ны львов или быков. Заверив друзей, что у меня все в порядке, я стал ждать своего главного врага.
К несчастью, наш тюремщик оказался не столь любопытен, как я надеялся. Увидев меня на полу, он только с досадой прищелкнул языком, а ведь я ждал совершенно иной реакции. Впрочем, настроение Диедо всегда было трудно предсказать, ибо порой оно менялось не по дням, а буквально по минутам. Бывало, он являлся в библиотеку подавленным, а уходил веселым, почти радостным.
— Что ты здесь делаешь, Джейкоб Мамлок? — с усмешкой проговорил он, ощупывая мой переплет на предмет повреждений. — Неужели ты надеялся удрать отсюда, из своего родного дома? И куда бы ты побежал, да еще в таком виде?.. — Он снова усмехнулся. — Все в порядке, даже переплет не поцарапался, — закончил он и поставил меня на прежнее место.
— Прочти меня! — крикнул я. — Прочти!
Но Диедо не услышал или предпочел не слышать.
Весь вечер, пока Диедо рассеянно перелистывал страницы китайского торговца, я буквально кипел от ярости. И еще до того как наш тюремщик ушел, снова начал свое движение к краю полки.
Утром, когда рассвело, я заметил, что то же самое делает и Жанин.
— Не смей! — передал я по цепочке. — Ты можешь повредить переплет.
Но она не послушалась.
Я свалился на пол первым и, как в прошлый раз, остался цел и невредим. Вскоре после этого упала и Жанин. Она стояла на полках ниже меня и, упав на ребро, отскочила в сторону, оказавшись меньше чем в одном футе от меня. Ее переплет раскрылся, и стали видны страницы — все эти изящные золотые литеры на белой веленевой бумаге, которые я так хорошо знал. Жанин издавала какие-то звуки, и поначалу я решил, что она плачет.
— Жанин! — позвал я. — О, Жанин!.. Ты ушиблась? Что ты?.. Ты смеешься?!
— Ах, Джейкоб, это было прекрасно. Я не испытывала такого удовольствия с тех пор, как была ребенком!
Я понял, что мне остается только восхищаться ее мужеством. К тому же после всех переживаний смех Жанин показался мне настолько заразительным, что я не удержался и расхохотался тоже.
Довольно долго мы лежали на полу, заливаясь, как дети, но к тому времени, когда в библиотеке появился Диедо, вся наша веселость куда-то испарилась. Слишком многого мы ожидали от прихода этого человека.
Увидев нас на полу, Диедо нахмурился.
— Опять? — проговорил он. — А это еще кто?..
На этот раз он сделал то, чего я от него ожидал: подняв меня с пола, он заглянул в меня, а потом прочел последние страницы Жанин. Мы с трепетом ожидали его решения, но лицо волшебника внезапно исказилось от гнева.
— Я стараюсь быть внимательным и тактичным, — с угрозой начал он. — И я хочу, чтобы вы были довольны и счастливы, но разрази меня гром, если мои книги начнут указывать мне, куда именно я должен их ставить! В любом случае, я не допущу, чтобы продуманный порядок, который я поддерживаю в своей библиотеке, был нарушен двумя непослушными книгами. Особенно это касается тебя, Джейкоб! Ты и так уже причинил мне слишком много беспокойства.
С этими словами Диедо поставил нас на прежние места. Подавив таким образом наш жалкий бунт, он бросился в кресло и погрузился в чтение.
Неудача едва не подкосила меня. Я даже отправил Жанин послание, в котором выражал свое сожаление и просил прощения, но, к моему немалому удивлению, она ответила, что нисколько меня не винит, а, напротив, восхищается моей решительностью.
Битва, однако, была еще не окончена, ибо что-то в нашей с Жанин истории затронуло чувства других книг.
— Не отчаивайтесь, мистер Мамлок, — сказал мне парнишка с нижней полки. — Мы постараемся что-нибудь придумать, чтобы вы снова оказались рядом с ней.
Другие тома тоже выражали сочувствие и одобрение. Со стеллажа на стеллаж передавались по цепочке многочисленные сообщения, отовсюду доносились проклятья и обещания отомстить.
— Диедо просто неотесанный чурбан, деревенщина, — во всеуслышание заявила танцовщица. — Что он понимает в чувствах?!
В ответ с полок донесся такой громкий ропот, какого мне еще никогда не приходилось слышать. Шум продолжался до тех пор, пока глубокий бас Капитана не призвал всех к порядку.
— Разговоров я слышал достаточно, только словами делу не поможешь! — сказал Капитан Конь. — Скажите, готовы ли вы действовать, даже если вам будет грозить наказание или… уничтожение?
— Да! — прокричали в ответ книги. — Да!
— Прекрасно, — заключил Капитан. — Наши возможности ограничены, но кое-что мы все-таки способны сделать, хотя для этого понадобится мужество. Нужно устроить в библиотеке такой беспорядок, чтобы Диедо в конце концов сдался. Ну как, готовы?
— Готовы! — ответил за всех цирковой акробат. — Мы ему покажем!..
Когда на следующий день Диедо вошел в библиотеку, почти все книги за исключением жалкой горстки ренегатов, отказавшихся присоединиться к мятежу, валялись в проходе на полу. Волшебник ахнул и страдальчески поморщился, но уже в следующую секунду его лицо покраснело от гнева. Он даже поднял ногу, собираясь хорошенько пнуть ближайшие к нему тома, но сдержался, опасаясь повредить драгоценные издания.
