Пансион какой-то для дебильных.
Мы выпили. Кузя вскочил и пошел к двери, наступая на шнурки.
– Ты бы, Григорич, шнурки завязал, да носки не худо бы надеть. К столу ведь выходишь.
– Носки! Они мокрые у меня - постирал, дурак. И шнурки потом опять развязывай, да? Не люблю я это дело, честно скажу.
Мы спустились вниз, в «рыцарский холл». Был накрыт большой стол. Черномор и Тюбетейка стояли у окна, курили, ждали Руслана. Когда он вошел, стали рассаживаться.
– Леха! Серый! Садись со мной, - кричал Кузя. - Подухаримся.
Ого! Он уже фамилию мою знает. Смехач-то наш непрост. Можно было и раньше подумать.
Появились дамы. Но не хозяйки. И из гостей не самых почетных. Все обращались с ними очень вольно и словами, и руками.
Сдержанный поначалу Руслан скоро охмелел, распустился - и уже бесконтрольно пошла обычная пьянка. То один из застольщиков, то другой приглашали дам наверх, в «будуар». Дамы не чинились. Кузя Григорич и Черномор все пытались запеть, но никак не запевалось. Один референт в тюбетейке не хмелел и не терял лица. И никого - из виду, особенно меня. Он несколько раз за вечер подходил к телефону и требовал каких-то новостей. Видимо, новостей все не было, и это сильно его беспокойно. После каждого звонка он подавал какой-то знак Руслану через стол, но тот уже этой мимики не воспринимал. Я извинился в пространство, сослался на усталость и пошел наверх.
– Девушку, возьми, дорогой, - посоветовал референт, провожая меня взглядом,
– Не в моем вкусе, - отказался я. - Не люблю, когда мне в постель готовых подкладывают. Люблю боем брать.
– О! - заржал Кузя. - Как я совсем! - Поднялся и, гораздо тверже, чем можно было ожидать, пошел за мной. Ввалился в комнату, упал в кресло, сбросил башмаки. - Посижу у тебя, не возражаешь? С тобой весело.
– Хорошие у вас ребята, - похвалил я, наливая рюмки. - Простые, душевные. Мне только Черномор не понравился - скучный…
– Черномор! Здорово ты его! - Карпухин поднял рюмку. - Он только не всегда Черномор, он чаще Алехин. Трус такой… Чуть что - бороду отпускает, маскируется.
– Ладно, хрен с ним, - я потер лицо ладонями, - Извини, Кузя, устал. Голова болит.
– А я вот никогда не устаю. И головой не маюсь. Ну, отдыхай. Пойду посижу еще с нашими.
– Ботинки забери.
Я подождал немного и снял телефонную трубку. Но что-то мне в ней не понравилось. Я тихо вышел и толкнул соседнюю дверь.
В такой же комнате сидел на тахте Кузя с телефоном на коленях, с трубкой, прижатой к уху и большим вниманием на серьезной роже.
Он не растерялся:
– Во, бабе забыл позвонить.
Я тоже:
– У тебя анальгина нет?
– На кухне аптечка. Покопайся. Хотя стой, - он выдвинул ящик прикроватной тумбочки, заглянул: - Нету. Думал, от кого-нибудь осталось, но нету. Иди вниз.
На тумбочке, рядом с пепельницей, лежали наручные часы. Я небрежно, без интереса, взял их, перевернул, прочел дарственную надпись: «Отличнику охраны общественного порядка». Это были часы Андрея.
– Это ты, Кузя, отличник? - Мне хотелось его задушить. Здесь, сейчас. Но не сразу, а постепенно. Чтобы он вдоволь похрипел и подергался, А потом - спуститься вниз и…
– Ага! - засмеялся весельчак. - В бою взяли, с Черномором. Трофей. Я ему сперва отдал - не носит, боится, бороду отращивает. А меня теперь как гаишник остановит - я ему эти часы в нос. Действует. Иной и честь отдает.
Я осторожно, бережно положил часы, взял в руки пепельницу, повертел в дрожащих пальцах - тяжелая, хорошая, в самый лад по его башке придется.
Ну вот, все они тут, все четверо из «Мерседеса»: Руслан, референт, Черномор Алехин и весельчак Кузя. Недолго вам теперь, ребята, веселиться.
…Руслан не торопился с ответом. И я его не торопил. Планы мои нуждались в корректировке. Несмотря на постоянный контроль со стороны Кузи, я имел возможность присматриваться к жизни особняка. Какие-то капли информации, что удавалось мне собирать, постепенно сливались в лужицу, в которой все больше отражалась деятельность группировки Руслана, Это была какая-то всеядная структура, ненасытная, безмерно алчная. В их сферу входило все: рэкет, проституция, откровенные грабежи, они даже собирались подобраться к арсеналу соседней воинской части. Боевики Руслана участвовали в осаде Белого дома.
Чем дольше я здесь продержусь, тем ярче будет моя месть. И шире. И еще мне не давал покоя этот чудесный засыпной японский сейф в кабинете Руслана. Ах, распотрошить бы его - какой бы был подарок госпоже Юстиции, а по-нашему - Справедливости.
Связаться с шефом мне не удавалось, единственный доступный мне телефон усердно слушал Карпухин, Впрочем, об ожидаемых событиях я все равно узнаю по косвенным признакам.
Я действительно не предполагал, что эти признаки будут такими явными. Как следы побоев на лице.
В один прекрасный вечер от казармы оторвалась группа машин и вернулась в тот же вечер сильно потрепанной.
