— Это точно!
Торопясь и оскальзываясь, путники полезли вниз. Согомаку даже не пришлось подавать команду, — в путь-дорожку тараки припустили более чем резвым шагом.
Далее все протекало вполне буднично. Оставив проход за спиной и двигаясь вдоль кромки багровых скал, путешественники очень скоро добрались до подножия Слоистых Гор. Если кто и не знал первопричину столь странного названия, то очень быстро недоумения рассеялись. Каменная поверхность, мимо которой они шли, сплошь и рядом неестественно вспучивалась. На частых изломах легко просматривалась многослойная структура скального массива. Пожалуй, лучше других Согомак знал коварство подобного рельефа. Любое, даже самое простенькое землетрясение колебало и расшатывало рыхлые склоны. Выветрившиеся слои начинали один за другим оползать, затирая неосторожных селян, смешивая привычные тропы и открывая каверны, о которых ранее никто не догадывался. Жители здешних мест шаткость своего положения обсуждать не любили, как не любили и заглядывать далеко вперед. Никто не рыл основательных пещер, не сооружал хижин. Ютились в тех же случайных кавернах, прикрытых ветхими плитами, а от Вихрей и прочих невзгод прятались кто где, полагаясь на случай. Лучше других аборигены знали, что катакомбы не способны защитить их от внешних невзгод. Бывало, те же Вихри лупили по горам совершенно вслепую, в крошево разбивая непрочные породы, выкашивая целые семьи поселенцев. Нищие, вконец опустившиеся жители к подобным смертям относились с удивительным равнодушием. Цена жизни в этих краях скатывалась до абсолютно ничтожных величин. Раба или рабыню можно было купить за ковригу ямуса, а можно было обойтись и вовсе без ковриги, забрав тех же рабов силой. И никому из участников похода даже в голову не приходило напрашиваться к кому-либо из хозяев в гости. Очень уж убогонькими выглядели местные лачужки — даже хижина покойного Умника вспоминалась как роскошь.
Стоило путешественникам углубиться во дворы, как их окружила толпа малолетних попрошаек. Крохотные и грязные ребятишки крутились под ногами, все враз нескладно балабоня. Таращась на баулы путешественников, они протягивали худые и грязные ручонки, цеплялись за лямки. В конце концов Беана не выдержала и подала самым маленьким несколько кусочков ямуса. Этого не следовало делать, но Согомак не успел ее предупредить. Ямус немедленно исчез среди немытых тел, и уже через пару мгновений, рыча и визжа, сборище нищих смешалось в единый безобразный ком.
— Видали, как оно у нас! — Почесывая голое пузо, возле дерущихся остановился морщинистый тарак. Позевывая, он безучастно глазел на кучу-малу, и было ясно, что подобное зрелище ему не в диковинку. — Ишь, как стараются, голозадые! Скоро и у нас научатся грызть друг дружку.
— Грызть?
— А то как же! Если одни начали, почему другим нельзя?
— Ты о чем это, дед? — Согомак прищурился.
— Знамо, о чем. Это они поначалу только кусаются, а чуть подрастут и войдут во вкус. Про каннибалов-то все наслышаны. Вот и эти мозгляки когда-нибудь приохотятся. Как говорится, лиха беда — начало.
Проводнику подумалось, что страхолюдного дедушку имеет смысл порасспрашивать подробнее, и пока его спутники с руганью пытались разнять сцепившуюся детвору, Согомак шагнул к старику поближе.
— А что ты, отец, слышал про каннибалов?
— Да то и слышал, что жирует тут одна банда. Десятка три или четыре головорезов. Носятся по окрестностям, уводят кого ни попадя в полон. Причем выбирают, слышь, самых плотных да ядреных. Почему и не боюсь гулять за околицей — знаю, что на стариков они не зарятся.
— Сам-то их видал?
— Я — нет, а сосед видел. Говорит, страшные. Морды кровью красят, на руках браслеты из вражьих челюстей, на шеях бусы из тарачь-их зубов. В общем, дикари дикарями. — Старик снова поскреб живот. — По слухам, близко где-то ходят. Может статься, и вы с ними встретитесь.
— Типун тебе на язык!
— Типун не типун, а новеньких они, надо сказать, привечают. С нас-то что взять? Да ничего. Как говорится, ни внутри, ни снаружи. А вы — другое дело: и откормленные, и здоровые, и с добычей. Таких они любят… С голодухи, конечно, можно и нас пробовать, но разве с вами сравнишь?
— Зачем же здесь остаетесь? Ждете, когда всех сожрут?
— А что делать-то?
— Идите в пещеры, под землю наконец.
— Это что же, к калону в гости? Нет уж, спасибочки! Это вы, молодые да шустрые, ничего не боитесь. А нам уже поздновато трогаться с места.
— Значит, каннибалы лучше калона?
— Может, и лучше. Я так смекаю, каннибалы — те же тараки, а значит, можно и договориться. Опять же — не всех они хватают, все больше выборочно. Вот и получается, что больным да худым бояться нечего. Разве что огольцов десяток-другой прихватят со двора, так и это не беда. Нам же спокойнее будет. Сам видишь, что вытворяют! Таких не больно-то жалко…
— Ну, стервецы! — Загнанно дыша и баюкая на груди прокушенную руку, из кучи-малы выдрался Гунт. — Сопливцы, а зубы, как у цефалов.
