ет про себя: «Да, да, да… все так и есть…» Затем осторожно в произведение вставляется все больше и больше фантастических элементов (например, герой — заурядный инженер или простой врач, с которым начинают происходить удивительные вещи, или, наоборот, обстановка совершенно неотличима от нашей реальности, а герой начинает проявлять какие-то необычные черты). Выдуманный мир постепенно становится абсолютно фантастичным. Но читатель этого перехода не заметит — автор мягко и незаметно ведет его в свою вымышленную реальность. Возникает впечатление, что мир, описанный в книге, где-то или когда-то вполне мог существовать.
Основная фабула любой фантастической книги — «путешествие героя». Герой попадает в проблемную ситуацию. Чтобы ее разрешить, он проходит ряд испытаний и ведет борьбу со Злом. На каком-то этапе кажется, что Зло побеждает. Но вмешивается кто-то или что-то, что помогает герою преодолеть все трудности. После окончательной победы над Злом неплохо включать в произведение некое празднование (например, пир, выпивку в инопланетном баре или лирическую сцену). Цель празднования — «якорение» позитивных метафор и встраивание уроков, извлеченных из книги, во внутренний опыт читателя.
«Король тряхнул головой, вскочил на ноги и, расправив крылья, подал королеве руку:
— Но полно! Хватит мне нагонять на тебя тоску! Давай-ка потанцуем тоже! Или наш мир не самый прекрасный на свете?! Или мы не любим друг друга? А?!» (Ю. Буркин. «Цветы на нашем пепле»).
Концовка может быть более простая по типу: «Они жили долго и счастливо…», или туманная, неоднозначная, в которой читатель найдет свой собственный смысл. Герой иногда погибает, но смерть его будет величественной и торжественной, призванной научить читателя чему-то очень важному. Хорошее фантастическое произведение несет в себе косвенное метафоричное сообщение читателю, которое активирует внутренний поиск его личных ресурсов. Человек после прочтения такой книги может по-новому взглянуть на свои проблемы и переработать их (в психотерапии это называется рефрейминг), выйдя на новую ступень личностного роста.
Как вы знаете, мозг человека состоит из правого и левого полушарий. По сути, это два разных мозга. Ролями левого полушария (у правшей) являются последовательное логическое мышление, анализ, распознавание предметов, чтение, разговор, письмо. Правое полушарие ответственно за хаотическое интуитивное мышление, творческий процесс, фантазию, музыкальные навыки, артистичность, чувства и эмоции. Они соединяют в себе мужское, аналитическое (Ян) и женское, эмоциональное (Инь) начала каждого человека. Весьма условно среди людей можно выделить преимущественно левополушарных (физиков) и правополушарных (лириков). В писательской среде также есть представители тех и других.
«Правополушарных» писателей вы определите по следующим признакам:
— отсутствие четкой логической структуры и последовательности, одновременное ведение нескольких сюжетных линий или «перескакивание» от одной линии к другой;
— яркая образность, эмоциональность, метафоричность;
— сочный юмор;
— быстрые перемещения в пространстве и времени;
— частое использование своих или чужих стихов;
— склонность к «боевой космической» фантастике;
— небрежность стиля (что весьма на руку критикам, ищущим «глюки»).
А вот симптомы «левополушарных» авторов:
— логичность и последовательность сюжета;
— пунктуальное, в подробностях, построение собственных миров, со своей хронологией, географическими картами и т. д.;
— отсутствие юмора (или он весьма специфичен);
— суховатость, механистичность (даже в описании любовных сцен);
— любовь к «научным» выкладкам и расчетам.
Здесь можно провести параллели с «котособачьей классификацией» фантастов по М. и С. Дяченко («Если» № 9, 2000 г.). Очевидно, что авторы-«собаки» являются людьми с преобладанием левого полушария, а «коты» — правого.
Если право- и левополушарный писатели пишут в соавторстве, произведение не будет читаться как единое целое, и переходы от одного стиля к другому будут периодически «вышибать» читателя из состояния транса («Не время для драконов», С. Лукьяненко, Н. Перумов). С другой стороны, повесть «Остров Русь», написанная тем же С. Лукьяненко в содружестве с таким же «правополушарным» Ю. Буркиным, читается гармонично. Наиболее успешны авторы, способные спонтанно и плавно переходить от лево- к правополушарному состоянию и использующие преимущества обоих стилей.
Люди могут воспринимать информацию о внешнем мире, используя три основных системы органов чувств: зрительную (визуальную), слуховую (аудиальную) и кинестетическу, включающую в себя внутренние ощущения (часто сюда относят также обоняние и осязание). Любопытно, что при восприятии и анализе информации каждый человек предпочитает использовать в основном какую-либо одну систему. В соответствии с этим всех людей можно разделить на визуалов, аудиалов и кинестетиков. По данным литературы, «чистые» аудиалы составляют в популяции меньшинство (от 5 до 22 %). Среди женщин — больше визуалов, среди мужчин — преобладают кинестетики.
Определить, какой орган чувств человек использует в качестве главного, можно по следующим признакам.
Визуалы — говорят быстро, тон голоса высокий, характерна обильная жестикуляция на уровне лица. Когда что-то обдумывают или вспоминают, смотрят вверх. В своей речи часто используют слова и выражения (так называемые предикаты): показать, осветить, продемонстрировать, присмотреться, выглядеть, рассмотреть, яркий, блестящее будущее, точка зрения. При разговоре они держатся на дистанции от собеседника. Чтобы визуал что-либо почувствовал (в алкоголе, еде, сексе и прочем), требуются более сильные стимулы, чем, например, для кинестетиков.
Аудиалы — речь ритмичная, размеренная, спокойная, жесты рубленые на уровне груди. При обдумывании чего-либо глаза движутся горизонтально по средней линии влево и вправо (это говорит о поиске слуховых воспоминаний и аудиальном конструировании — придумывании голосов). Слушая, наклоняют голову к плечу. Любимые слова: обговорить, объяснить, звучать, произнести, прислушаться, рассказать, намекнуть, акцентировать, отозваться, молчать, тихо, громкий голос, созвучно, резать слух, серьезный разговор. Если вы спросите у аудиала, как он провел выходные, тот будет вам об этом рассказывать минимум минут тридцать. А вступать с ним в спор вообще бесполезно.
Кинестетики — говорят медленно, в низкой тональности, жестикуляция вялая, на уровне живота. Глаза при разговоре и обдумывании часто направлены вниз. Любимые слова и выражения: почувствовал, добиваться, держаться, раскидать, беспокоиться, пробивать, схватить, ухватить, лежать, стоять, завис, упорный, грязный, грубо, тепло, мягко, давит, напрягает, давайте прикинем, схвачено, он меня достал.
Известно, что в любом литературном произведении есть три основных компонента: сюжет, декорации (обстановка) и характеры. Писатель-визуал много внимания уделит описаниям окружающего мира и внешнему виду героев.
«Потом говорили, что он вошел на территорию с юга, через Одинцовский шлюз. Высокий, сухощавый и совершенно лысый человек с пластиковым шмотником за плечами и притороченным к боку помповым ружьем. Одет он был в истертые джинсы, черную кожаную куртку и грубые гномьи башмаки на подошве-танкетке. В одежде преобладали блеклые тона, даже шмотник был не ярким, как обычно, а переходного цвета от хаки к коричневому, и вдобавок от долгого употребления шмотник покрылся неравномерными размытыми пятнами, похожими на камуфляжные. На лишенной волос голове пришлого — не выбритой, а изначально голой и гладкой, словно плафон осветительной лампы, — цвела причудливая татуировка…» (В. Васильев. «Грем из Большого Киева»).
Соответственно, только визуал читатель способен увидеть и нарисовать в своем воображении картины, описанные в таких произведениях. Невизуальные читатели могут их и не заметить.
Основная черта произведений писателей-аудиалов — обилие в тексте диалогов и монологов. Такие вещи будут созвучны внутреннему настрою аудиальных читателей, способных слышать голоса персонажей. В то же время читателям с преобладающей визуализацией книги аудиально ориентированных авторов могут показаться тусклыми, неяркими, серыми. Читателей-кинестетиков, которым тяжело ухватить основную нить рассуждений в долгом разговоре, обилие монологов и диалогов может просто раздражать.
Любопытная особенность литераторов-аудиалов — любят придумывать инопланетные («гномьи» или «эльфийские») языки.
«Из пальцев булрати выдвинулись когти. Голос стал тонок, как пение флейты.
— Ты рискуешь, человек. Даже долг не отменяет честь.
— Кузуар буул-рати, к, хаа! К, хаа, буул!
— Хазр, кхомо! — скорее пропел, чем сказал, булрати» (С. Лукьяненко. «Линия грез»).
Весьма обожают они устами персонажей озвучивать свои философские системы и морально-этические воззрения. Текст часто излагают от первого лица, что создает своеобразный эффект присутствия, ассоциированность с главным героем. Книги в аудиальном стиле пишут, к примеру, С. Лукьяненко, Л. Кудрявцев.
Писатель-кинестетик предпочитает разворачивать сюжет, ориентированный на действие, много места уделяет чувствам. Герои его книг не будут вести многочасовые умные беседы, их девиз: «Движение — это жизнь!». В текстах встречается множество кинестетических выражений и слов-предикатов.
«В переулках лежала коричневая масляная грязь, бурлили мутные ручьи, жались к деревянным домам клочки ноздреватого, черного снега» (Е. Лукин. «Слепые поводыри»).
«Над деревней висел запах гари — хижины стояли в ряд, простиралась между ними пустая пыльная улица, твердые лохмотья грязи поднимались по обеим ее сторонам, еле-еле пробивалась сквозь глину ржавая сухая трава, и две курицы — тощие, как будто ощипанные, задирая огузки хвостов, исследовали ее» (А. Столяров. «До света»).
Но для аудиального читателя характеры персонажей в кинестетичных книгах могут не прозвучать, а на взгляд визуалов описания вымышленной реальности будут нечеткими. Зато кинестетика читателя в меньшей степени волнуют описания героев и их разговоры, он любит только внешние действия. Преимущественно в кинестетической «системе координат» написаны многие книги М. и С. Дяченко, Н. Перумова, Ю. Буркина.