Адмирала дедушка спросил: а на льдине у нас тоже была навигационная авария? Кажется, они меня преследуют. Хочешь, и правда тебе помогу с ними бороться? Я вроде начал понимать некоторые вещи… Ладно, ладно, молчу, отстал. И чего вы такие унылые? Служба-то у вас — умора сплошная. Не то что в саперке.
Адмирал, все еще очень несчастный, лично провожал дедушку к самолету, и тот на прощание сказал:
— Мы получили важный опыт, я все передам сантехникам, пусть обрабатывают. И на словах добавлю, как вы тут с «Неводом» корячитесь и как им должно быть совестно. А про навигационные аварии, хе-хе… Да ладно тебе, наплюй и забудь. То есть это все ужасно, но… Ты представь, что было бы, окажись на моем месте Товарищ Замполит. Ну представь на минуточку. По-моему, довольно забавно.
Командующий флотом улыбнулся впервые за последнюю неделю. Потом рассмеялся. И осекся, только когда дедушка обернулся уже на последней ступеньке трапа:
— А за медведя тебе — отдельное спасибо! Я думал, они вроде стихийного бедствия, жить вам не дают, работать мешают. А вы с ними вон как по-свойски. Пара дней — и зверь почти ручной. Молодцы! Продолжайте в том же духе. Ну, счастливо!
Невероятно, но факт: после отъезда дедушки навигационные аварии на Северном флоте быстро пошли на убыль.
Зато белые медведи полезли отовсюду, прямо жизни от них нет, и работать мешают страшно.
© Олег Дивов, 2016
© Мария Пономарева, илл., 2016
Дивов Олег Игоревич
____________________________
Писатель и публицист Олег Дивов родился в Москве в 1968 г. в семье художников-реставраторов Третьяковской галереи.
В 15 лету него уже были журналистские публикации в «Комсомольской правде» и других центральных изданиях. Поступил на факультет журналистики МГУ, затем отправился исполнять гражданский долг, но, вернувшись, оставил университет после третьего курса. Опыт армейской службы в частях самоходной артиллерии позже нашел отражение в «реалистическом» романе «Оружие Возмездия» (2007). После армии занимался копирайтингом, работал в рекламных агентствах, руководил пресс-службой ряда фирм.
В 1997 г. вышел первый роман О. Дивова «Мастер собак». В том же году увидели свет еще два романа — «Стальное сердце» и «Братья по разуму». Однако подлинную популярность писателю принесли книги, располагающиеся в русле футурологической социально-приключенческой НФ: «Лучший экипаж Солнечной» (1998), «Закон фронтира» (1998), скандально известный роман «Выбраковка» (1999), «Саботажник» (2002), роман манифест «Толкование сновидений» (2000), «Ночной смотрящий» (2004), «Храбр» (2006). «Консультант по дурацким вопросам» (2012), «Объекты в зеркале заднего вида» (2013), цикл «Профессия: Инквизитор» (2013–2015). В «Если» опубликовано более десятка произведений 0. Дивова, а также несколько статей. Произведения 0. Дивова, неизменно вызывающие бурные споры критиков и читателей, отмечены практически всеми НФ наградами: «Сигма-Ф», «Интерпресскон», «Роскон», «Филигрань», «Странник», «Кадуцей» и другими.
Александр Бачило
ЯОМАН
/фантастика
/древнее зло
/природопользование
22 мая. От устья Малой Куропаточьей прошел всего одиннадцать километров. Трудновато. Снега совсем мало, тундра тает, под голицами[1] хлюпает, скользят плохо. Берегом тоже не пойдешь — море штормит, грызет обрыв, за год съело еще километр суши, если не больше. Над обрывом бродить опасно — того и гляди просядет прямо под тобой, да еще сверху привалит. И будет море вымывать из-под земли косточки по одной, будто ты мамонт ископаемый…
Так, стоп. Впереди что-то есть. ГЛОНАСС показывает 71°4′15″N, 155°54′50″Е. На карте чисто. Беру бинокль. Так и есть — стойбище. Небольшое, всего пара-тройка чумов. Людей, собак не видно, дыма над макодаси — тоже. А главное, нигде в пределах обзора нет оленей. Странно. В это время года они обычно пасутся на взморье, по южным уклонам, где раньше тает тундра. Стада медленно бредут вдоль берега, а люди кочуют за ними. Если только…
Снимаю с плеча свой старенький СКС. Не бог весть какая убойная сила, но надежен и пристрелян — в случае чего и медведя остановит. Только вот из-за медведя стойбище не бросают.
Ладно, не будем торопиться с выводами. Если здесь побывал яоман, что-нибудь я найду.
Первый же чум, слегка покосившийся, заставил насторожиться. Полог, закрывающий вход, располосован сверху донизу, сломана пара жердей, ветер хлопает оторванной шкурой. Все ясно. Воришка людей не застал, влез через дверь, похозяйничал в чуме, а вышел прямо сквозь стену — слишком был здоров, не повернуться.
Я скинул голицы, приблизился к чуму, слушая ветер. Стволом карабина отогнул край задубевшей шкуры, включил фонарик, посветил внутрь. Так и есть. Все перевернуто, продуктовый ящик раздавлен, как яйцо. Типичный полярный грабеж. И нисколько не похоже на повадку яомана. Хотя — что мы знаем о его повадках?
