— Да вы что, с ума посходили?! — закричал Ванька. — А ну, пошли отсюда все!
— Сам убирайся, бесовское отродье, — на чистом русском языке ответил бородатый мужик в колпаке и кожаном долго-полом кафтане.
— Нет уж, дудки!
Ванька не то чтобы отличался безумной отвагой, вовсе нет, но ему доверили мамонтенка — и мамонтенок был в опасности.
— Сгинь, рассыпься, нечистая сила, — ответили ему.
Когда Эргис, Тускул и Но Пуанг прибежали, разговор уже шел о материях потусторонних: люди в кожаных колпаках были убеждены, что настал конец света, раз по лесам шастают сатанинские отродья, а Ванька внушал, что в яме — ни в чем не повинная скотина.
Саяра следила за событиями через камеру дрона, а капитан Степанов, наладив рацию, передавал в Якутск донесение. И передавал в меру своего понимания ситуации: мамонтенка загнали в яму какие-то страшные дикари.
Аржаков, которому переслали аудиофайл, ушам не поверил: какие еще дикари на берегах Лены, за Полярным кругом? Он связался с полицией Жиганска, и ему ответили: да, что-то такое в окрестностях водится, охотники видели следы человеческой деятельности. Но никакого вреда от дикарей не было — только следы…
Тогда Аржаков сам вышел на связь с «Айяной». Степанов подтвердил — вечер близко, Тускул, Эргис, Но Пуанг и Попов не вернулись, где мамонтята — неведомо, а камеры дронов показывают: одна — темнеющее небо, другая — мельтешащие тени.
Аржаков помянул недобрым словом жиганскую полицию и помчался в аэропорт.
В аэропорту Якутска были ангары для частных небольших самолетов, без которых в Саха трудно вести бизнес. По дороге Аржаков связался с диспетчерами, и ему дали координаты нескольких владельцев и пилотов.
Дожидаясь, пока маленький джет «Нэтээги» подготовят к взлету, Аржаков вызывал на связь всех знакомцев в Жиганске. Ему нужен был человек, который помог бы раздобыть вертолет. Причем раздобыть сразу, без китайских церемоний и с пилотом, способным выполнить любую задачу. Кроме того, Аржаков хотел взять с собой несколько крепких парней из охранной фирмы «Эгида».
Как вышло, что он позвонил Арсению, — Софрон сам не понял. Менее всего он ожидал пользы от этого чудака. Биологу, человеку земному и практическому, трудно было понять музыканта, получающего деньги за игру на хомусе, надо признаться, виртуозную игру, и расшифровывающего по старым книгам крюковое нотное письмо, которое в Саха было в ходу довольно долго — потому что сюда уходили со времен патриарха Никона раскольники-старообрядцы и уносили в заплечных мешках старые молитвословы.
Они познакомились случайно — и как раз благодаря распевам. Аржаков нашел в библиотеке, где возился со старыми газетами, оставленную на подоконнике флешку. Чтобы понять, как искать хозяина, дома послушал песнопения. Потом случилась встреча, долговязый белобрысый парень оказался хорошим собеседником, и после этого Арсений, бывая в Якутске, приглашал Аржакова на всякие интересные сборища. Тот даже несколько раз приходил.
Слова «они вернутся» очень Арсению понравились, и он подарил приятелю флешку, оправленную в пластинки из бивня мамонта. Сказал — на удачу. И точно — удача пришла.
Арсений, услышав знакомый голос, обрадовался, позвал в гости. Софрон объяснил — случилась беда, как только удастся зафрахтовать вертолет — сразу он и покинет Жиганск. Но Арсений неожиданно оказался настоящим другом — примчался в аэропорт, да еще с большим рюкзаком.
— Я с тобой, — сказал он, узнав, куда спешит Аржаков.
— Со мной будут ребята из «Эгиды». И я еще не знаю, какой борт удастся раздобыть, — ответил Софрон.
— От меня будет больше пользы.
— Это еще почему?
— Потому…
Отделаться от Арсения не удалось.
А пока Аржаков тормошил всех, до кого мог дотянуться, Ванька Попов ругался с мужиками в кожаных колпаках. Близко они не подходили, только выставляли перед собой два факела, да двое молодых время от времени целились из луков. Тогда Ванька грозил вилами.
За его спиной стояли Эргис и Но Пуанг с ружьями наизготовку. Тускул, Алтана и Саяра в темноте, светя фонариками, искали и звали Ким. Уже стало ясно, что в яму провалился Бойбур. Мамонтенок трубил, звал к себе людей, Ванька ласково отвечал ему. Но подойти поближе к яме не мог — и препирательства продолжались.
— Сам ты нечисть! — отругивался Ванька. — Сам ты сила адова! Сам ты чудище и зверь из бездны!
Он знал одно — «деток» нужно защитить, и совершенно не думал, почему эти дикие люди в кожаных кафтанах говорят по-русски почти так же, как он сам.
Дрон не был рассчитан на долгий полет. Заряд его батарей кончился, и он медленно опустился на спину Бойбуру.
— Бей беса! — отчаянно закричал бородатый мужик, и это было приказом молодым охотникам.
Эргис выстрелил в воздух — для предупреждения. А Ванька, понимая, что стрельбой дела не исправишь, побежал к яме и рухнул на спину мамонтенку.
— Ну, бей, бей! Чего ты ждешь?! — завопил он. — Ну? Коли, сволочь! Господи-Иисусе, на все твоя воля, а только — через мой труп!
В вышине послышался шум вертолетных винтов. Вертолет снижался совсем близко, над речным берегом. Шум был невыносим даже для Эргиса и Но Пуанга, а противников перепугал до полусмерти. Они кинулись наутек, куда-то в глубь леса.