— Где? — прошипел он. — Где этот чертов Мамлок?!
И он шагнул вперед. Несмотря на владевшую им ярость, Диедо двигался предельно осторожно, бережно разбирая книжные завалы перед собой. Наконец он нашел меня и с торжествующим воплем поднял высоко в воздух.
— Ага, вот ты где! Ну, теперь держись!..
С этими словами Диедо отнес меня к камину и, уложив на полку, разжег огонь. Потом снова взял меня в руки.
— Вот он, ваш герой! — громко провозгласил Диедо. — Это он подбил вас на бунт! Ну что ж, сейчас вы увидите, что бывает с теми, кто пытается со мной бороться. Все увидите!..
И он размахнулся, чтобы швырнуть меня в огонь. Его лицо по-прежнему пылало гневом, и я не сомневался: Диедо исполнит свою угрозу. Мне казалось — я уже ощущаю жар горевшего в камине огня. Спасения не было, оставалось только надеяться, что будет не слишком больно.
Но Диедо вдруг заколебался. Рука его задрожала и опустилась, хотя он по-прежнему сжимал меня так крепко, что я чувствовал, как его пальцы впиваются в переплет.
— Не могу! — выкрикнул Йон Диедо, роняя меня на пол. — Не могу!
И он разрыдался.
— Если бы я мог сжечь эти проклятые книги!.. — бессвязно выкрикивал Диедо. — Все до единой! Весь этот проклятый дом!..
Не переставая рыдать, он повалился в кресло. Постепенно рыдания стихли, а еще через несколько минут Диедо отнял от лица руки и оглядел сваленные на полу тома.
— Мне очень жаль, — проговорил он срывающимся голосом. — Простите мне мою вспышку. Я… я вовсе не думаю того, что сейчас говорил… Вы — мои друзья, мои единственные друзья в целом мире!
Диедо поднял меня с пола и положил на столик рядом.
— Так продолжаться не может, — сказал он. — Я… Мне нужно подумать.
И, не прибавив больше ни слова, Диедо поднялся и вышел из библиотеки. Я, однако, по-прежнему не знал, почему он меня пощадил. Быть может, ему не хотелось стать убийцей, хотя не исключено, что Диедо претила сама мысль о том, чтобы своими руками уничтожить ценный экземпляр.
Диедо ушел, но в библиотеке на затихали разговоры. Все книги сходились во мнении, что еще никогда волшебник не действовал столь импульсивно и непоследовательно. Кто-то даже полагал, что Диедо сошел с ума. Я же размышлял о том, как часто на протяжении столетий вспыхивали подобные дискуссии и сколько раз пленники пытались постичь логику поступков своего тюремщика — совсем как дети пьяницы, которые тщатся отыскать рациональное зерно в странном поведении родителя.
На следующий день Диедо появился в библиотеке ранним утром. Глаза его запали, губы были решительно сжаты. Не говоря ни слова, он принялся расставлять книги по местам. На эту работу у него ушло почти полдня, ибо он стремился восстановить в библиотеке прежний порядок. Только меня он оставил лежать на столе, и я невольно подумал, уж не собирается ли Диедо устроить что-то вроде показательного аутодафе.
Наконец книги вернулись на свои места, и волшебник, встав в центре комнаты, обратился к нам с такими словами:
— Я хочу только одного — чтобы книги в моей библиотеке были счастливы, — устало сказал он. — Бунты, мятежи, восстания — все это должно прекратиться раз и навсегда. Я мог бы принять решительные меры… — тут он покосился в сторону камина, и я мысленно содрогнулся, — но это не в обычае Иона Диедо. Я люблю книги, а вы — лучшее собрание книг в мире. На вашем месте я бы гордился своим положением и почитал за честь находиться в библиотеке, где каждый экземпляр отобран с великим тщанием и любовью. Чтобы отыскать некоторых из вас, мне пришлось преодолеть сотни миль, другие попали мне в руки случайно, но все вы одинаково дороги. Многие из вас давно пережили своих современников, ваши мысли и чувства обрели бессмертие, которое продолжается, покуда вы стоите здесь, на этих полках. Готовы ли вы покинуть мою библиотеку, чтобы в течение пары жалких десятилетий обратиться в прах, в пепел?
В ответ на эти слова несколько наиболее старых томов что-то пробормотали.
— И разве здесь, у меня, вам плохо?! — продолжал Йон Диедо, слегка повысив голос. — О вас заботятся, вас холят и лелеют, стирают с вас пыль, ремонтируют, переставляют с места на место, чтобы вы могли насладиться самым изысканным обществом. Ничья рука, кроме моей, не смеет к вам прикасаться. Вы даже можете читать друг друга, приобретая новый, бесценный опыт. В вашем распоряжении — вечность, которую можно потратить на созерцание и размышления. Что такого ужасного в подобной судьбе?
— Ничего, милорд Диедо, — отозвался с верхней полки Капитан Конь. — И большинство из нас вполне довольны своей судьбой. Взять хотя бы меня: мое время ушло, и все, кого я когда-то знал, давным-давно мертвы. Я и к вам-то попал в глубокой старости, когда моя жизнь почти закончилась и я не ждал от будущего ничего, кроме могилы. Но сейчас кое-что произошло. Любовь этих двоих тронула наши сердца. Они еще молоды и должны вернуться в мир живых, чтобы быть вместе. Отпустите их, милорд, это будет по-честному.