Одевшись и не поднимая головы, спокойно прошли через соседнюю комнату и, нате вам, снова оказались на лестничной клетке. Дверь здесь была хоть и стеклянной, но с замком. Чип-карта сработала, мы осторожно двинулись вглубь помещения. Никого. Небольшая комната, десяток мониторов, прозрачное стекло на всю стену, за которым большое пустое пространство.
Зря опасался видеокамер: картинки шли именно сюда, в пустую комнату. Каждый монитор следил за шестью точками. А вот и наш добрый знакомый сучий потрох профессор Штольц развалился на своем диване и прихлебывает из кружки. В соседнем кресле неподвижно сидит Андрей, уставившись прямо перед собой. Эх, пропал парень… Вот управляющий Семен Ефремович у себя в кабинете с кем-то оживленно говорит по навигатору, бурно жестикулирует, потом замирает, чешет затылок. Потом снова кого-то вызывает.
Штольц покидает лабораторию, а Андрей так и остается сидеть в кресле. Старик медленно идет по длинному коридору, а я чувствую, что надо спешить. Сербин у прозрачной стены смотрит куда-то вниз. Я подошел к нему. Мелькнула мысль: вот так и должна выглядеть настоящая секретная лаборатория.
Несколько человек в белых халатах прохаживались вдоль оборудования, которое я мог описать разве что как «сложное». Потом, разумеется, вспомню, откуда и куда шли кабели, трубы и спиральные «пружины». А сейчас оставалось только таращить глаза на ряды прозрачных цилиндров, в которых что-то шевелилось и пускало пузыри. Это не криокамеры, сообразил я. Но что тогда? Сербин словно услышал мои мысли.
— Клонмашины, — сказал он. — За это дают пожизненное — если повезет.
— Давайте сигнал, и уносим ноги!
— Сигнал может не пройти. Здесь явно замешаны большие игроки.
Мы вернулись вовремя. Наш пленник, извиваясь ужом, почти дополз до плаща. Увидев меня, как-то хитро изогнулся, освободил левую руку и присел на корточки. Он в прыжке летел к своему плащу, когда мой пинок придал ему дополнительное ускорение. Незнакомец врезался головой в угол стола и затих.
Под плащом оказался старый добрый «Макаров». А непростая птица попала в наши сети! Одежда не новая, несколько темных пятен вроде как от кофе. Странный неряха с пистолетом. Что-то шевельнулось в памяти — синий плащ, кофе… Спор в поезде, пассажир в кресле через проход. Надо же, как хитро завернулось. Не тогда ли Андрея зомбанули? Незаметный укол в толпе на перроне, сообщение в навигаторе без обратного адреса…
Узнать об этом уже не судьба. Висок пленника в крови, пульса нет, дыхания тоже. Нехорошо получилось. Но тут или он нас, или мы его. Как на нейтральной полосе: не знаешь, от кого пуля прилетит — от своих или чужих. А когда свои и чужие так резво, как стекляшки в калейдоскопе, меняются местами, вообще беда. Пока я размышлял, куда спрятать тело, дверь опять звякнула. В комнате появился коротышка в белом халате и с круглыми очками на круглом же лице. Увидев мертвеца, всплеснул пухлыми руками и закудахтал:
— Что случилось? Пал Сергеичу нехорошо? Врача, врача вызывайте!
— Не надо врача, — сказал я.
Коротышка опешил, потом снял очки, протер их и уставился на труп.
— Это вы начальника службы безопасности убили?
— Сам упал.
— Понял, — коротышка взглянул на ствол у меня в руке и вздохнул.
— А ведь вы — те самые комиссары…
— Представители Выездной Комиссии. А вы кто будете?
— Я из дирекции. Пресс-секретарь. Меня управляющий вызвал, чтобы все уладить. Опоздал, дров уже наломали… Что вы делаете?! — взвизгнул он, увидев, как Сербин снимает с руки покойника навигатор. — Не пытайтесь взломать, можете случайно запустить коды самоуничтожения.
— Что тут у вас? Тактический заряд?
— Боже упаси. Немного тротиловых шашек, распределенных по схеме аварийного сноса.
Сербин отошел к окну, разглядывая трофейный навигатор, а коротышка тем временем призывал нас к трезвому анализу ситуации, предлагал договориться и намекал на высоких покровителей.
— Можно и договорится, — протянул Сербин. — Вопрос — ради чего? Кстати, чем вы здесь вообще занимаетесь?
Пресс-секретарь мялся, мекал, бекал, а потом начал рассказывать о достижениях крионики. Сергей Викторович минут пять терпел, потом напрямик поинтересовался, каких именно зверюшек они выращивают внизу.
Коротышка выпучил глаза и захлебнулся слюной. Дернулся к двери, но был мною схвачен и скручен. Говорить он не хотел, но тут меня удивил Сербин. Он молча взял с ближайшего стола небольшие ножницы для бумаги и примерился к мизинцу пленника. Пресс-секретарь молча дернул щекой. Сербин зажал ему рот ладонью и хрустнул ножницами. Дело шло туго, но Уполномоченный продолжал давить и наконец окровавленный палец шмякнулся на пол. Вой коротышки был еле слышен, а когда Сербин перекрыл ему еще и ноздри, тот начал задыхаться.
