Здания стояли, потрепанные непогодой и грязные, трава вымахала по пояс, хотя ее регулярно поливали с вертолетов гербицидами, и начала перебираться на потрескавшийся асфальт дорог.
Я ехал, пока мы не оказались в сотне метров от здания с комнатой управления, прямо под медленно вращающимся спиральным облаком. Не в состоянии замять факт его существования, правительство признало, что в коллайдере произошел инцидент, и объяснило наличие облака электромагнитным эффектом. Ученые — как правительственные, так и другие — все еще спорили об этом феномене.
Фенвик посмотрел на белую спираль и скривил губы. Он обладал многими качествами, лишь очень немногие из которых были достойны восхищения, но трусом он не был. Ему было сказано, что для него не будет опасно подходить настолько близко к Эпицентру, и он в это поверил. И ему даже не приходило в голову, что немалая доля оборонного бюджета уходила на то, чтобы не дать этого сделать животным.
После того как я появился возле него буквально из воздуха, было много споров о том, что с ним делать. Быстрое изучение личного дела намекало, что взывать к его патриотизму бессмысленно, а отвалить кучу денег — нецелесообразно и бесполезно. Рабочая группа из тридцати очень умных мужчин и женщин собралась исключительно для изучения проблемы «что делать с капралом Робертом Е. Ли Фенвиком», который однажды ночью, находясь в патрулировании на военной базе Форт-Брэгг, увидел, как я возникаю из направления, которого никто во вселенной еще не видел.
Их решение оказалось простым и, на мой взгляд, необычно гуманным. Капрал Фенвик был простым организмом, нацеленным в основном на удовлетворение личных желаний, и его лояльность — и молчание — была куплена всего-навсего повышением его в звании до трехзвездного генерала. Что меня восхищало, так это то, что Фенвик никогда не высказывал за это ни малейшей благодарности. Создавалось впечатление, что альтернатива никогда не приходила ему в голову. Казалось, он даже не задумывался о том, насколько проще и дешевле было бы его убить.
— Приехали, значит, — сказал Фенвик.
— Да. Приехали. С этим я спорить не могу.
Я взглянул на облако, потом на здания вокруг. Фенвик удивил всех, восприняв свое новое звание как должное. Он все еще был в армии, но уже не был офицером. У него фактически не имелось обязанностей, кроме связанных со мной. Ему выплатили задним числом генеральский оклад за десять лет, он купил родителям новый дом в Западной Виргинии и новую машину брату, а сам жил с бывшей невестой Розелинн и полудюжиной писклявых отпрысков в роскошном особняке в Александрии, штат Виргиния. Их дети ходили в лучшие школы, и в моменты отчаяния меня это утешало. Старшая дочь, Бобби-Сью, на следующий год собиралась поступать в Принстон. Из-за того что случилось со мной, сыновья Фенвика не будут работать всю жизнь в местных угольных шахтах, а дочери Фенвика не выйдут за спортсмена из команды средней школы, чтобы увидеть, как тот превращается в пьяную скотину, избивающую жену. Все они станут юристами, врачами, конгрессменами и сенаторами, а может, даже и президентами. Когда мне становилось особенно тяжело, я смотрел на бывшего капрала Фенвика и почти верил в то, что мои мучения того стоили. Почти.
— Много у нас осталось времени? — спросил он. Он всегда это спрашивает.
Я пожал плечами.
— Минуты? — Я тоже всегда так отвечаю. — Дни?
Я открыл дверь и вышел из машины. Фенвик тоже вышел, и мы выгрузили ящики. Потом отнесли их в одно из зданий неподалеку от пункта управления и вывалили на пол телефонные справочники. Затем отнесли ящики обратно в машину, а я достал свое снаряжение.
Фенвик взглянул на часы.
— Пора возвращаться.
Я кивнул. Часа через два тут будет перелет границы. Черный вертолет без опознавательных знаков и транспондера-идентификатора пролетит надо мной, до последнего момента игнорируя запросы местных диспетчеров полетов, затем передаст короткий шифрованный сигнал, идентифицирующий его принадлежность к АНБ. Он снизится, выходя из поля зрения радаров, зависнет на несколько секунд, потом поднимется и улетит. Якобы вместе со мной.
— Глупо все это. Однажды кто-нибудь обо всем догадается, — сказал я.
Фенвик пожал плечами.
— Не моя проблема.
Он протянул руку, я ее пожал. Когда мы впервые встретились, он был поджарый и вертлявый. Теперь он стал спокойный, отъевшийся и гладкий, и по большому счету я не мог на него за это злиться.
— В добрый путь, Алекс.
— Тебе тоже, Бобби Ли. До скорого.
— Будем на это надеяться?
— Да. — Я улыбнулся. — Будем.
Фенвик уселся в машину, помахал мне и поехал к воротам, где он скажет «зеленым беретам», что гражданский специалист организовал себе иной способ эвакуации. И это в каком-то смысле будет правдой.
Я смотрел, как машина исчезает в отдалении. Когда она скрылась, я взял свои вещи и отнес в одно из ближайших зданий. Свалил все в пустом офисе, развернул на полу спальный мешок, подкатил к окну кресло и сел.
Комнатка была маленькая и без окон, а из мебели в ней имелись только стол и складной пластиковый стул. На нем сидел капитан. Я стоял по другую сторону стола, охраняемый двумя вооруженными солдатами.
— Итак, все, что мне нужно знать, сынок, это твое имя и то, как ты пробрался с голой задницей на эту базу, да еще так, что тебя никто не увидел, — сказал капитан. Он задавал этот вопрос уже несколько раз.
— Меня зовут Александр Долан. Я журналист. Я был в комнате управления вместе группой профессора Делахэя. И, полагаю, там произошел инцидент.
Я тоже повторял это несколько раз.
Капитан улыбнулся и покачал головой. Он работал в охране базы. А может, в разведке — не знаю. И был воплощением здравомыслия. Казалось, он говорит: мы можем продолжать так весь день и всю ночь, пока ты не скажешь то, что я хочу знать.
— Отыщите профессора Делахэя, — предложил я. — Он подтвердит мои слова.
Я не мог понять, что военные делают в коллайдере. Возможно, инцидент оказался гораздо серьезнее, чем показалось. А это делает его воистину потрясающим мир.
— Я не знаю никакого профессора Делахэя, сынок. Это он помог тебе пробраться сюда?
Я вздохнул и покачал головой.
— Нет. Он руководил экспериментами по запуску коллайдера. Послушайте, если он ранен, может, кто-то другой сможет прийти? Доктор Чен или доктор Морли. Меня там все знают.
— А я не знаю никого из этих людей, мистер Долан. Зато хочу знать, кто вы такой и как, черт подери, вам удалось проникнуть на базу Форт-Брэгг абсолютно голым.
— Форт-Брэгг?
Капитан ответил мне страдальческим взглядом: мол, не вешай мне лапшу на уши, сынок.
Я обвел взглядом комнату. Тут была лишь одна дверь. Она выглядела прочной и была снабжена большими запорами. Но, осмотрев комнату снова, я заметил, что если посмотреть на нее определенным образом, то это вовсе никакая не запертая комната. А всего лишь плоскости массы, которые даже не соприкасаются. По сути, она была широко распахнута.
— А я думал, что нахожусь в коллайдере в Сиу Кроссинг, — сказал я капитану.
— Где? — моргнул он.
— Мне здесь не нравится, — заявил я. И шагнул из комнаты, а потом вернулся туда.
Я прихватил с собой галлон воды в канистре, маленькую туристическую печку на сухом горючем, пару кастрюлек и сковородок и полдюжины армейских рационов. Я взял первую коробку и открыл ее. Еда, готовая к употреблению. Но только если ты в отчаянном положении или не особенно привередлив. В коробке оказались говяжьи равиоли в мясном соусе, несколько ломтей хлеба, печенье, плавленый сыр, вяленая говядина, кофеиновые леденцы, конфеты, кофе, сахар, соль, жевательная резинка, немного сушеных фруктов и другой всячины. Я слышал, что в рацион французской армии включают пакетик красного вина. Эх, если бы Происшествие случилось в ЦЕРН…[3]
Я заметил… нечто. Если твердый предмет может иметь эквивалент негативного изображения, то это оно и было. Нечто вроде негативного смерча, вывернутого наизнанку. Я шагнул к нему…
И обнаружил себя на территории коллайдера, возле здания, в котором я в последний раз видел профессора Делахэя, его команду и Ларри Дэя.
Надо мной возвышался колоссальный облачный столб, медленно вращающийся в небе. Запрокинув голову, я смотрел на него, открыв рот.
И внезапно оказался на земле, корчась от боли. Мышцы сводили судороги и спазмы. Я попытался уйти, но из-за сильнейшей боли не смог сосредоточиться.
Именно так меня и поймали во второй раз, сидя в засаде, потому что предполагали, что я вернусь к коллайдеру. И оглушили меня шокером до полусмерти. Кто-то подошел ко мне и ударил кулаком по бедру. Когда он поднял руку, из моей ноги тянулась пластиковая трубочка, а потом в голове раздался дикий рев, и меня смыла накатившаяся волна черноты.
На капитане и двух охранниках испробовали тот же трюк, что и на бывшем капрале Фенвике. Я уже начал думать, что путешествую по миру, оставляя за собой новеньких генералов. Их осыпали деньгами и повышениями, но почему-то это не сработало так, как с Фенвиком. Они все же проболтались, и в конечном итоге правительство было вынуждено сделать так, чтобы они исчезли. Офицеров рассадили по одиночным камерам в Левенворте, а тех, с кем они болтали, как-то нейтрализовали.
Покончив с обедом, я уселся у окна, потягивая кофе и куря маленькую сигару. Она нашлась в жестяной коробке в рюкзаке — скромный подарок от Фенвика. Во время обеда я слышал, как надо мной пролетел вертолет. Он приземлился на несколько секунд примерно в двухстах метрах от Эпицентра — и это был безумно храбрый поступок со стороны пилотов, необходимый для подержания того, что я считал бессмысленной и примитивной легендой о моем «отлете», — а затем взлетел и улетел на запад. Теперь все стихло, наступала ночь.
Я вспомнил, как все здесь когда-то кипело и бурлило. Теперь коллайдер заброшен, а выживший персонал раскидали по другим местам. Я подумал о Делахэе, Энди Чене, Кейтлин Морли и всех тех, кто был со мной в этой комнате в день Происшествия. Делахэй был нервный неадекват, а Ларри завел интрижку с моей женой, но остальные мне нравились: они были хорошие, спокойные профессионалы и с ними было приятно общаться.