«История податлива, — сказала она, — потому что время само по себе нелинейно». То есть выходит, существовало — существует — несколько исходов событий октября 1962 года. Зависят ли эти альтернативы — которые Хельга, по ее словам, действительно видела — от того, что сделал или же не сделал я? Или же смерть лейтенанта была лишь происшествием без отдаленных последствий? Этого мне никогда не узнать. Однако есть и еще кое-что.
Несколько лет назад я переехал в небольшой поселок под Колорадо-Спрингс и недавно посетил в городе своего врача. Меня возил сын — он заботится обо мне после смерти моей жены. У него самого были там кое-какие дела. Покинув кабинет врача, я направился в ресторан, где мы договорились пообедать. Болезнь еще не приковала меня к постели, хотя я и вынужден полагаться на ходунки и кислородный баллон, чтобы ходить.
Стоял полдень, и тротуары были запружены, в основном куда-то спешившими конторскими служащими. Я уже почти добрался до ресторана, когда рядом со мной распахнулась входная дверь многоквартирного дома и из нее вышла девушка.
Это была Хельга. В этом я абсолютно уверен. Я не забыл ее лица даже спустя все эти годы. Хотя она была с другой прической и в деловом костюме, но не состарилась ни на день. Как будто прибыла прямо с Большого Инагуа, сделав по пути лишь короткую остановку в модном магазине и парикмахерской.
Естественно, она меня не узнала. Ведь я всего лишь больной старик, согнувшийся над ходунками, да со вставленной в нос кислородной трубкой. Она прошла мимо меня и исчезла, прежде чем я смог что-либо сказать.
Значит, она здесь, в нашем времени. Но почему?
Подумайте над этим: в горе Шайенн, как раз близ Колорадо-Спрингс, располагается ставка НОРАД — Центра объединенной системы противовоздушной и противокосмической обороны Северной Америки. С 1966 года штаб военно-воздушных сил управляет американской стратегической обороной из подземного комплекса, спрятанного глубоко в недрах горы. И если суждено разразиться глобальной ядерной войне, об этом прежде всего станет известно здесь.
Быть может, это лишь совпадение, что я встретил Хельгу снова. А может, и нет. И я боюсь прожить достаточно долго, чтобы узнать наверняка.
Перевел с английского Денис ПОПОВ
© Allen Steele. The Observation Post. 2011. Печатается с разрешения автора.
Рассказ впервые опубликован в журнале «Asimov's» в 2011 году.
Юджин МирабеллиПоговорим по-итальянски
Как-то утром в понедельник Саманта заметила, что льющаяся из крана кухонной мойки вода стала издавать некие дополнительные, необычные звуки.
— Ух ты, вода из крана на кухне журчит как-то по-другому.
Сай замер и прислушался.
— А по мне так все нормально. — И принялся намазывать масло на тост.
Саманта перекрыла воду.
— Раньше кран таких звуков не издавал, — произнесла она озадаченно.
— Звучит, как обычно, — возразил Сай. Он поселился у Саманты примерно месяц назад. — Именно так, как и должна звучать льющаяся из старого крана вода: буль-буль-буль.
Он поднял пустую чашку, намекая на то, что неплохо бы ее наполнить.
— Да, но внутри обычного журчания можно различить еще какой-то звук, — настаивала Саманта. Она принесла кофейник, вернулась к мойке и снова пустила воду. — Неужто ты не слышишь кроме журчания еще и другие звуки — как бы за ним или внутри него?
Сай покосился на мойку, в течение нескольких мгновений прислушивался, потом покачал головой.
— Глюки… Начинаешь слышать голоса в голове?
Саманта закрыла кран, вернулась за стол и какое-то время молча пила кофе.
— Это итальянский, — с улыбкой провозгласила она и поставила чашку на стол.
— Ты купила итальянский кофе?
— Нет, я о звуках в воде. Это звучит, как будто кто-то говорит по-итальянски. Как я сразу не догадалась!
Сай тоже поставил чашку и внимательно посмотрел на Саманту.
— Ты говоришь по-итальянски?
— Нет. Но отец всегда хотел, чтобы я научилась. Сам-то он говорил свободно.
— Тогда откуда ты знаешь, что кран разговаривает на итальянском?
— Потому что это так звучит. Необязательно самому разговаривать на каком-то языке, чтобы распознать его звучание.
— И ты полагаешь?..
— Да, именно. Не правда ли, поразительно?
Сай какое-то время пристально глядел на нее. За месяц он успел изучить ее странную небрежность по отношению ко всему на свете (ну вот, например, прямо сейчас ее заколка для волос расстегнулась и болталась на локоне, а она этого не замечала) и еще более странные представления, вроде того что растения на подоконнике растут быстрее, потому что она с ними разговаривает. А теперь она вообразила, что звуки, издаваемые струей жидкости, — это слоги языка, которого она не понимает.
— Все это можно исправить, — сказал он наконец. — Вызови сантехника.
Сай поднялся, перебросил ключ от машины с одной ладони на другую.
— Ну, мне пора. А ты все же вызови водопроводчика.
— Нет-нет, — торопливо возразила Саманта. — Мне это нисколько не мешает, и вообще…
— А если ты и дальше будешь все это слышать? — спросил Сай, снимая с вешалки куртку.