— Поговорим?
Пленник закивал, и Сербин позволил ему дышать.
Всё оказалось гораздо хуже, чем я подозревал. Они выращивали клоны Государя Александра Владимировича. Наиболее качественным из них планировалось в урочный час подменить истинного — который, видите ли, стар, не определился с наследником и вообще… На вопрос, как они собираются манипулировать клоном, коротышка помялся, но потом пробормотал, что в этом не будет нужды, потому что в новом правителе будут сосредоточены лучшие человеческие качества, и даже более того..
— Решетки на всех этажах? — внезапно спросил Сербин.
— Только до второго.
Затолкав коротышку под стол, я вернулся в комнату с мониторами и, выдернув из стойки роутеры, прошелся по ним каблуком.
Столовая на третьем этаже в отличие от буфета радовала глаз чистотой, а желудок ароматами. Повар и две помощницы, увидев нас, застыли у выхода с большими сумками в натруженных руках. Я показал стволом в сторону кухни, и они молча подчинились. Подперев дверь спинкой стула и вооружившись разделочными ножами, мы быстро располовинили белоснежные скатерти. Свернули в жгуты и соорудили веревочную лестницу. Прорываться через выходы было опасно: там нас могли ждать.
Я прихватил на дорогу несколько бутербродов и спустился вниз.
— Резче, — сказал Сербин, — у нас меньше десяти минут.
— Будет погоня?
— Не знаю. Я успел связаться с ББ и расколол навигатор. Отсчет самоликвидации пошел.
— Наверное, уже сработало оповещение.
— Не сработало, я отключил.
— Многие пострадают…
— Они уже мертвецы. Зачистят всех.
— Идиотский заговор, — сказал я. — А ведь они могли…
— Ага! Только суперклона на троне нам не хватает для полноты счастья!
— Да, лучше быть с Государем со всеми его сильными и слабыми сторонами, а не под сверхчеловеком без страха и сомнений.
— Хорошо сказал, — ответил Сербин. — Только ты ничего не понял. Они не государя пытаются клонировать, а Антихриста выращивают.
Я действительно не понял, что он имел в виду, но промолчал. Мы уже миновали лесопарк и вышли к дороге. Когда земля вдруг слегка ударила по пяткам, а за спиной глухо ухнуло, никто не обернулся.
В Питере мы расстались. Сербин сказал, что перешлет свой рапорт, как только окажется подальше от столичной суеты. Отдал мне навигатор, позаимствованный у коротышки, предварительно вынув из него память, и сказал, что на один звонок и пару минут разговора времени хватит, а потом засекут и через ББ заблокируют и его. Продиктовал номер, велел повторить и, не очень понятно бросив: «Ты знаешь, что делать, если органы откажут», растворился в привокзальной толпе.
В пути на меня никто не покушался. Я, не заезжая домой, благополучно добрался до Департамента и сейчас, время от времени поглядывая с двадцатого этажа на осеннюю Москву, вспоминал шаг за шагом все, что с нами было.
Черновик отчета готов. Хотел сбросить его на наш сервер, но связь, к моему удивлению, барахлила. Позвонил в круглосуточную службу поддержки — ни один навигатор не отвечал. Звонок секретарше Директора Департамента с настольной трубки — тот же результат.
Из окна виден центральный вход. Люди кажутся букашками, а машины — игрушечными. Вот несколько черных и синих игрушек одновременно подъехали к широкой лестнице, а из них высыпали черные точки. Многовато для одного человека. Подстраховка? В Департамент нелегко прорваться, нейтральный статус — это почти экстерриториальность. Пока будут уговаривать по-хорошему или по-плохому охрану, снимать блокировку с лифтов и так далее — пройдет немало времени. Если не придумают что-нибудь оригинальное.
Придумали быстро. Грянул звонок пожарной тревоги, женский голос предложил спокойно покинуть здание согласно плану эвакуации. Кого эвакуировать, если в девятом часу вечера здание практически пусто?
Жду. Вдруг заработала внутренняя связь. Беру трубку. Заместитель директора просит срочно спуститься вниз с отчетом.
— А пожарная тревога? — спрашиваю я.
Он тяжело сопит, предлагает не делать глупостей и гарантирует полную безопасность. Обрываю разговор. Теперь ясно, какие органы имел в виду Сербин. У заговорщиков нашлись свои люди и в госбезопасности, и службах порядка. Беру навигатор, считаю до пяти, вдыхаю, набираю въевшийся в память номер и говорю:
— Слово и дело.
Снова подхожу к окну и вижу, что армия верна долгу. Со стороны трех вокзалов над проспектом плывут тяжелые машины десанта, и из них по тросам прямо на головы черным букашкам опускаются зеленые человечки.
Наверное, можно выдохнуть.
© Эдуард Геворкян, 2016
© Люми, илл, 2016
Эдуард Геворкян
____________________________
Московский писатель-фантаст, критик и публицист Эдуард Геворкян родился в станице Харанор (Забайкалье) в 1947 году. Получил два высших образования. Работал лингвистом в НИИ, на филологическом факультете в МГУ, в редакции журнала «Наука и религия», редактором в издательствах, заместителем главного редактора журнала «Если», в сфере пиара и рекламы в Альфа-банке.