою Агату-Аню. Когда мы с Иваном Ивановичем остались вдвоём, я спросил:
— А это точно госпиталь?
— Скажем так, — ответил Милютин. — Девушек здесь будут лечить и восстанавливать.
«А беднягу Яроша здесь будут пытать», — мысленно закончил я фразу за генералом КФБ.
Из загадочного госпиталя мы с Иваном Ивановичем вылетели уже непосредственно в Великий Новгород. Следующим местом нашей посадки стала крыша столичного управления КФБ.
— А Вы мне не расскажите, какие у нас планы? — спросил я Ивана Ивановича, когда мы покинули вертолёт. — Куда мы идём?
— Я иду к себе в кабинет, проводить совещание, — ответил Милютин. — А ты поедешь сейчас в академию. Там тебя ждёт Егор Андреевич. В академии почистишься нормально, чтобы в тебе никакой ерунды, вроде остатков внешних блокировок, не осталось, или чего похуже, а потом возвращайся сюда — поговорим о планах.
В Кутузовку меня повёз водитель Милютина. Он доставил меня к одному из административных корпусов, возле которого уже стоял Гурьев. Я хотел выйти из машины, но Егор Андреевич не дал мне этого сделать. Он протянул мне полиэтиленовый пакет и сказал:
— Надень куртку с капюшоном и очки. Не стоит пока никому знать, что ты вернулся.
Я взял пакет и спросил:
— А куда мою куртку деть?
— Можете оставить её в машине, — сказал водитель. — Иван Иванович велел мне Вас дождаться и потом отвезти в управление.
Я быстро снял свою куртку, надел вместо неё ту, что достал из пакета, и нацепил очки. А выйдя из машины, ещё и максимально натянул на лицо капюшон. И мне было совершенно непонятно, зачем нужны такие сложности с конспирацией. Намного проще было Гурьеву приехать в управление. Тогда бы уж точно никто не узнал, что я вернулся. Поступок Милютина, отправившего меня в Кутузовку, казался мне нелогичным. Но всё встало на свои места, после того как Егор Андреевич сказал:
— Пойдём к Источнику.
— Там Вы будете чистить мою голову? — поинтересовался я.
— Мне в твою голову лезть запрещено. Иван Иванович сейчас к ней никого не допустит, — ответил Гурьев. — Поэтому чистить её будешь сам. Да и не только голову.
— А я смогу?
— Ты нет. Но мы поэтому и идём к Источнику. Он сможет.
И мы отправились к храму Источника. По пути я попытался выяснить у наставника, чего мне теперь ожидать в плане учёбы.
— Егор Андреевич, — спросил я. — А Вы не знаете, что теперь у меня будет с учёбой?
— Это к Ивану Ивановичу, — ответил Гурьев и, заметив моё некоторое недоумение, добавил: — Ну, или к Анне Алексеевне, но точно не ко мне с этим вопросом. Моя задача — отвести тебя к Источнику.
Когда мы вошли в храм Источника, я, как положено, остался стоять у дверей, а Егор Андреевич подошёл к артефакту Силы. Гурьев положил на камень, вокруг которого была сконцентрирована Сила, руки и начитал заклинание. Воздух вокруг артефакта заискрился, а сам он начал светиться. Егор Андреевич около двух минут подержал руки на камне, после чего отошёл от артефакта и обратился ко мне:
— Положи руки на артефакт и полностью откройся Силе. Загляни в себя. У тебя внутри не должно остаться ни единого уголка, где могла бы спрятаться чужая энергия. Всё чуждое, постороннее надо выгнать.
— А как это сделать? — негромко спросил я.
— Твоя задача полностью открыться Силе и Источнику. Это всё, что от тебя требуется. Источник заберёт из тебя всю чужую и грязную энергию и наполнит тебя чистой.
— А блокировки? Иван Иванович говорил, что надо снять остатки блокировок.
— Они сами слетят, когда не останется энергии, которая их питает. Давай уже, иди. И не торопись. У нас очень много времени. Мы можем находиться здесь хоть до завтрашнего утра. Важно, чтобы в тебе не осталось ничего чужого.
Я кивнул и подошёл к камню. Положил ладони на его гранитную поверхность и почувствовал, как источник начал наполнять меня своей энергией. По телу пошла теплота, как это обычно и бывало при обращении к Источнику. Однако в этот раз я заметил некоторый дискомфорт в разных участках тела — едва заметный, но всё же.
И ещё у меня было какое-то внутреннее ощущение, что я открылся Силе не полностью. При этом я сделал всё от меня зависящее, чтобы открыться максимально, но чего-то не хватало. А минут через пять тот небольшой дискомфорт, что я чувствовал в разных частях тела, стал походить на болевые ощущения.