Казалось, пролетел ангел – воцарилась звенящая тишина.
Затем события развивались очень стремительно. Выступавший в роли приманки гробовщик стал бешено трясти всеми игрушками, какие ему только попались под руку, подпрыгивая и читая на всякий случай молитву «Отче наш». Трое заговорщиков накинули одеяло на пса и прыгнули на него сверху, чтобы подавить любые попытки сопротивления, дотащили рычащий и барахтающийся сверток до террасы, забросили его туда и поспешно забежали обратно. Еще двое гробовщиков сразу же захлопнули дверь после выдворения пса и возвращения коллег в комнату. Все было кончено. Выбравшийся из одеяла пес залаял, но не очень убедительно, очевидно признав себя побежденным. Положение в гроб и вынос покойного не заняли много времени.
Оставшаяся часть траурной церемонии прошла без особых происшествий. На обратном пути один из гробовщиков казался чем-то озабоченным. Его коллеги поинтересовались причиной его задумчивости.
– Все нормально. Просто я переживаю за того бедолагу, которому придется выпускать собаку с террасы.
Тогда все члены команды тоже погрузились в свои мысли, соблюдая тем самым образцово-показательную для похорон минуту молчания.
Есть ли у вас местечко в катафалке?
Машина ехала медленно. Днем центр города был пуст, но водитель предпочитал осторожность. Слепые повороты всегда таят в себе опасность.
Так было и в случае с этим автофургоном: неожиданно за поворотом как из-под земли возник зазевавшийся пешеход. Он шел согнувшись, опустив голову и не отрывая глаз от смартфона, и, казалось, был погружен в решение важнейшей в мире задачи. Той, что вряд ли радикально изменила бы его жизнь, но явно привела бы к ее досрочному завершению, если бы рефлексы подвели водителя автофургона. Он ударил по тормозам, и машина резко остановилась.
Тем временем пешеход, которого мы для удобства изложения будем называть ротозеем, продолжал идти своей дорогой как ни в чем не бывало. Создавалось впечатление, что окружавшая его и граничащая с идиотизмом аура поразительной беспечности сияла всеми цветами радуги и обладала способностью защищать даже от неизбежной трагедии.
Оторопевший водитель опустил стекло, чтобы как следует обругать ротозея, который, казалось, до этого момента даже не подозревал о его существовании. Набрав в грудь побольше воздуха, водитель рявкнул во всю мощь своих легких:
– Эй, олух! Для тех, кого я давлю, доставка бесплатно.
Оказавшиеся рядом прохожие сразу же остановились, чтобы посмотреть, что происходит. Остановился наконец и ротозей. Его возвращение из виртуального мира в реальный было впечатляющим. Уставившись на водителя, он какое-то время мучительно пытался понять смысл фразы. Затем, опустив взгляд на капот машины и прошелестев губами, прочел надпись: «Похоронное бюро: круглосуточное обслуживание без выходных».
Все еще недоумевая, он снова посмотрел на водителя и глубоко задумался. Вдруг его физиономия озарилась гениальной догадкой, сменившейся маской ужаса, а глаза вылезли из орбит, как если бы он столкнулся с особенно живучим и даже непобедимым монстром, заканчивая уровень видеоигры. Он пробормотал что-то невразумительное, имеющее отдаленное сходство с извинениями.
– Ну что же, я вижу, парень ты неплохой, – прервал его гробовщик, – но у меня за спиной уже есть клиент. Поищешь для себя местечко в следующем катафалке. А теперь, будь так любезен, уйди с проезжей части!
Ротозей благоразумно внял его просьбе.
Гробовщик посмотрел в зеркало заднего вида и с удовлетворением отметил, что ротозей убрал телефон и шел, бросая пугливые взгляды по сторонам, как если бы мир открылся для него во всем своем первозданном ужасе.
Какие красивые цветы!
Женщина ушла в мир иной тихо, в окружении близких.
Во Франции 1960-х годов очень часто бывало так, что тело не забирали в морг, и родные и близкие дежурили у гроба.
Оказалось, что среди подруг усопшей была супруга вышедшего недавно на пенсию служащего похоронного бюро. Узнав о смерти, она сразу же позвонила дочери покойной, и та, естественно, не стала возражать против визита подруги, пожелавшей отдать дань памяти.
В назначенное время супруга ритуальщика пришла в дом покойной. Там уже были все родственники, кроме дочери усопшей, которую задержали срочные дела. Женщина представилась, и ее ввели в комнату с умершей. Там она и осталась, храня молчание и чувствуя себя неудобно среди незнакомых ей родственников.
Возникло некоторое смущение. Каждый из присутствующих искал более или менее уместный предлог для начала разговора с учетом специфики обстоятельств знакомства.
Супруга ритуальщика позволила себе первую реплику:
– Она очень красивая. Прекрасно выглядит.
Родственники трогательно поблагодарили ее за столь неоднозначный комплимент, но, опять же с учетом обстоятельств, не слишком усердствовали в своем рвении. Супруга ритуальщика подошла ближе. В руках у нее были цветы, которые она принесла с собой. Ей любезно показали место, где она могла их оставить, – рядом с кроватью покойной.