Остальные два чума оказались нетронутыми. Видимо, вора спугнули. Пришли люди и погнали зверя в тундру. Все просто.
Я обошел стойбище по кругу и действительно набрел на еле заметную цепочку лужиц. Вода проступила там, где ягельник был примят тяжелыми толстыми лапами. Но след уходил не в тундру, а за покатый вал, отделявший ее от моря. И зверь вовсе не бежал скачками в испуге, а спокойно шел по прямой, будто его не гнали, а, наоборот, приманивали.
Приманивали со стороны моря. Кто это мог быть? Медведица? Так вроде не сезон. Подозрительно, однако, сказал бы охотник Боггодо. Эх, вот кого мне сейчас не хватает! Уж он-то живо разобрался бы.
Шлепая по сочащемуся, как мочалка, ягельнику, я двинулся к берегу, поднялся на продолговатый холм, закрывавший от меня полосу прибоя, и оказался у края широкой наледи. Брызги волн, застывая, обычно покрывают покатые участки берега скользкой белой коркой. Но в этот раз наледь оказалась красной. Кровавый цвет был таким густым, что я не сразу заметил тушу. Впрочем, от туши там мало что осталось — насквозь пропитанная кровью шкура и отдельно — круглая носатая голова здоровенного полярного медведя, расколотая по темени, как спелый арбуз.
А вот это уже точно — работа яомана.
71°3′12″N, 156°02′03″Е. Устал. Надо было передохнуть в стойбище, поесть горячего. Вряд ли яоман вернется на старое место охоты, до сих пор за ним такого не замечалось. Но что мы знаем о повадках яомана?
Он умеет приманить добычу. Прожорливый мишка, забравшийся в чум, бросил недоеденные продукты и пошел на зов, чтобы превратиться в кровавые ошметки и лишиться головного мозга. Яоман любит лакомиться мозгом.
Может быть, до медведя той же дорогой прошли и люди. Но где останки? Ни песцы, ни ласки к трупам не подойдут, если это добыча яомана.
Но не слишком ли далеко я ушел от берега? Сам не заметил, как стал забирать к югу. От страха, что ли? От навязчивого чувства, что кто-то смотрит в спину? Не знаю, в чем тут дело, могу сказать только, что по мере удаления от берега это впечатление не уменьшалось, а росло.
Росло с каждым шагом, с каждым всплеском талой воды в лужах, из которых пристально глядело на меня низкое красноватое солнце. Казалось, там, под землей, за мной следует одноглазое существо, с любопытством и умыслом выглядывающее из многочисленных окон.
Я встряхнулся. Неважно, далеко от меня яоман или рядом. Встретить его можно где угодно, он сам выбирает место. Ни предотвратить, ни ускорить встречу невозможно, потому что невозможно понять логику этого существа. Она вырабатывалась еще до ледникового периода. Спасибо локальному климатическому оптимуму: короткий послеобеденный сон яомана кончился и он проснулся с волчьим аппетитом.
Но ведь и охотников на яомана никогда раньше не было. Боггодо первый. Я второй. Правда, теперь — единственный.
71°2′16″N, 156°15′40″Е. Озеро Обрывистое. Слава богу! Наконец-то люди. Из трубы жилой избушки метеостанции валил приветливый, какой-то даже издали аппетитный дымок. Кашу небось варят. Значит, пожируем.
Что хорошо у нас на северах? Совершенно неважно, знают тебя те, к кому ты пришел, или видят в первый раз. Встретят как родного, накормят и выпить поднесут, если осталось. Чужие здесь не ходят. Все знакомы друг с другом максимум через одно рукопожатие, ходили одними маршрутами, жили, хоть и в разное время, в одном поселке, в том же щитовом домике, кормили гнус в соседних экспедициях.
Под заливистый собачий лай я толкнул утепленную войлоком дверь и сразу понял, что не ошибся. Меня и спрашивать не стали откуда да зачем. Торбаса, кухлянку — в сушилку, самого — за стол. Бородатый Вадик, начальник станции, плеснул протирочного, симпатичная Марина-гидролог принесла сковородку с салом — я чуть слюной не подавился, пока вареную картошечку шкварками поливал. Юра, практикант, совсем мальчишка, слазил в погреб за бочковыми груздями. И только когда разлилось тепло по телу и в ноги ударило, когда поутих первый жадный хруст за ушами, тогда и разговор завязался сам собой.
Сидят они тут уже месяц без малого, вертолета ждут со дня на день — вахта кончается. В отпуск собираются в Барселону, на Гауди смотреть. Ну, кому Гауди, а Юрке поступать. Естественно, на геологический — душа минеральная.
Рассказал и я о себе кое-что. У Юрки сразу глаза загорелись.
— А ты не тот ли Баташов, который, говорят, яомана видел?
— Видел — понятие растяжимое, — ответил я. — Не тот это зверь, которого легко увидеть, а главное — узнать. В справочнике Брема его не найдешь. Есть тип хордовые, есть членистоногие. А есть яоман. Краниофаг колониум. Фотографий его нет. И не будет.
Бородатый Вадик кивнул.
— Охотник Боггодо то же самое говорил. Вы, наверное, вместе работаете?
Я помолчал. Как им объяснишь?
Марина сразу почуяла, что говорить мне не хочется.