После секундной паузы все три офицера дружно захохотали.
Рита поняла, что сморозила глупость, опустила взгляд и покраснела до кончиков ушей.
— Не обижайся, — погладил девушку по плечу Павел Николаевич.
— Икра в Москве дороже, чем в здешних краях. Да и не были мы в Москве… Сколько? — посмотрел он на начштаба.
— Без малого восемь лет, — подсказал Чуднов.
— Семь лет и девять месяцев, — уточнил Трупень. И вздохнул скорбно. — А у меня ведь в Москве семья… Была…
— А тебе говорили, бери семью в поезд, — укоризненно глянул на бывшего замполита Скурцев. — Вон, у Глеба и жена, и дети под рукой.
— Да разве ж это жизнь, на колесах-то, — уныло опустил голову Семен Семенович.
— А что, я не жалуюсь, — начштаба наколол на вилку грибок и отправил его в рот. — Бывало и хуже. Здесь, по крайней мере, ни о крыше над головой, ни о пропитании думать не приходится. Разве что только об этом, — Чуднов щелкнул ногтем по графину с самогоном.
— Давай! — полковник пододвинул начштабу пустую рюмку.
Мужчины снова выпили и закусили.
— Ситуация, Риточка, следующая, — вернулся к прежней теме полковник. — У нас, как тебе известно, поезд особого назначения. Уровень секретности… — Скурцев провел раскрытой ладонью над головой. — Приказы я лично от президента получаю. Понимаешь? — Рита быстро кивнула. — Ну, так вот… Мы имеем право останавливаться только в особых точках, на территориях военных городков. Обычные станции мы на полной скорости пролетаем, так, чтобы никто даже номера вагонов заметить не успел. Во время остановок нам в поезд загружают все необходимое — одежду, еду и боеприпасы. Все, — полковник развел руками. — Стоянка не более получаса. И не чаще двух раз в году. Соответственно, и продукты нам загружают какие — длительного хранения. От консервов всяких, сублимированных котлет да глубоко замороженной рыбы у нас холодильники ломятся. Икра, — Павел Николаевич покосился на банку, стоявшую возле Ритиной тарелки, — оно, конечно, здорово. Но не будешь же ее каждый день есть. Порой страсть как хочется чего-нибудь простого, домашнего…
Полковник улыбнулся мечтательно и азартно щелкнул пальцами.
— Поэтому тетка твоя, Петровна, для нас все равно что ангел небесный, — закончил мысль полковника начштаба и налил по третьей.
— А спиртное, — поднял наполненную рюмку Павел Николаевич, — нам, как людям военным, да еще и находящимся при исполнении особо важного государственного задания, вообще не позволено.
— Ни под каким видом, — строго покачал пальцем Трупень.
— А порой же хочется, — сладко вздохнул Чуднов. — Мы ж, хоть и военные, а все одно, нормальные мужики.
Офицеры выпили по третьей и закусили.
— Знатный, Риточка, у твоей тетки самогон, — сказал полковник Скурцев. — При случае передай ей от меня личную благодарность.
— И от президента! — указал на полковника вилкой бывший замполит.
— Хорошо, — не стал спорить Павел Николаевич. — И от президента тоже.
Алкоголь делал свое дело. Мужчины расслабились, раскраснелись. Разговор потек более непринужденно.
— Так объясните мне, мадемуазель, — Трупень постучал тупым концом вилки по толстому Ритиному учебнику. — Что вынудило вас читать книгу сию?
— У меня завтра экзамен, — ответила Рита. — Письменные я уже отправила по почте. А экономику нужно устно сдавать.
— Так вы в институт поступаете, — догадался Трупень. — Весьма похвально!
— В колледж, — уточнила Рита.
— Все равно похвально! Образование, — бывший замполит вознес вилку к потолку, — это базис современного развитого общества, устремленного в завтрашний день!
— А колледж, выходит, в Лихом находится, — догадался полковник.
— Ага, — кивнула девушка. — У меня там подружка живет. Я у нее переночую. А завтра, с утра — на экзамен.
— А почему вступительные экзамены сдаются зимой? — поинтересовался Чуднов.
— Так после очередной реформы образования все высшие и средние учебные заведения переведены на схему весна-осень, — объяснила девушка. — Для того, чтобы учебный год совпадал с календарным.
— Надо же, — удивленно покачал головой начштаба. — До чего только люди в министерствах не додумаются.
— А мы вот сидим в своем поезде и ни о чем не знаем, — грустно произнес Трупень.
— Так, может, оно и к лучшему? — посмотрел на него Чуднов.
Бывший замполит ничего не ответил.
— Готова к экзамену? — строго спросил у Риты полковник.
— Ну-у… — девушка склонила голову к плечу — получилось смущенно и кокетливо одновременно. — Это смотря в каком смысле.
— Какие интересные мысли! — Трупень откинулся на спинку стула и переплел пальцы рук на круглом животе. — Я всегда полагал, что к экзамену можно быть готовым или нет. И никакого второго смысла.
— Я все выучила! — заверила бывшего замполита девушка. — Но колледж-то экономический, один на район. Желающих поступить — тьма-тьмущая.
— Значит, для того чтобы поступить, нужно быть лучшей из лучших, — сделал казавшийся ему закономерным вывод Трупень.
— Семен Семеныч, — с укоризной посмотрел на бывшего замполита Чуднов. — Ты в какой стране живешь?
