— Прости. Старая привычка. Не была в церкви уже больше четверти века. — Оглядев комнату, она спросила: — Где Аксель?
— Сидит за моим компьютером, — отозвался Престон. — Посылает очередное сообщение своим Космическим Ребятам.
— Опять Ребята-из-Космоса. — Сняв туфли, миссис Леахи стала на колени рядом с Престоном. — Я боялась, это будет для него тяжелым ударом.
— Когда он посылает еженедельные сообщения, это обычно еще и спектакли для публики. — Престон посмотрел в потолок. — Но сейчас он говорит так тихо, что его едва слышно.
Обняв его, она перешла к Доку, сидевшему на пластмассовой коробке.
— Рад вас видеть, — сказал Док, — невзирая на обстоятельства. Надеюсь, вы в добром здравии?
— Я за всех вас беспокоюсь. — Пожав протянутую лапку, она нежно его обняла.
— Печальная мы компания, верно? — Док поднял на нее глаза. — Нам больно, но мы приходим в себя. — Он указал на Росса, который с листом бумаги сидел подле радио Альфонса: — Сегодня утром он получил письмо по электронке от репортерши, которую слушает каждый день: «Спасибо, что слушаешь мои репортажи. Ты, наверное, много времени проводишь в дороге. Сочувствую твоей утрате. Молюсь за вас обоих. С любовью, Эбби». Мне пришлось запомнить, потому что он уже десять раз его мне показывал. Я предложил его распечатать, хотя бы ради того, чтобы освободить экран.
— Да, кстати, — сказала миссис Леахи, глядя на Дока искоса. — Ты случайно не следишь за рынком ценных бумаг, а?
Дока выдала сконфуженная улыбка.
— Милая женщина, моя последняя владелица, оставила мне небольшой фонд на мелкие расходы. Думаю, туда входили кое-какие акции, но я мало что в этом смыслю.
— Даже без подсказок Регги?
Док прокашлялся.
— Добрая Регги держит за меня связь с фирмой «Мур и Маккейб», но потерпела прискорбную неудачу, стараясь преподать мне азы финансов.
— Тогда, наверное, тебя не заинтересует, что попытка «Сани Корпорейшн» сегодня рано утром перекупить «Биоматию» провалилась. — Наклонив голову, она всмотрелась в него проницательно. — Несколько мелких вкладчиков сумели заблокировать захват.
— Боюсь, временно.
— Так, значит, тебе об этом известно?
Двумя пальцами правой лапы Док задумчиво коснулся подбородка.
— Регги сообщает мне всякий раз, когда в новостях упоминается фирма «Мур и Маккейб», и, сдается, они как раз такое заинтересованное лицо. Но… как указал таинственный джентльмен, звонивший вчера Тому, я просто игрушка. Что я понимаю в таких вещах?
Миссис Леахи невольно улыбнулась — смешок был бы неуместен в доме траура. Но она нежно погладила Дока по голове.
— Очень даже многое, — твердо сказала она.
— Когда затронуты интересы моих друзей, я делаю, что могу.
Панихида началась с выбранной Доком музыки: этюд Шопена, «Ноктюрн» Дебюсси и адажиетто из Пятой симфонии Малера. Они больше отражали вкусы Дока, чем Диогена, но создали соответствующий фон для тех завров, которые хотели в последний раз посмотреть на своего друга.
«Глазирование» мисс Уондерли было совсем незаметно. Диоген выглядел даже чересчур естественно, на взгляд многих малышей, которые содрогнулись и сбежали от открытого гроба.
Остальные были сбиты с толку, но быстро оправились. Гробики у Бика и Рьюнона были далеко не такие изысканные и к тому же закрытые. Но ведь это был Диоген, которого все знали и уважали. Завры подходили, смотрели на него в гробу, кое-кто произносил последние слова.
Когда в сопровождении Рози попрощаться с Дио прихромал бежевый трицератопс Чарли, он повернулся к стоявшему поблизости Тому.
— Когда я умру, — сказал Чарли, — хочу, чтобы ты позвал ту леди, которая потрудилась над Дио.
Рози толкнула его, чтобы идти дальше, и свирепо зашептала на ухо: сейчас не время и не место и пусть даже не смеет говорить при ней такое.
Пять Мудрых Буддазавров вступили, когда закончился Малер. Трудно было определить, какие песни нравились Дио; он никогда не говорил — мол, та или иная его любимая. Но все замечали, что его голова чуть больше покачивалась, его улыбка становилась чуть шире, когда он слышал «Поступь сахарной ноги» или «Все создано для любви». Позаимствовав несколько образцов музыки из библиотеки компьютера, квинтет исполнил на крохотных пластмассовых инструментах эти мелодии и даже умудрился выводить гармонии с минимумом обычного диссонанса. Когда дошло до поминальных слов, большинство завров хотели, чтобы начал Престон, но он уступил первенство Доку. Маргарет еще раньше настояла, что люди станут говорить только после того, как каждому завру представится шанс.
Док медленно вышел и встал перед собравшимися, больная нога оказалась еще более предательской, чем обычно.
— И покороче! — рявкнула с задов Агнес.
— Когда мы пришли в этот мир, — начал Док, — наше назначение было предопределено нашими создателями и владельцами. Когда мы становились не нужны, смысл жизни исчезал. Но вот мы попали сюда. Теперь мы живем сами по себе и друг для друга. Никто не воплощал это лучше нашего доброго Диогена. Возможно, его пример слишком высокий для нас, но никто не запретит нам чтить его память и хранить нашу любовь к нему. И тем самым мы сохраним и его любовь ко всем нам.
