Вынув тяжелую связку, он опустил один конец в пропасть и неспешно размотал. Далее все прошло, как по маслу. Одного за другим тараков спустили с вершины. Привязав трос к массивному выступу, последним вниз ушел сам проводник. Уже спускаясь, подумал, что очень уж легко им достались недра мерзлого скальника, и, конечно же, сглазил.
Гору тряхнуло с чудовищной силой, а в следующий миг уши заложило от грохота. Но это не было подземным толчком, он это сразу понял. Новая беда существенно отличалась от старой, и на этот раз все обстояло значительно хуже. Дыхание в груди сперло, голову стиснуло стальным обручем. Чувствуя, что в кровь обдирает руки, и почти теряя сознание, Согомак съехал по линьку вниз, сделал пару шагов и обессиленно привалился к скале. Плохо было в равной степени всем. Только Гунт еще пытался сопротивляться шумовому урагану, все прочие давно лежали на земле. Почва размеренно продолжала подрагивать, воздух раскачивался взад-вперед упругими толчками.
— Что это, Согомак?
Превозмогая боль, проводник повернул голову к Гунту.
— Землетрясение. Надо уходить. Дождаться первой же паузы и уходить.
Он знал, что говорил. Таковы были законы природы. В силу загадочных причин землетрясения не длились непрерывно, дробясь на череду последовательных волн. Именно этим обстоятельством путешественникам и следовало воспользоваться.
Кое-как поднявшись на ноги, проводник кивнул Гунту на лежащих спутников.
— Как только все стихнет, тотчас уходим к Ревуну. Там под укрытием скал можно будет переждать.
Гунт понятливо кивнул.
Толчки между тем пошли на убыль, пространство перестало вибрировать, вернув себе привычные очертания.
— Ходу! — Согомак рванул Беану за плечо, хлестнул по щеке бледного от пережитого Кревета. — Бегом, я сказал!
Это было непросто, но они сумели все же поднять товарищей, на заплетающихся ногах затрусили прочь. Новые раскаты застали их уже на полпути от Ревуна, но теперь жуткую какафонию звуков отчасти заглушала вставшая позади Холодная Гора. Поэтому ни прилечь, ни присесть Согомак никому не позволил. Задыхаясь, они продолжили движение. Баулы натирали спины, то и дело кто-нибудь из путешественников не удерживался на ногах и падал. Беану Согомак безжалостно тянул за собой, порой откровенно волоча по земле. На пути все чаще попадались лужи и небольшие разводья. В одном из таких мест они разглядели огромного мясистого слизня. Усики чудовища ищуще потянулись в их сторону, складчатое тело чуть содрогнулось. Беана взвизгнула, но Согомак немедленно дернул ее за руку. Уж он-то прекрасно знал, насколько безобидны эти существа. При желании слизня можно было даже дернуть за ус. Однако временем на зоологические эксперименты они не располагали.
— Еще немного — и будем в безопасности.
Спотыкаясь, путники обогнули последнее препятствие и один за другим втиснулись в щель меж двух скал. Только здесь, оказавшись под сводом Ревуна, Согомак разрешающе махнул рукой. В полном изнеможении тараки повалились наземь. Шум землетрясения остался позади, во всяком случае сюда долетали лишь слабые его отголоски.
— Ну вот, зато теперь осталась сущая безделица, — сипло и в несколько приемов выговорил проводник. — Наберем воды в Ревуне и пройдем через проход, о котором поведал Нор. Надо только дождаться, когда стихнет вся эта круговерть.
— Да уж, штучка мерзкая! — Гунт свирепо помотал головой. — Сразу и не понять, что происходит. То ли по ушам бьет, то ли по всему телу.
— Скорее всего — второе. Умник как-то рассказывал, что когда шум перекрывает болевой порог, мы уже не столько слышим его, сколько чувствуем. А в общем, не знаю… — Согомак настороженно поднял голову. — Похоже, прекратилось, а?
Тараки прислушались.
— Надолго ли?
— Поступим так, — рассудил проводник. — Подождем еще немного, а после разделимся. С баулами останется парочка сторожей, а за водой пойдут… — Он на мгновение задумался. — Пойдут все, кроме Беаны и Роха.
Буян и забияка Рох поднял на него удивленный взгляд, однако Согомак знал, что делал. С тех пор как они покинули Пещеры, многое переменилось в их маленьком отряде. Другими стали участники похода, другими стали их отношения, — тем не менее в ситуации с Беаной он хотел раз и навсегда все расставить по своим местам. Если есть какие-то недомолвки, пусть переговорят наедине. Во всяком случае поступить так — казалось ему более честным.
— Ревун! Честное слово, Ревун! — Глаза Кревета горели восторженным огнем. Тарак высунулся чуть ли не по пояс, и Согомак тотчас наградил его подзатыльником. По себе знал: зрелище грохочущей воды обладает гипнотической силой. Находились даже такие, что брели к Ревуну, как сомнамбулы. Может, сказывалась извечная тоска по обильной и сладкой воде, а может, срабатывало нечто другое, доселе еще неведомое.
