– Лен, а Лен?
– Что? – говорю, растягивая… И сама не узнаю себя… Я так только с ним делала когда-то… В последний раз восемнадцать лет назад…
– А я ужас как любил, знаешь? – говорит и смотрит так, что я проваливаюсь… В глаза его проваливаюсь… У него очень глубокие глаза… Я всегда чувствовала, что смотреть на него – это как идти по огромным сугробам… Только раньше за этим провалом была радость, экстаз, адреналин, а сейчас боль… Жуткая… Щемящая… Самая сильная боль – боль сожаления… Несбывшихся надежд… Безнадежности… Когда невозможно повернуть назад… Она страшнее любой другой боли, потому что ее ты переживаешь здесь и сейчас… Это у тебя, настоящего, все болит… На худой конец, выпей вон обезболивающее – и пройдет… А та боль другая – она застыла во времени… Она в тебе, глубоко-глубоко… Как пуля, которую невозможно извлечь…
– А я тоже… – говорю сипло. Отвожу влажные глаза на толстого итальянца рядом, попивающего кислое красное из пластикового псевдобокала за соседним столиком… Лживый такой бизнес-зал… И вино не вино, и бокал не бокал… Прям как у меня все… в жизни моей нынешней…
– Любишь его? – спрашивает тихо, еще тише… Может быть, он и не говорит вовсе, только губами шевелит… Но я его понимаю, всегда понимала…
– Нет… – честно отвечаю. – Давно уже нет… Ее люблю, – киваю в сторону Натки, весело рассаживающей куколок по маленьким стульчикам.
Опять тишина. То и дело пищит мелодия анонсов вылетов, приятный женский голос сообщает пассажирам о начале посадки на тот или иной рейс на русском, английском и китайском…
Мне страшно… Страшно, что он все узнал обо мне, догадался… Почему-то стыдно ужасно… Что вот такая я, клуша непутевая, молодость отдала свою мужчине, который послал меня ради телки двадцатилетней… И ведь никто не думает о ее пустоте, ее ничтожестве, ее корысти… Все смотрят на меня со смесью сожаления, помешанного на презрении…
– Поехали со мной… – выдает вдруг… И его морщинки вокруг глаз словно разглаживаются, словно это снова мой Егорка отчаянный на папиной «девятке», спертой из гаража в Сокольниках…
Усмехаюсь. Лучше бы предложил сейчас в космос полететь – я бы охотнее согласилась… Вероятнее бы поверила…
Улыбаюсь ему. Искренне и печально.
– Хорошо тебе отдохнуть, Егор. А мы пойдем уже с Натой вниз, к гейту… Папе надо набрать перед вылетом…
Он поджимает губы. Смотрит, не отрываясь.
– Вас встречают?
– Ну конечно, – выдаю деланно раздраженно, – а как иначе? Андрей приедет… Заберет…
Встаю, а он хватает меня за пальцы мои холодные и влажные.
– Слушай, ну подожди, давай вместе спустимся, мы ж на одном самолете, без нас не улетит… Никуда ты не опаздываешь ведь…
– Уже… Опоздала… Везде…
Полет проходит быстро и спокойно. С приземлением снова нападает щемящая тоска… Хоть Натуська и рядом, плохо мне… Не от того, что Андрея нет… От того, что мы одни… Здесь… В чужом городе… Надо было все-таки не уезжать… Заняться этой ненавистной каморкой, щедро брошенной нам с барского плеча… Обустроить ее хоть как-то… Ведь уже понятно, ту смертельную битву за квартиру в центре мне не выиграть…
На душе тревожно. Выходим в числе первых, быстро теряясь в толпе спешащих к праздничным столам пассажиров. Багажа нет. Сразу выныриваем в зал аэропорта, выхватывая предложения таксистов. Перепроверяю на телефоне адрес сестры и плетусь за одним, явно немного расстроенным, что ехать не в Москву, на другой конец города, а совсем рядом – до Домодедова. Вещей с собой почти нет. Пристраиваю Натуську в автокресло, слышу сзади оклик.
– Лен, поехали! – оборачиваюсь. Опять Егор. На другом такси.
– У тебя же вылет…
Выходит из машины, хлопает дверью…
– Нет никакого вылета, Лен… – заглядывает в глаза… Искренне… Понимающе… – Я все знаю… Случайно узнал… Встретил недели две твоего… в ресторане… Узнал его… По фото… Я ведь в соцсети перестал заходить, только чтобы сердце свое не дробить каждый раз, как тебя счастливую с ним рядом вижу… А удалиться духу не хватало – чтобы, когда совсем боль накатит, открыть тебя и смотреть… Мечтать… Вспоминать… Сожалеть…
Увидел его с этой малолеткой – сразу все понял… Все думал, как тебе написать, на связь выйти… Как появиться… После всего… Написал тебе даже, а потом труханул… Короче, решил через сестру твою зайти… Она ж тоже у меня в друзьях оказалась. С ней списался… Это она мне сказала, что вы этим рейсом летите… Вот я и купил билет… Нет никакой Мексики… –смотрит, а глаза его словно влажные. Смаргивает. И я моргаю… Потому что это словно сон… Слышу позади, в приоткрытой двери моего такси, как Натка нетерпеливо «мамкает»… Таксист молчит… Ему, наверное, интересно наблюдать за очередной жизненной репризой… – Только ты есть, Лен… Поехали… Нина ждет… Я с вами Новый год отпраздную, если не прогоните… А там… Посмотрим…
Психологи говорят, что беременность – самое нестабильное эмоциональное состояние женщины, потому что гормональный фон совершает революцию… С первой беременностью моей было так, наверное… Помню свои качели настроения, нервные эскапады и беспричинные истерики… Это при том, что я в целом была всегда спокойной и неконфликтной… Сейчас не так… Сейчас мне хорошо… Тихо… Нам хорошо и спокойно… Пусть вокруг и новая жизнь… Пусть новый город и новое окружение, к которому только-только начинаешь привыкать… Благо, что Нинка рядом, пусть до нее и добираться по пробкам часа полтора… Сам факт, что мы с ней теперь в одном городе, успокаивает… И Он рядом успокаивает… С ним я точно теперь знаю, что все будет хорошо… «Будет»… Вот что важно… Всем нам нужна вера в будущее… И даже страшно представить, что было бы, если бы я его не встретила тогда, в тот день в аэропорту… Если бы он не написал Нинке… Если бы не решился тогда полететь на том же самолете… Но все это «если бы» уже не важно…
На столе веселой трелью пищит телефон. Подбегаю к нему, словно порхающая фея, а не тетка с пузом на шестом месяце… Потому что на душе легко и светло, и размер живота или лишние килограммы тут вовсе ни при чем… Потому что знаю, что это Он пишет…
– Привет, Ленок. Нату с гимнастики забрал. Едем домой. Голодный.
Мои губы растягиваются в улыбке. Посылаю в ответ сердечки и устремляюсь на кухню, разогревать первое и второе. Наконец-то мужчина в доме ценит наличие домашней еды.
Телефон снова пищит.
Открываю и снова улыбаюсь…
– «Ты снилась мне беременной, и вот
Проживши столько лет с тобой в разлуке,
Я чувствовал вину свою и руки,
Ощупывая с радостью живот…»
Помнишь?
– Помню…