Потом всем работы хватило — не имея ни одной лопаты, сучьями и досками расширять яму, устраивать пандус, выводить Бойбура.
— А ведь яма-то охотничья, — сказал Арсений. — Похоже, зверька туда нарочно загоняли.
— Они его за черта приняли, — ответил Тускул. — Как же теперь Ким найти?
— Придется ждать рассвета, — решил Аржаков. — Слонята не могут много ходить, мамонтята, наверно, тоже. Она где-то поблизости.
— Мальчик и девочка, — сказал Арсений. — А потом у них будут свои малыши.
— Это вряд ли, они же клоны, — возразил Аржаков. — Потом когда-нибудь, когда сумеем вырастить других мамонтов, решим и эту проблему.
— А зачем вообще мамонты нужны? — спросил один из тройки парней, которых Аржаков взял в «Эгиде». — Какая от них польза? Ведь не на мясо же их растить.
— Затем, чтобы жили, — отрубил Аржаков. — Тут был их дом. Мы, люди, сделали все, чтобы их истребить, мы их и вернуть должны.
— Да, вернуть, это ты правильно сказал, — заметил Арсений. — Вернуть — вот хорошее слово. Вернуть…
Он неожиданно достал хомус, приложил к губам и тихо заиграл.
И Эргис, и Тускул были городскими якутами. У них и род-ни-то среди оленеводов и охотников не имелось. Но полное тайной силы переливчатое гудение хомуса было своим, родным, они заслушались. Издали донесся голос Саяры, она звала Ким. И звала не на привычном русском — она по-якутски уговаривала девочку вернуться.
На рассвете Ким нашлась. Ее и Бойбура отвели на судно.
— Ну вот, обошлось без драки, — сказал Аржаков. — Саяра, ты им все-таки вколи транквилизатор. От вертолета столько шума — даже моя психика не выдерживает, а детки ведь в тишине росли. Я сейчас лечу в Жиганск, оттуда дня через три — в заповедник, встречать вас. Поднимемся, когда «Айяна» отойдет километра на два… Арсен, ты куда?
— Туда, — парень махнул рукой в сторону леса.
— Ты спятил?
— Нет. Ты, Софрон, за меня не беспокойся, я не пропаду. Понимаешь, я должен их найти.
— Дикарей?
— Они говорят по-русски, Софрон. Я понял, кто это. Видишь ли, я — единственный, кто может их вернуть. Мне они поверят. Ты — единственный, кто смог вернуть мамонтов, а я — этих…
— И что же ты такое понял? — спросил Эргис.
— Это — беглецы, ребята. В тридцатые годы такое бывало — старообрядцы семьями уходили куда подальше от советской власти. Вы их тоже поймите — аэропланы, автомобили, радио, моленные закрываются, страшно! Для них же все это было — как будто из преисподней. Ну вот и убегали, а эти — совсем далеко забежали. Я думаю, ушли три или четыре семьи, раз сейчас у них есть молодые охотники — так, Иван Андреевич?
— Так, — подтвердил Ванька.
— И они унесли с собой богослужебные книги. Я этих людей знаю, Софрон, они одеяло лишнее с собой не возьмут, а «Торжественник», «Апостол», «Жития святых» — заберут непременно, чтобы безбожникам не достались. Это надо понимать…
— Так это они что же — чуть ли не сто лет по лесу шастают? — не поверил Ванька. — Надо же… Обносились, бедные… И что — в шалашах живут?
— Зачем в шалашах? Вы же их встретили недалеко от берега. Похоже, они нашли заброшенный поселок. А до того — наверно, якутские юрты ставили, — предположил Арсений.
— Арсен, не мудри! — прикрикнул на приятеля Аржаков. — Тут их Ваня уже вилами насмерть перепугал, вертолет добавил. Схлопочешь пару стрел в печенку — а «скорую» тут не вызовешь.
— Не схлопочу, Софрон. Я же говорю — никого другого они близко не подпустят. А у меня — старые распевы по крюковому письму, понял? Я для них — свой, они меня признают, будут со мной говорить.
— И что, ты надеешься уговорить их вернуться? — спросила Саяра.
— Я надеюсь, что они мне поверят.
— У тебя хоть карта есть? — спросил Аржаков.
— Есть хорошая, бумажная. Да вы не бойтесь, я опытный походник, — Арсений улыбнулся. — В случае чего — выберусь к реке, тут ведь постоянно то баржа тащится, то лайнер с туристами. Не пропаду.
Но Пуанг не мог понять, что происходит, и по-английски шепотом требовал от Тускула перевода. Тускул понятия не имел, как объяснить, что за люди старообрядцы и почему их можно приручить пением на старинный лад.
Ванька тоже не очень уразумел, с кем сцепился. Его образование по религиозной части было одной сплошной прорехой. Но простые вещи он очень хорошо понимал.
— Ты, это, погоди! — крикнул он Арсению и побежал к боксам, возле которых у него был оборудован закуток. Там Ванька держал в запертом ящике припасы на всякий случай и вкусную подкормку для мамонтят.
Он появился через пару минут, прижимая к груди банки с тушенкой и пакетики с китайской вермишелью.
— На, вот! Сунь в рюкзак! — приказал он и, повернувшись к Аржакову, которого считал главным начальством в этом мире, объяснил: — А то чего же им по лесу шататься? Надо найти, по-хорошему с ними потолковать, вот как вы, Софрон Игнатьевич, со мной тогда, в Москве. Разве ж я думал тогда, что вернусь к слонам? А вот ведь получилось! Да ты бери, сынок, не стесняйся! Хрен его знает, когда ты на этих чудиков набредешь. Бери, бери! Скажи им — Ванька Попов прощения просит, что вилами махал. Без обид, понял? Пусть только возвращаются.