— Вон же идут — и ничего! А мы почему сидим? — Кайсан возмущенно повернул голову. Он был прав. С той стороны котловины к Ревуну и впрямь приближалась небольшая группа тараков. Судя по флягам и многочисленным котомкам — такие же вольные добытчики. Единственное и главное отличие заключалось в том, что они не имели опытного проводника. Во всяком случае для Согомака это представлялось очевидным. Больно уж беспечным шагом следовали чужаки, не понимая, что именно в этой котловине смертность волонтеров достигает особенно пугающих цифр. В качестве палача выступал сам Ревун, частенько заглядывали в котловину и Вихри. Так или иначе, но Согомак отчетливо сознавал, что выдвинуться с группой сейчас — все равно что решиться на самоубийство. Спину омывало явственным холодком, опасность таилась где-то совсем рядом. Он не мог точно указать направление, но собственному нутряному трепету по-прежнему доверял.
— Вон и бурдюки уже набрали! — запальчиво произнес Кайсан. — Чего боимся, непонятно?
Пусть глупая и нелепая, но чужая отвага всегда завораживает. А объяснять хитросплетение собственных мутных ощущений Согомак не собирался. Все подчинялось лукавой и необъяснимой интуиции. Он УМЕЛ предвидеть беду, в то время как другие не чувствовали ничего. И именно по этой причине ему доверяли группы, а спрашивая советов, не требовали сколь-нибудь вразумительных объяснений.
— Они мертвецы, — глухо процедил проводник. — Хорошо, если уцелеет хоть кто-нибудь.
Тем не менее, даже предсказав чужую смерть, он следил за удаляющимися фигурками соплеменников, втайне желая обратного. Да, беда действительно таилась где-то поблизости, но ведь, кроме всего прочего, есть еще и удача! Вон и фляги уже полны, и до края котловины осталось совсем ничего. Припусти тараки бегом — да не колонной, а рассыпавшись реденькой шеренгой, — вполне могли и уйти. Но чудо на то и чудо, чтобы слишком часто не повторяться. Незримая пятерня стиснула сердце, выжала из груди сдавленный хрип. Он уже знал наверняка, что произойдет в следующий миг.
Это был сумасшедшей силы Вихрь. И жуткое таилось прежде всего в том, что этот Вихрь работал не вслепую. До поры до времени он скрывался, должно быть, за Холодной Горой и налетел в последний момент. Нагруженные водой и успевшие расслабиться тараки не видели ничего и не слышали. В данном случае они просто физически не могли состязаться в скорости со своим главным врагом. Все было предрешено изначально, и потому разогнавшийся Вихрь было уже не обмануть и не удержать. Зыбкое марево, отдаленно напоминающее смерч, обрушилось в котловину, и трое из бредущих погибли на месте. Их просто размозжило ударом, превратив в подобие кровавых лепех. Бросая котомки и фляги, оставшиеся в живых бедолаги бросились бежать со всех ног, но было уже поздно. Вихрь взлетал ввысь и разил с точностью снайпера. От жутковатых ударов взлетали брызги и сотрясалась котловина. Криков погибающих не было слышно из-за шума воды.
— Все… — обморочным шепотом выдохнул Линис.
Он не ошибся. Последнего из беглецов — чуть прихрамывающего и, пожалуй, выбравшего самое удачное направление — Вихрь достал только на краю котловины. Первым ударом несчастному перебило ноги, вторым вмяло в землю, обратив в бесформенное месиво. Словно приветствуя случившееся, Ревун тронулся с места, и пенные потоки ринулись по котловине, смывая изуродованные тела, унося разодранные бурдюки и котомки. Труп того, что погиб последним, подбросило в воздух, и, кувыркаясь, бездыханный тарак рухнул в шумящие воды.
Возможно, Вихрь заметил и их, а может, решил ударить наобум, но Согомак вовремя заметил его покачивающееся приближение.
— Уходим! — Он дернул за плечо Гунта. Повторять команду не понадобилось. Все пятеро тараков дружно сыпанули вниз. Благо укрытие было совсем рядом, — вбежав под нависшую скалу, один за другим они втиснулись в узкую щель и замерли. А в следующее мгновение мощный удар сотряс скалы до основания. Вихрь угодил именно в то место, где они прятались. Должно быть, с досады повторил атаку дважды и трижды.
— Психует, — пояснил Согомак дрожащим товарищам.
— Разве он может что-то чувствовать?
— Это смотря какой Вихрь. Есть такие, что и караулят, и выслеживают, и беснуются.
— Что же теперь делать?
— А ничего. Долго Вихрь ждать не любит. Покуражится и уйдет. Надо только набраться терпения. Будем следить за Ревуном. Как только он утихнет, это и будет сигналом.
— Утихнет? Но как же мы тогда наберем воды?
— Не бойся, на наш век воды хватит. После такого разлива там до вечера будут стоять пруды и лужи.
Подавая пример, он первым уселся на каменный уступ, демонстративно смежил веки.
— Ты что, собрался здесь спать?
— Спать не спать, но быстро он не угомонится. Так что, если есть желание, можете и впрямь немного вздремнуть.
Потоптавшись в нерешительности, тараки начали рассаживаться кто где. В полной темноте Согомак с особенной остротой ощутил их нервное напряжение. Вероятно, так и должно было быть. Увиденное не скоро выветрится из памяти. Конечно, проводник мог бы рассказать им пару баек, чуть успокоить, но он не хотел этого делать. В ближайшие часы ему требовались не беспечные туристы, а зоркие и настороженные помощники. В таковых они наконец-то начинали превращаться, и означенному процессу Согомак не собирался препятствовать.