Она положила букет, заодно похвалив букеты родственников вокруг тела ее подруги, которая так любила цветы.
На специально установленном столике она заметила странный букет – словно из фарфора. Брат покойной обратил внимание на ее интерес к этой композиции – он слышал об этой даме и знал профессию ее мужа:
– Это керамические цветы. Новинка сезона!
– Никогда не видела раньше. Они очень красивы. Можно мне посмотреть их ближе?
В то время как она изучала цветы, брат покойной, который и принес их, стал расхваливать новинку сезона на все лады.
– Они появились на рынке ритуальных принадлежностей совсем недавно и скоро заменят унылые надгробные таблички на кладбищах. Да, они немного ярковаты, но, поскольку речь идет о пастельных тонах, это никого не оскорбит.
Восхищенная поддержкой невестка покойной добавила:
– Да, они очень красивы. И у них есть преимущество – на могиле они будут стоять всю жизнь!
Долг памяти
Мужчина умер несколько дней назад, и его тело находилось в стадии сильного разложения. Проще говоря, состояние трупа было ужасным. Все родственники мужчины были в приемном кабинете с моей коллегой. Вскоре, прервав прием, она зашла ко мне:
– Ради бога, скажи мне, что врач отдал распоряжение о срочном захоронении по санитарным соображениям.
На большом столе, где лежали папки с документами, мы нашли медицинское свидетельство о смерти, все пункты которого были помечены галочками «НЕТ».
– Они во что бы то ни стало хотят его увидеть, и я ничего не могу с этим сделать, – заявила коллега.
Я очень удивился: у нее был большой опыт работы в похоронном бюро, и, что еще важнее, она обладала врожденной интуицией и даром убеждения. «Должно быть, они действительно настойчивы, – подумал я, – если даже она не может их отговорить».
Я предложил ей попробовать убедить их совместными усилиями. Если бессильна ее мягкость, возможно, придется прибегнуть к некоторой резкости. А я умею это делать.
Спустя пять минут я уже стоял в кабинете перед отцом, матерью, братьями, сестрами и другими родственниками покойного, которые хотели видеть его, несмотря на мое настойчивое сопротивление.
Нам с коллегой, поочередно игравшим роли доброго и злого гробовщика, все же удалось внушить им некоторое сомнение. И тогда слово взял дедушка. До этого момента он молча сидел на стуле и был олицетворением спокойствия и силы. Стоило ему поднять голову и открыть рот, как сразу же воцарилась полная тишина.
– Вместо вас пойду я и скажу свое мнение.
Все немедленно согласились с ним. Пожилой мужчина встал со стула, оперся на трость, повернулся ко мне и невозмутимо сказал:
– Ведите.
Мы с коллегой переглянулись: выбора не было.
Когда мы шли по коридору, я все же попытался разубедить его:
– Мне необходимо объяснить вам, что вы сейчас увидите…
Он резко остановился и посмотрел мне прямо в глаза. Потом закатал рукав и, показав татуировку с номером на руке, просто сказал:
– В Дахау я видел и не такое.
Теперь все было ясно. Я удивлялся собственной глупой наивности: я пытался объяснять бывшему узнику фашистского концлагеря, что такое ужасное зрелище… От стыда мне хотелось провалиться сквозь землю. Но он очень вежливо вел со мной разговор о трудностях моей профессии. Я прилагал все возможные усилия, чтобы отвечать более или менее внятно на вопросы и, главное, не выглядеть полным идиотом. То есть еще большим, чем уже оказался.
Мы все еще шли по широкому охлаждаемому коридору технической части. Один из сотрудников похоронного бюро, занимавшийся оформлением документов, удивился нашему приходу. Я в нескольких словах объяснил ему ситуацию. Он, в свою очередь, попытался отговорить пожилого человека, но я дал ему понять, что настаивать бесполезно, и он замолчал.
Наконец мы вошли в морг, извлекли тело на металлической платформе, открыли чехол и показали труп.
Пожилой человек едва заметно отпрянул. Казалось, он немного отшатнулся, но потом взял себя в руки и подошел совсем близко к телу.
– Бедный ты, бедный… – прошептал он.
Постояв возле трупа еще минуту, он поблагодарил коллегу, вернулся ко мне и сказал:
– Мы можем идти.
И мы пошли обратно. Когда он вошел в приемный кабинет, все взгляды устремились на него. Он медленно сел, выпил немного воды, которую я ему принес, и твердо сказал:
– Вы правильно сделали, что не пошли. Я попрощался с ним за вас.
И траурная церемония прошла без каких бы то ни было эксцессов.
Много лет назад, когда еще был холост, я пошел с друзьями на вечеринку в кабаре. Там на меня произвела сильное впечатление одна очень красивая молодая женщина: я влюбился в нее с первого взгляда и сразу же заговорил с ней. Быстро выяснилось, что у нас много общего, и, по-видимому, мы понравились друг другу. Мне удалось рассмешить ее какой-то шуткой, после чего она спросила меня с улыбкой: