стараются переиграть, используя все накопленные человеческим опытом психологические приемы.
На вторую половину дня Измайлову назначил встречу губернатор области. Сомневаться не приходилось: глава станет просить денег, как будто ему не хватает налоговых отчислений. Может, и в самом деле не хватает — аппетиты, как известно, растут во время еды. Экономический отдел подготовил Измайлову справку: за последние два года область приняла законопроекты, позволившие империи сэкономить почти сто десять миллионов рублей. «Потребует половину», — подумал Измайлов. Разумеется, никто таких денег областному администратору давать не собирался, на листочке была выведена цифра, которую экономисты обозначили как предельную, пренебрегать советами специалистов Измайлов никогда не стал бы, но и губернатора обижать не хотелось — достойный человек, принимает достойные решения. И не забывает тех, кто в него на выборах вложился. Мысленно Измайлов уже выстроил предстоящую встречу в областной администрации. Поэтому он только махнул рукой, показывая секретарю, что на этом вопросе останавливаться не стоит. А затем сказал:
— Вызовите из Перми Александра Крачко… Или нет, это будет слишком долго, дайте указание послать за ним мой самолет.
Секретарша промолчала, но посмотрела на босса удивленно. Измайлову было наплевать, что она думает. Разумеется, в империи знали о его близких, степени их родства, а главное, как относится шеф к тому или иному родственнику.
— Когда записать его на прием? — поинтересовалась секретарша, обретая обычный невозмутимый вид.
— Я сам его встречу, — отрезал Измайлов. — Пусть держат со мной связь и сообщат, когда будут возвращаться.
Решение он принял спонтанно, еще не понимая, зачем ему понадобился племянник, поэтому немного досадовал на себя за неожиданный порыв. А с другой стороны, надо же когда-то принимать решение!
— И еще одно, — сказал он хмуро, прежде чем секретарша поднялась из кресла. — Пригласите ко мне Нефедова.
— У вас двадцать пять минут до встречи с сибиряками, — предупредила помощница.
Двадцать пять минут!
Измайлов едва не фыркнул. Кто-кто, а он-то умел ценить время!
На беседу с начальником службы безопасности у него ушло ровно восемь минут.
Служба безопасности «Трикстера» не даром ела свой хлеб — информация, полученная от ее начальника, заставляла смотреть на многие, казалось, устоявшиеся и привычные вещи совершенно иначе.
За ночь в Парке прошел дождь.
Пахло свежей землей и травой, дикие ароматы леса будили инстинкты.
Серебряные капли висели на паутине, натянутой расторопным пауком прямо через тропинку. Паутина выглядела красиво, крупные капли казались драгоценными камнями, оправленными в ажурное потемневшее серебро. Андрею Измайлову не хотелось рвать паутину, созданную кропотливым трудом, поэтому он заставил себя наклониться, пропуская паутину над головой. Капля дождя упала на голову, заставив хозяина Парка вздрогнуть и поежиться.
Небо было чистым, над молодой березовой рощей горела полоска зари, она была похожа на паутину, в которой красно светился шарик заходящего солнца.
Три года назад, давая указание спроектировать Парк, он оговорил важное условие: в Парке не должно быть крупных зверей, тем более хищников. Парк создавался как место отдохновения, а не как зверинец. Несколько косуль, птицы, лягушки, улитки, мелкие рыбешки, зайцы и ежи, некоторые насекомые, только, упаси боже, не комары.
Глава империи «Трикстер», тяжело опираясь на трость, поднялся на вершину небольшого пологого холма, поросшего степными травами. Среди зелени желтели ирисы и львиный зев, с холма открывался вид на ровное пространство, откуда доносилось тревожное посвистывание сусликов.
День прошел не зря — переговоры с Сибирским торговым домом закончились подписанием выгодного договора, разговор с губернатором оказался менее болезненным и неприятным, чем ожидал Измайлов. Те два миллиона, которые просил губернатор для работ по сносу Второго квартала городка, Измайлов давно уже решил выделить — империи не хватало производственных площадей.
Завтра ожидался приезд племянника Александра. Пора было решаться. Измайлов давно уже подумывал о новом завещании, теперь час настал. Это только кажется, что возраст ничего не значит, что ты еще крепок и протянешь не один десяток лет. Пора было уходить на покой, оставаясь, конечно, при этом председателем Наблюдательного совета корпорации, способным влиять на ключевые решения. Измайлову хотелось подержать племянника подле себя, присмотреться к нему, возможно, научить некоторым своим приемам, которые позволили создать корпорацию, определить степень его подготовленности к плаванию в неспокойном океане бизнеса. Были и еще некоторые соображения, заставляющие Измайлова спешить.