Той же ночью двое парней в камуфляже выдернули меня из постели, надели наручники к привели в кабинет Руслана. Он начал разговор коротко и ясно - ударил меня по лицу. Стоящие сзади ребята добавили. Я упал, получил ботинками по ребрам. Меня рывком подняли на ноги, бросили в кресло. Руслан навис надо мной:
– Сколько тебе заплатил Фишер?
– Мне он не платил…
Снова удар, но слабый, демонстративный.
– А кому?
– Откуда мне знать, кому он платит?
– Кто ты? Чей человек?
Я кивнул в сторону охранников. Руслан понял и показал им глазами на дверь.
– Наручники, - потребовал я.
Он сделал и это. Я встал. Руслан осторожно шагнул назад.
– Руслан Олегович, объясните, в чем дело?
– Наших людей подставил Фишер. Была разборка, мы потеряли машину. И двоих ребят, Ты прибыл от Фишера.
Сейчас будет сцена из «Свадьбы в Малиновке». Я эффектно сброшу шинель, скрывающую мои регалии и высокие полномочия.
– Ну, - усмехнулся Руслан на мое недолгое раздумье. - Кто твой босс?
Я назвал имя и псевдоним, которыми вооружил меня в свое время всезнающий и никогда не ошибающийся шеф. Руслан открыл рот и сделал еще шаг назад, как тот липовый гаишник на шоссе.
– Почему сразу не сказал? - обрел он дар речи.
– Зачем? Полагал - достаточно того, что сказал. Думал, ты неглуп. А трепать такое имя…
– Но Фишер…
– Не знаю я Фишера. Наудачу ляпнул. Случайность. Такое в нашем деле бывает. Подумай сам, стал бы я себе этой фамилией петлю на шее вязать?
– Ну, ты извини меня. Пойми…
– Не беспокойся, Руслан, - двусмысленно пообещал я, - свои люди - сочтемся.
– Но кто же тогда?
– Поразмысли, - посоветовал я в надежде, что он зацепит Фролякина.
Руслан ударил себя ладонью в лоб - сообразил. Лицо его исказилось от злобы. Он улыбался. С этой улыбкой, подумалось мне, он и уйдет туда, в неоглядную даль.
Знать бы мне, на кого падет его догадка…
Он подскочил к столу, ткнул кнопку селектора и взвизгнул:
– Карпухина! Алехина!
Я вышел из кабинета Руслана, пришел к себе, бросил взгляд в окно. К казарме, освещенной прожекторами, бежали Кузя и Черномор. Кузя в шнурках не путался. Они бросились в ближайший «Мерседес», и он вылетел в едва успевшие распахнуться ворота.
Вдруг почему-то сжалось тревогой сердце…
Проснулся я разбитый, что, впрочем, неудивительно. В тревоге, даже в растерянности. Что-то я упустил, недодумал, не учел. Кто-то за это поплатится, Хорошо, если только я.
День был какой-то странный. Все нервничали, суетились. Карпухин потирал руки, будто предвкушал какое-то большое удовольствие. И уже не бегал за мной подглядывать в туалет. Даже придуриваться стал меньше.
Чтобы как-то расслабиться, разжать стиснувшую сердце пружину, я бродил вокруг особняка, пострелял в тире, потом снова взялся обследовать дом. Он все больше мне нравился. Запутанный, с непонятной этажностью, он все-таки был при этом очень рационально спланирован и добротно построен. Со знанием дела, с большим вкусом. Для больших людей.
К вечеру я забрел на так называемую черную кухню, где готовили для обслуживающего персонала, заглянул в приоткрытую дверь…
На тебе! О нем-то мы и забыли. Блудный муж, Мишаня! В грязном колпаке, в сбитом набок фартуке на обвисшем пузе, он с равнодушно-брезгливым видом помешивал громадным половником что-то бурлящее в десятиведерной кастрюле и морщился от бьющего из нее пара. Нашел свое место в мире бизнеса…
Я тихонько прикрыл дверь.
На ужин собрались поздно. Почти в том же составе. Но без дам. Отсутствовал референт, Шараф Рашидович. Или наоборот, не знаю точно.
Я сидел по правую руку от Руслана и всевремя чувствовал его горячее расположение и не менее горячее желание загладить вину.
Ужинали весело, с непонятными мне шутками на вольно-эротические темы.
– А сейчас - десерт! - объявил Руслан. - Для мужчин со вкусом, - И повернулся ко мне. - Я нашел человека, который жестоко обманул нас и жестоко за это ответит. - Кивнул Карпухину.
– Кузя Григория всегда готов! - вскочил тот и открыл дверь. - Как пионер.
Референт втолкнул в холл… Яну,
Я не подавился, не уронил нож, не опрокинул бокал. Я ждал, когда ее взгляд, обегающий всю нашу компанию, споткнется о мое спокойное и даже не бледное лицо…
Споткнулся, задержался. Ровно настолько, чтобы немного поговорить. Я сказал ей взглядом, что она меня не знает и что я о ней в связи со всем этим думаю. Она ответила, что поняла и что на мое о ней мнение ей совершенно наплевать. И что-то еще добавила, явно непечатное. Ничего, от нее и не такое приходилось слышать.
Референт вытолкнул Яну в центр холла. Положил руку ей на плечо. Она сбросила ее. Референт был вежлив.
– Я предупреждал тебе, дорогая, что с тобой будет. Я по-хорошему предупреждал. Ты оказалась нечестной женщиной, и с тобой поступят так, как ты заслуживаешь. Ты помнишь мое обещание?
Весь мой нехитрый арсенал все еще прятался в машине. Вырвать у кого-нибудь пистолет вряд ли удастся - не на виду ведь.