— Меня это ничуть не беспокоит, — ответила Саманта. — А ты вообще ничего не слышишь. Так пусть оно все остается, как есть.
Сай надел парку на гусином пуху и уже натягивал перчатки.
— Ладно, — согласился он, вскользь поцеловал ее в щеку и вышел.
Сай и Саманта впервые встретились на конференции по технологиям в Кеймбридже, штат Массачусетс, на каком-то приеме. Саманта в белом платье, которое она сама сшила (чем и объяснялся его несколько корявый вид), стояла за столиком с кофе, и Сая потянуло к ней так же естественно, как человека, видящего криво висящую картину, тянет ее поправить.
Он поздоровался и сказал:
— Я занимаюсь нанотехнологиями.
Саманта какое-то время ожидала продолжения, а когда его не последовало, проговорила:
— О, это должно быть очень интересно…
Сай улыбнулся и не дал ей закончить:
— У вас сережки непарные.
Саманта подняла руку, тщательно ощупала одну серьгу, потом другую.
— Ой! Вы правы. Как глупо.
— Могу я предложить вам бокал вина? — спросил Сай.
Она растерянно улыбнулась, как будто это ее поразило.
— О, вы так добры. Но нет, не надо.
Сай шлепнул себя ладонью в грудь и назвался:
— Сайрус Кляйнер, для друзей — Сай.
— А я Саманта Джиардино.
— Прекрасное имя, Сам.
Саманта даже отважилась возразить:
— Вообще-то, я предпочитаю, чтобы меня называли…
Но Сай ее перебил:
— У вас какая специализация?
— Специализация? — переспросила озадаченная Саманта.
— Ну, вот я занимаюсь нанотехнологиями в Массачусетском технологическом. А вы?
— А! — засмеялась Саманта. — Я кондитер в кафе «Монделло».
— В самом деле? — Сай был поражен. — Э-э… ладно. Все в порядке. Тут совершенно нечего стыдиться. Но как вы попали на эту конференцию? Она организована для ученых, не для красоток. — Тут он улыбнулся, давая понять, что определение «красотка» относится именно к ней.
— Нас наняли. Кафе «Монделло» довольно часто обслуживает такие мероприятия.
Бретелька лифчика Саманты соскользнула с плеча, но она тут же запихнула ее на место.
— Извините, иногда случаются такие вот аварии. Расскажите про эти ваши на-на-технологии.
— Нанотехнологии? — Сай рассмеялся и подумал, что она прелестна. — Нанометр — это миллиардная часть метра, а нанотехнология — это все, что касается работы с очень маленькими штуками, вроде молекул и атомов.
Сай рассказал ей еще много чего о нанотехнологиях, не все, конечно, и не прямо здесь, на месте, а позже, тем же вечером, за обедом в ресторане «Ганди».
Пока они поглощали овощное карри, Сай рассказывал про свою докторскую диссертацию, посвященную выращиванию хлорофилла в воде, и что его урожайность зависит от интенсивности освещения, потому получается, они собирают световой урожай…
— Урожай света, — восхитилась Саманта. — Это круто!
…и про свои успехи в «молекулярной мастерской» в Беркли, где он со своей командой работал над наномембранами для опреснения воды. И что как раз на этой неделе он, собственно, и перебрался из Калифорнии в Массачусетс, чтобы участвовать в проекте по очистке воды. За десертом из кулфи[7] Саманта узнала, что через несколько лет человечество начнет испытывать нехватку пресной воды, поскольку ее запасы на планете подходят к концу…
— А вот это уже не круто, — расстроилась Саманта.
… поэтому так важен проект, в котором он участвует.
Саманта не решилась заговорить о пирожных и прочей выпечке: вдруг это покажется ему скучным… но когда они пили сладкий индийский кофе с молоком, все же рассказала немного про своего брата, его жену и их новорожденного ребенка и что они переехали в Коннектикут, а она навещает их по выходным. Уже на улице, прощаясь, она успела рассказать ему про свою лучшую подругу, с которой они вместе снимали квартиру, пока та не вышла замуж в июне этого года и не перебралась в Аризону. Саманта немного опасалась, что это звучит, как признание в одиночестве, — но ведь так оно и было? — однако к ее облегчению Сай на все это вообще не обратил внимания.
Ну, Сай любил Саманту, может, и не с такой силой, как месяц назад, но она ему все еще нравилась. Его прежняя подруга, оставленная в Калифорнии, была бухгалтером-криминалистом и могла учуять тридцатидолларовую приписку в трехмиллионном бюджете. Жить с ней было трудно. А с Самантой, как сказал бы сам Сай, жить было легко. И хотя он никогда этого не высказал бы вслух (с ней, кстати, и в постели тоже было легко), но сам все понимал. Правда, в таком ее беззаботном и слегка отстраненном отношении ко всему на свете имелась и теневая сторона: она зачастую забывала об опрятности и аккуратности, а на кухне всегда царил хаос. Сай пытался это поправить, но без особого успеха. В обшарпанной старой мойке постоянно грудились кружки, кастрюли, тарелки и миски, да еще ножи для разделки мяса, молотки для отбивания вырезок, ложки и ситечки, а то и какие-то шпатели и бутылки. Даже и отмытые до блеска, они подолгу оставались в раковине, пока на Саманту не находило вдохновение разложить все это по местам.