— В смысле, у них тоже реанимация, только ускоренная?
— Вот именно. Если они, конечно, вообще там присутствуют. Там могут оказаться далекие аналоги нашего Ртутника, и не более.
— Допустимо, — кивнул физик.
Оба замолчали. Им было что наблюдать, точнее, чем любоваться.
Перед ними на большом виртуальном экране расстилалось неизвестное. В общем-то, визуальная пустота. Масштабы ее были непредставимы для человеческого разума. Если бы обзор был круговой, то все, чем она могла себя выдавать, — это отсутствие звезд. Там, за этой «сверхдырой», не было ничего. Хотя по краю — они уже зафиксировали это — присутствовала едва уловимая аномалия. Но для них, астронавтов, конечно же, наблюдаемая. Плотность звезд превосходила среднюю, и к тому же их цвет тоже отличался. Был сдвинут. Причем по-разному: у одних — в красную, у других — в голубую область. Все в зависимости от расположения относительно чудовищной массы. Плотность далеких светил изменилась потому, что таинственный объект работал как гравитационная линза.
— Значит, по-вашему, такая штука существовать не может? — подвел итог любованию пустотой командир.
— Конечно, не может, — почему-то поежился, хотя вокруг был идеальный микроклимат, физик. — По крайней мере, хоть сколько-то длительное время. Эта сверхмасса обязана тут же схлопнуться, провалиться в тартарары.
— Но в центре Галактики вроде бы что-то такое существует.
— Может быть, даже побольше, — согласился физик. — Но ведь там она и впала в сингулярность. Она непрерывно схлопывается. Просто мы видим ее, вернее видели бы, не мешай нам галактический рукав… из-за постоянно падающих на нее звезд. Похоже, они туда ссыпаются, будто песок. Во жуть-то! Как хорошо, что мы живем далеко.
— По нашим представлениям, жить возле центра никто и не может. Нам повезло, мы в коротационной окружности, — поучаствовал в просветительной беседе капитан.
— По нашим представлениям, и этой не должно быть, — взмахнул рукой физик. — Я вам докладывал о кольцах, Гровер?
— Я просматривал ваши заметки, уж не обессудьте, — выдавил улыбку капитан.
— Я назвал это «кольцами», — все же пояснил физик. — А как еще это назвать? Кольца тоже, как и объект внутри, не наблюдаемы. Отсюда я не могу оценить, видимо, нужна более удаленная точка… Хотя не уверен, что откуда-то со светового года удастся вообще что-то рассмотреть. Может, пропадет и сама «сверхдыра». Ведь она необычная… Да, о кольцах. Их целая система. Честно говоря, я запутался, сколько их, слишком малое время идут наблюдения. Но, похоже, тысячи. Не знаю, скорее всего, они не пересекаются друг с другом, хотя тут и черт ногу сломит. Так вот, капитан Гровер, вы поняли, из чего эти кольца?
— Там что-то двигается внутри, да? И как показывает аппаратура, точнее как трактуете вы, Ремо, с субсветовой скоростью, так?
— Да, капитан. И знаете, что там движется?
— Планеты? — прикинул вслух капитан и тут же сгладил проявившееся мальчишество: — Это я так, навскидку, поэкспериментировал.
— Нет, командир, планеты бы мы спокойно пронаблюдали. Хотя простым телескопом проблематично.
— Из-за скорости?
— Да нет, против фазовой даже скорость света бессильна. Обзорную плоскость всегда можно повернуть быстрее любого материального тела. Просто обычным телескопом нечего ловить. Ведь планеты светят отраженным светом, а здесь нет близкой звездной подсветки. Но есть и другие методы. Однако что это я о планетах? Там вовсе не планеты — еще хуже.
— Не томите уже, Ремо, — бросил капитан.
— Эти кольца сами состоят из «черных дыр», Гровер.
— Вы это точно установили? — внимательно глянул на физика капитан.
— Нет, не точно, командир Гровер, — отмахнулся физик. — Но к нам приближаются гости. Я не знаю, удастся ли нам нормально поговорить. Так что довожу вам свои мысли. В обычной обстановке я бы еще проверял и перепроверял.
— Понятно. Точнее, совсем непонятно, Ремо. Это что, какие-нибудь «микродыры»?
— Не знаю покуда. Может, смесь из «дыр» разной массы. Наверняка некоторые в массе похлестче нейтронных звезд, но в диаметре — поменьше.
— А почему они взаимно не сталкиваются? Не коллапсируют?
— Да откуда мне знать, Гровер? Они идут там потоком. Понимаете, они движутся потоком вокруг центрового сверхобъекта. Не одна за другой, а смешаны, как толпа. Идут с почти световой скоростью. Причем они не уходят из потока, не улетают в открытое пространство… Хотя вследствие такой скорости некоторые из колец должны вылететь в пространство. Попросту выстрелиться в космос. Но они идут по орбите. Правда, и не орбиты это вовсе.
— А что же? — с напряжением спросил капитан.
— Они явно не эллиптической формы. Допустимо, что все эти кольца переплетены. Причем, вы же поняли, они обволакивают ту, первоначальную «сверхдыру» со всех сторон. Не как у Сатурна.
— Вроде того, как в древности представляли атом, да?
— Что-то похожее. Только колец тысячи, я уже говорил.