Что ж, если все пройдет, как он задумал, можно будет удалиться от дел и отдать все свое внимание совершенствованию Парка. Это пока Парк занимал всего несколько десятков гектаров, планы Измайлова простирались дальше — Парк замысливался как жемчужина империи. Пока он был доступен лишь ему одному, но Андрей не сомневался: люди будут охотно платить деньги за возможность побродить по росистой траве или ощутить себя удачливым рыболовом у богатого рыбой озера.
Все игрушки, производимые империей «Трикстер», не стоили маленького участка Парка.
Люди утратили дикую природу, а Измайлов был способен вернуть им первозданный мир. Каждый город должен иметь свой парк, открытый для всех.
Размышляя об этом, старик дошел до водопада, некоторое время постоял в мраморной ротонде, любуясь радугой, вспыхивающей среди струй воды.
За подобное зрелище обязательно станут платить. И за коршуна, парящего в небесной синеве, — тоже.
Измайлов вдруг подумал, что тем самым он уподобится Создателю, правда, инженеры и конструкторы его не годились на роль ангелов. «Как там было сказано? — с улыбкой подумал Измайлов. — Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою… И сказал Бог: да прорастит земля зелень, траву, сеющую семя, дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так».
С улыбкой на губах он стоял в ротонде, глядя на кусочек воссозданного мира, и вспоминал: «И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной.
И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо».
Это и в самом деле должно было выглядеть хорошо, просто великолепно все это должно было выглядеть. Мысленно он представил себе отары овец на зеленых лугах, щебечущих синиц в березовых рощах, курлычащие клинья журавлей, улетающих в неведомые дали, застланные синим туманом закатов и рассветов. Потом он вообразил петухов, поющих на ограде из жердей близ потемневшего бревенчатого дома, и увидел, что это действительно хорошо.
В задумчивости он спустился с холма, неторопливо ступая и при каждом шаге тяжело опираясь на трость. Тропинка вилась меж пахучих смородиновых кустов, где среди зеленых изразцовых листов уже наливались красные кисти ягод, кисло-сладко лопающихся во рту при легком нажиме языка.
Он был слишком занят своими мечтами, а потому не заметил, как некоторое время шаловливый вечерний ветер теребил пучок жестких рыжих волос, повисших на сломанной ветке, а потом подхватил его и унес к низким разлапистым облакам, готовящимся поутру спуститься вниз и блуждать среди деревьев голубоватым и загадочным туманом, похожим на дым осенних костров.
Племянник произвел на него хорошее впечатление.
Александру Крачко было тридцать лет, и за время работы он успел утвердить себя в корпорации. У него были вьющиеся светлые волосы и открытое лицо, костюм молодежного покроя подчеркивал достоинства спортивной фигуры. Измайлов вдруг подумал, что племянник его, должно быть, нравится женщинам, и вскоре это подтвердилось внимательным и призывным взглядом проходящей мимо столика брюнетки.
Они сидели в маленьком ресторанчике под названием «У Семеныча». Здесь подавали прекрасное жаркое, сочное мясо невозможно было отличить от естественного, а рыбу и моллюсков для морской пасты сюда ежедневно доставляли самолетом. Измайлов любил это местечко: ресторан напоминал ему заведения, которые он посещал в юности, а вышколенная прислуга давно уже знала его вкусы. Даже не хотелось думать о том, что на кухне каждое блюдо, поданное к столу, проверяется службой безопасности. Хотелось пить французское вино и наслаждаться жарким.
— Я думаю, Александр, вы понимаете, о чем пойдет речь, — сказал он, поднимая бокал и внимательно разглядывая молодого человека.
— Хочется думать, что я не ошибаюсь, — сказал Крачко.
Неопределенность ответа понравилась Измайлову. Похоже, родственник умел выбирать линию поведения.
— Я уже стар, — решительно сказал он. — Мне хочется удалиться от дел. Но на кого оставить «Трикстер»? Это мое детище, я посвятил ему всю жизнь и не могу довериться случайному человеку. Вы меня понимаете?
— Вы хотите довериться мне, — спокойно сказал молодой человек.
— Мне нравится, что вы без ложной скромности оцениваете свои способности, — улыбнулся Измайлов. — Вы угадали, я действительно решил вручить вам судьбу империи. Разумеется… — предостерегающе поднял он руку, — разумеется, я не хочу оставить вас без своей поддержки, все-таки за жизнь я накопил определенный опыт, который, смею надеяться, окажется небесполезным еще долгие годы. Сам я войду в Наблюдательный совет, поэтому не думайте, что я позволю развалить свое детище неосторожными действиями.
На губах собеседника промелькнула усмешка.
«Мальчик считает, что может обойтись без моих наставлений, — понял Измайлов. — Самоуверенность — не лучшее качество для предпринимателя. Она мешает видеть главное».
Однако вслух он ничего не сказал.
— Ваше решение бесповоротно? — спросил Крачко.