— А что? — насторожился, почувствовав подвох, Трупень.
— А то, что у нас в стране все решают не знания, а личные связи, подкрепленные деньгами, — начштаба многозначительно потер палец о палец, — желательно в твердой иностранной валюте. Гривны и тенге не котируются. Понял, капеллан?
— А-а, — закатил глаза Трупень. — Так вот оно что!
— Именно, — уверенно подтвердил Павел Николаевич. — Власть готовит себе достойную смену.
— И как ты сама расцениваешь свои шансы на поступление? — поинтересовался Чуднов.
Майор взял графин и наполнил пустые рюмки.
— Не знаю… — смущенно потупилась Рита.
— И все же, — стоял на своем начштаба. — Исходя из того, сколько нужно дать, чтобы поступить наверняка, и сколько у тебя имеется в наличии?
— Процентов тридцать, — упавшим голосом ответила Рита.
— Да-а, — покачал головой бывший замполит. — Куда мы катимся?
— В данный момент — в Лихое, — ответил начштаба.
Офицеры выпили и закусили.
— Не расстраивайся, Риточка, прежде времени, — полковник положил на край Ритиной тарелки бутербродик с осетринкой горячего копчения. — Господь, как говорится, предполагает, а человек — располагает.
— А не наоборот? — задумчиво сдвинул брови Чуднов.
— Как я сказал, так и будет! — командир «Литерного» не сильно, но уверенно стукнул кулаком по столу. — Семен Семеныч! Соедини меня с контрольным вагоном!
— Павел Николаевич, — удивленно уставился на командира бывший замполит, — вы собираетесь задействовать спецсредства?
— Именно так! — наклонив голову, подтвердил Скурцев.
— Но для этого, — Трупень бросил быстрый взгляд на девушку, — придется нарушить режим секретности.
— Ну и черт с ним! — лихо махнул рукой полковник Скурцев.
— Точно! — поддержал командира начштаба. — Мы армия народная и служим народу! И лично я не желаю и не могу сидеть сложа руки, когда на моих глазах творятся бесчинство и несправедливость!
— Отлично сказано, Глеб! — ткнул пальцем в начштаба Павел Николаевич.
— На том стоим! — не поднимаясь со стула, майор козырнул полковнику.
— Ну, я не знаю, — развел руками Трупень.
— А раз не знаешь, так лучше помолчи! — приказал ему полковник. — Давай связь с контрольным вагоном!
Бывший замполит пожал плечами — мол, что поделаешь, приказ есть приказ, — выдвинул ящик стола, достал из него большую черную телефонную трубку и протянул ее полковнику.
Павел Николаевич подул в трубку.
Трупень щелкнул переключателем.
— Алло! Контрольный? — по-командирски уверенно рявкнул в трубку Павел Николаевич. — Это полковник Скурцев! Кто на смене? Турчинский… Ну, и как там у тебя, Турчинский?… Все в порядке? Засечек новых нет? А старые как? Держатся… Все в том же режиме… Ага… Ясненько… Ты вот что, Турчинский, пришли-ка мне в штабной вагон самого лучшего ясновидящего. Собкин… Хорошо, давай Собкина. Хотя… Ну, да ладно. Еще прорицатель нужен… Естественно, самый лучший! Да… И бабку эту вашу пришли… Ну, ту, что на Ющенко порчу наводила… Что значит, когда — немедленно! Все, будь здоров.
Полковник вернул трубку бывшему замполиту, и тот спрятал ее в стол.
— Порядок, — весело подмигнул Рите командир «Литерного». — Ща мы все твои проблемы в момент решим…
Взгляд девушки, устремленный на Павла Николаевича, говорил так много, что поначалу Скурцев задумался об услугах переводчика. Чуть погодя он догадался: девушка просто не понимает, о чем идет речь. Мало того, что она примерно в равных пропорциях удивлена, испугана, насторожена и смущена, так она еще и лелеет в душе смутную надежду на то, что слова Павла Николаевича окажутся не пустым трепом слегка подвыпившего командира, в своем «Литерном» чувствующего себя едва ли не Аресом.
— Глеб Емельянович, — полковник со стуком поставил перед нач-штаба пустую рюмку. — Полагаю, тебе следует ввести нашу гостью в курс дела.
— Мне? — Чуднов наполнил рюмку полковника, а заодно свою и бывшего замполита.
— Именно тебе, — подтвердил Павел Николаевич.
— А как же режим секретности?
Скурцев оценивающе посмотрел на девушку.
— Риточка, вы умеете хранить тайну?
— Конечно, — быстро кивнула Рита.
— А государственную?
Рита кивнула молча.
Ответ девушки понравился командиру «Литерного».
— Приступайте, Глеб Емельянович, — скомандовал полковник Скурцев.
Офицеры выпили и закусили.
— Полагаю, Марго, ты слышала: в былые времена по всей необъятной территории Советского Союза курсировали специальные поезда, на которых были установлены ракеты дальнего радиуса действия, — начал Чуднов. — Такие и по Америке запросто могли шарахнуть. В годы «холодной войны» это было необходимо для того, чтобы противник не мог вычислить наши ракетные базы и нанести по ним превентивный удар. Одним из таких поездов был и наш «Литерный». После того как Союз нерушимый пошел псу под хвост, а «холодная война», соответственно, переросла в горячую дружбу между н