— И что дальше? В смысле, для чего это?
— Удивительно правильный вопрос, капитан Гровер, — глянул прямо в глаза капитану физик. Такой вопрос имеет значение только в отношении искусственного объекта, никак не естественного. Ведь не спросишь же: «Для чего Гималаи?». Конечно же, они порождают всяческие явления на Азиатском материке — геофизические, там, политические, но глупо думать, что Гималаи именно для этого. Они просто данность.
— То, что объект искусственный, доказывают звездолеты, движущиеся к нам, разве не так, Ремо?
— Только косвенным образом, командир. Только косвенным. Они ведь могут быть такими же, как и мы.
— Ладно, давай далее о кольцах. Заинтриговал!
— Короче, колец тысячи. Идут перпендикулярно и как угодно. Понятно, ниже, выше и в переплет. «Черных дыр» в них… ну, миллионы, наверное. Может, миллиарды, если там есть сверхмалые.
— Целая галактика?
— Если каждую уподобить звезде, то да, целая галактика Млечный Путь. Но вы правильно спросили: «Для чего это все?».
— Ну и для чего, господин физик?
— У меня есть одна догадка, капитан Гровер.
— Только одна?
— Было несколько, но эта самая лучшая.
— Говори уж.
— Вся данная система создана (а как еще изволите высказаться?) для уравновешивания центровой «сверхдыры». Все эти волшебные кольца — всего лишь противовесы. Они не дают ей спокойно провалиться в сингулярность, за «горизонт событий».
— Ловко! А для чего?
— Это уже другой уровень, — пожал плечами физик. — Я еще с первым не разобрался.
— Ну, разбирайся, Ремо.
— Боюсь, не успею, Гровер.
— Делай, что успеешь. Ты ведь ученый!
Гровер хлопнул физика по плечу и покинул помещение.
— Командир Гровер!
— Слушаю, Ртутник.
— Химик Паронаут не вышел из комы.
— Я знаю, Ртутник. Я вроде велел сообщать об изменениях, а не о статике. Что-то еще?
— Повторяю, командир, Паронаут не вышел из комы.
— С тобой что-то не так, Ртутник?
— Провести контроль систем?
— Нет, не сейчас, Ртутник. Ты мне можешь понадобиться. Гости рядом.
«Гости» были действительно рядом. Две странные конструкции зависли в половине световой секунды от «Ивана Ефремова». И так и висели, синхронизировав орбиты и отстранившись друг от дружки на девяносто градусов относительно землян. Больше за половину суток ничего не произошло. За это время с «Ефремова» в сторону «гостей» ушли все предусмотренные инструкцией сигналы. Задействовались десятки диапазонов — от видимого света до длинноволновых радиосообщений. Ответа не поступало.
Экипаж вдоволь налюбовался «гостями». Точнее, проимитировал это действо. Сквозь телескопы, усилители света и инфракрасные приемники пришельцев удалось заметить, но не рассмотреть. Со всей осторожностью задействовали активную локацию. В некоторых диапазонах сигналы возвратились на радары. Тем не менее по радиолокационным отражениям остались сомнения и насчет формы, и даже насчет примерных размеров объектов. Физик сделал смелое (уже какое по счету) предположение, будто чужие звездолеты не статичны, а постоянно меняют форму. Это было непонятно, но за эти дни непонятности полностью вошли в обыденность. Он привел аналогию с вертолетом, винт которого крутится и дает размазку радиоотражению из-за эффекта Доплера. Это ничего не объяснило — винты в космосе не используются, — но для мозгового штурма годились любые гипотезы.
Очень внимательно велись наблюдения за облучениями «Ефремова» со стороны чужих. Однако в условиях нахождения рядом со сверхсистемой из миллионов малых и одной «супердыры» излучений всякого свойства хватало. Опять же физик предположил, что чужие вполне могут обходиться пассивными методами анализа, если умеют обрабатывать весь спектр гравитационных воздействий. Поскольку гравитация проникает сквозь любые препятствия, то при наличии соответствующей аппаратуры вполне реально без проблем заглянуть даже внутрь «Ивана Ефремова». «Успокоили, Ремо», — сказал на это капитан корабля.
— Командир Гровер! — снова вызвал электронный мозг. — Сообщаю еще раз: человек Паронаут из комы не вышел.
— Ты что, с ума сошел, Ртутник?! — раздраженно отозвался капитан. — Эй, кибернетик, где вы есть? — сказал он по общей связи через секунду. — Разберитесь, что за мания у Ртутника.
— Что у него, командир? — отозвался откуда-то Содан.
— Откуда мне знать, это ваша прерогатива, — с досадой пояснил капитан.
Их зарождающаяся перепалка была внезапно прервана.
— Командир Гровер! Это Олдрин, биолог! Я в кают-компании.
— Что еще? — переключился капитан.
— Тут… тут Паронаут пришел.
— Что?!
— Сюда пришел Паронаут. Прямо из реанимационной. С ним что-то не так. Надо бы отправить его обратно, а я один не смогу… кажется.
— Сейчас буду, — сосредоточенно произнес Гровер, вскакивая. — Ртутник, доложите, что случилось.
— Повторяю, командир. Человек Паронаут не вышел из комы.
— Но он же в кают-компании?
— Да, он в кают-компании. Он покинул «реанимацию» и отправился туда.