— А я что говорю! — Старик обрадованно встрепенулся. — Учатся гаденыши жизни! Постигают науку. Скоро, глядишь, своих каннибалов вырастим. Тогда и чужие соваться не будут.
Проводник кивнул Гунту.
— Забирай Роха с Кайсаном. Нечего нам здесь делать.
— Тоже верно, — поддакнул дед. — Не ровен час забредет кто в гости, а тут вы.
— Это кто же к вам может забрести?
— К нам всякие ходят. Такое уж нескладное место. Иной раз и шамуры могут забежать.
— Шамуры? Вот тебе на! Они же на мороков в основном охотятся.
— Бывает, на мороков, а бывает, и на нас. Это уж какой сезон выпадет. На голодный желудок эти твари кого угодно оприходовать готовы.
— Шамуры — это, кажется, гигантские восьмилапы? — Гунт тревожно взглянул на проводника. Согомак нехотя кивнул.
— Они самые.
— Да ведь у нас они вроде не живут!
— Это у вас! — сварливо отозвался старик. — А у нас их целое семейство недавно поселилось. Ни Вихрей не боятся, ни самого черта. В открытую, шельмецы, работают!
— Погоди, старик. Лучше объясни, где живут твои шамуры? — Согомак протянул собеседнику пластину с каргой. — Покажи хотя бы приблизительно.
— Что ж тут показывать… Вы как раз туда и бредете. Как пойдут Темные Столбы, так и наткнетесь на паутину. А где наткнетесь, так и шамуров ждите. Уж они-то гостям завсегда рады!
— А ты нас, часом, не запугиваешь?
— Чего ж тут пугать. Давеча на Пашне команда рыскала вроде вашей — тоже все смелые да крепкие. Так тамошние шамуры им западню соорудили. Всех до единого сцапали.
— Это не про Лешего ли он говорит? — Гунт невольно переглянулся с проводником. Согомак сосредоточенно кивнул.
— Похоже на то…
— Это твари хитрые, — продолжал болтать дед, — и впрок запасать умеют. Сам, конечно, не видел, но сведующие тараки бают, будто в логове у них и птероны, и мороки, и наш брат — гроздьями по всем углам развешаны. Хорошо живут бестии! Сытно…
Заметив, что к ним подтягиваются участники похода, Согомак поспешил попрощаться.
— Что ж… И на том спасибо, дедуля.
— Мне что. На здоровьице!
Обернувшись к спутникам, проводник негромко объявил:
— К сожалению, вынужден огорчить. Видимо, придется сделать небольшой крюк. Приятного, конечно, мало, зато так более надежно.
— Что надежно, а что нет, никто не знает. — Строптиво проворчал за спиной дед. Слух у него, судя по всему, был отменный. — А вам, ребятишки, одно могу сказать: шамуров здесь уже больше недели не видывали.
Повернув голову, Согомак нахмурился.
— И что из этого следует?
— А то и следует: голодные они, ясно? А если голодные, то мимо вам не проскочить.
На этот раз землетрясение застало маленький отряд в пути. Катаклизм уступал тому, что разразился чуть ранее у Холодной Горы, и все-таки шагать по вибрирующим скалам было неприятно. Поразмыслив, Согомак решил не останавливаться и оказался прав. Содрогающаяся почва не слишком способствует аппетиту, и под рокот колышущегося пространства они благополучно миновали Темные Столбы. Зловещую сеть паутины с иссушенными телами пойманных жертв разглядели издалека, но самих шамуров никто не увидел. Судя по всему, хищники попрятались от землетрясения в норы. Оставив Темные Столбы за спиной, Согомак расправил плечи. В схватках с восьмилапами он участвовал только единожды, но и тех жутковатых воспоминаний было достаточно, чтобы понять, до какой степени опасно сталкиваться с этими монстрами. Шамуры не уступали в подвижности таракам, но значительно превосходили силой. Кроме того, даже скромных размеров восьмилап, пустив в ход ядовитые железы, мог в два присеста обездвижить самого могучего соперника. Идя налегке, тараки еще могут от них убежать или отбиться, но с грузом об этом нечего было и помышлять. В историю же о шамурах, бродящих по окрестностям, проводник не слишком поверил. По опыту знал: на равнине восьми-лапы предпочитают не драться. Иное дело, если забрести к этим красавцам в гости и споткнуться о растянутую клейкую сеть. Вот тогда на шамуров и впрямь что-то находит. Во всяком случае на «своей территории» восьмилапы превращаются в неукротимых противников и, действуя слаженно, способны расправиться с кем угодно.
Голова гудела от неутихающих земных толчков, ноги чуть подрагивали. Должно быть, это и объяснило его притупившуюся бдительность. Паучье логово осталось далеко позади, и этого нападения Согомак попросту не сумел предвидеть.
На них набросились сразу с двух сторон. Громко закричала Беана, Линиса подцепил брошенный сверху аркан, а богатырь Гунт скорчился под тяжестью сразу двух мускулистых тараков. Сам проводник ослеп от тяжелого удара в лицо и только спустя некоторое время сумел осмыслить случившееся.
В сущности, это даже нельзя было назвать схваткой. Противников оказалось втрое больше, и все происходящее напоминало форменное избиение. Силился подняться с земли Рох, его пинали ногами, снова опрокидывали. С окровавленным лицом