Глянув по сторонам, Бронте тронула Кару хвостом.
— Где Аксель? — шепнула она.
Кара покачала головой.
— Он еще не спускался?
— Наверное.
— Разве он не знает, что мы начали?
— Может, просто не хочет спускаться. Это, возможно, чересчур тяжело для него.
— Пойду посмотрю, как он, — шепнула им миссис Леахи. — Не хочу, чтобы вы что-то пропустили.
Она встала и быстро пошла наверх.
Прощание шло своим чередом. Никто не хотел говорить слишком много или слишком долго. Многие малыши были чрезмерно смущены и не знали, что сказать и говорить ли что-то вообще, но когда решились первые, остальные последовали их примеру. В большинстве они говорили: «Мы тебя любим, Дио» или «Мы по тебе скучаем».
Тибор вышел в своей шляпе и с белой ленточкой на шее.
— От имени консолидированных планет Тиборианской империи Тибор желает выразить их великую скорбь и разделить чувство вашей утраты.
Хуберт подкатил к гробу кроватку Хетмана.
— Возмош-шно, с-сердце подвело его, но оно никогда не подводило нас-с.
Слагго упомянул, с какой заботой покойный возился с яйцами и вылупленышами.
Потом Престон вспоминал, что, когда он работал над романом, Дио часто показывал ему книги или даже отрывок откуда-нибудь, относящийся к тому, что он писал.
— Я так и не смог догадаться, откуда он знал, над чем я работаю.
Жан-Клод и Пьеро вспомнили время, когда они заказали коробку стейков по каталогу «Стейки с Ранчо Айдахо» и спрятали ее под большим атласом.
— И он не разозлился!
Росс отложил редьку, вышел и спел «Я старый ковбой». Никто не знал почему, но никто его не остановил, хотя во время песни Агнес отвернулась. Закончив, он сказал:
— Прощай, Дио, — и вернулся к своей редьке.
Бронте и Кара привели с собой Гвиневеру.
— Знаю, мы здесь ради Диогена, — сказала Бронте, — но, думаю, нам нужно поблагодарить Тома и доктора Маргарет за все, что они сделали.
На задах комнаты застучал об пол шипастый хвост.
— И, думаю, хорошо было бы, — сказала Кара, — назвать следующего вылупленыша в честь нашего друга — Диогеном.
Большинство завров закивали или вслух выразили свое одобрение.
Когда вперед собиралась выйти Агнес, вернулась миссис Леахи с Акселем на плече. Едва она посадила его на пол, как он бегом бросился к гробу.
Миссис Леахи мягко его поймала и приложила палец к губам.
— Ш-ш! Подожди, пока Агнес не закончит.
Агнес оглядела собравшихся завров и остановилась взглядом на Акселе, который в ожидании своей очереди нетерпеливо подпрыгивал на месте.
— Люди всегда говорят про «следующую жизнь» и про «то, что будет после жизни», — сказала Агнес. — Еще они говорят, что животным туда нельзя, можно только людям. Ерунда! Если подобная штука существует, пусть оставят себе треклятое «после жизни»! Многие заслуживают его больше, чем кучка людей-кретинов! Дио, например. Это просто… это… просто нечестно!
Она затопала назад, даже не посмотрев на гроб. Слагго пытался ее нежно боднуть, но она его отпихнула.
Когда Агнес закончила, Аксель поднял глаза на миссис Леахи, словно удостоверяясь, можно ли теперь говорить, но даже не дождался ее кивка, а побежал к гробу, развернулся у него и поднял передние лапы.
— Хей-я, ребята! Послушайте, что сказала мне вчера ночью Джеральдина!
Завры посмотрели на Акселя внимательнее, словно испытали внезапный прилив энергии. День выдался долгим, много говорили и много сидели. Только Агнес словно бы противилась, хотя и она медленно отвела хвост и повернулась.
— Джеральдина сказала: «Время не умирает», и я не знал, о чем она, пока Хетман мне не объяснил. — Аксель указал на колыбельку Хетмана. — Это значит, что время, как космос! Космос, например звезды и галактики далеко-далеко отсюда, можно увидеть, а время — нет. Ну, как Хетман нас не видит, но мы-то здесь. Мы не можем видеть время, но оно есть! А потому Диоген еще жив, он только остался в прошлом! И пусть мы не можем его больше видеть, он все равно здесь!
Собравшиеся воззрились на Акселя. И каждая пасть широко разинулась.
Но не так широко, как у Акселя.
— Мы не можем полететь к звездам, потому что у нас пока нет космических кораблей. Когда-нибудь мы их построим и тогда полетим. Возможно, однажды мы построим и корабли времени! А тогда мы вернемся и повидаем Диогена и скажем ему все, что хотели ему сказать. Или сумеем посадить Дио к себе на корабль и вернуть его сюда! И мы сможем летать и назад, и вперед — в самое будущее.
Вынув из пасти редьку, Росс положил ее на бок и с писком «вжик-вжик» повозил взад-вперед.
— Корабль времени! — воскликнул он. — Ух ты! Корабль времени.
Малыши Симфония, Сид и Артур Рэкхем Рекс забормотали: