– А-а, Наталья! – не отрывая глаз от монитора, сказал Евграф. – Что за чёртова машина! – это уже компьютеру. – Подозреваю, вы пришли требовать, чтобы я разрешил вам разрушить детский лагерь.
– Здравствуйте, Евграф Дементьевич, – негромко, но решительно ответила Наталья. – И вовсе не разрушить, а возродить!
– Проклятие, да почему ничего не нажимается… Наталья, я впустил вас исключительно для того, чтобы на ваших глазах удалить все ваши данные из системы; чтобы даже никаких следов вашего запроса в базе не осталось на случай, если вы вздумаете обратиться в суд, – он яростно застучал по мышке-пульту. – Давай выделяйся!
– Евграф Дементьевич, но почему вы так агрессивно настроены? – попыталась воззвать к нему Наташа. – Чем я вам помешала?
– Вы мне не помешали, Наталья, вы мне помогли в достижении моих личных целей, – наконец обратил на неё взор Евграф. Наташе стало некомфортно, она непроизвольно поёжилась. Взгляд голубых глаз не сулил ничего хорошего. – Но именно поэтому я не могу выпустить вас из стада.
– Какого стада? – Наташа нервно крутила кольцо на пальце.
– Овечьего стада, серой массы, рядовых петербуржцев… Назовите, как хотите. Я не могу позволить вам выделяться – а ваш проект с санаторием слишком хорош, он сразу выдернет вас из среднего класса.
– Но почему? Почему мне нельзя выделяться? – Наташе хотелось расставить все точки над «i».
– Потому что мне нравится, на какой ноте я ушёл из парламента и в каком состоянии оставил оппозицию, лицами которой мы с вашим котом являлись. Всё, вы уже отыгранный материал. Не надо лезть, куда вас не просят, Наталья. Не высовывайтесь, мой вам совет, пусть общество запомнит вас неудачницей.
Это прозвучало как приказ, а не как просьба или рекомендация. Но Наташа, собравшись с духом, приготовилась к контратаке.
– А знаете ли вы, Евграф Дементьевич, что у меня есть некоторые пикантные фотографии?
Она развернула к нему свой смартфон. На экран был выведен снимок Евграфа-Дракулы с её дня рождения.
– Что вы скажете вот на это? Представьте, что это фото попадет в руки журналистов!
Снимок не произвёл на чиновника ожидаемого воздействия. Евграф пожал плечами.
– Да на здоровье!
– А если я ещё украшу этот снимок рассказом о том, что я узнала о ваших методах работы? Я имею в виду все эти договорные результаты выборов и ваше попустительство, когда вы позволили мне принимать любые законы на мой вкус. Да один ваш «Купон на единогласие» чего стоит! – Наташа отыскала пресловутый купон в сумке и победоносно, как флагом, помахала бумажкой перед носом у Евграфа. – Конечно, это капля в море, верхушка айсберга, но пресса уже заскучала, она ухватится за мои откровения! В СМИ будет пожар, Евграф Дементьевич, лесной пожар!
Наташа внутренне торжествовала. Она была уверена, что уж эти-то аргументы пробьют танковую броню. Однако Евграф лишь вновь пожал плечами.
– Наталья, вы ведёте себя по-детски. Во-первых, у нас есть инструменты воздействия на прессу, административный ресурс никто не отменял. А во-вторых, даже если фотографию опубликуют, ничего от этого не изменится. Вы что, первый день в нашем городе живёте? Когда это у нас увольняли из-за скандалов в прессе? Увольняют по другим, глубоко личным причинам, – он ухмыльнулся. – У вас всё? Тогда приступим к экзекуции, – и заколотил по клавишам-гигантам. Некоторые приходилось нажимать по два-три раза, давить со всей силы, чтобы они откликнулись. – Выделяем ваши данные… Выделить, я сказал! Выделить!
Наташа сжалась. Ждать спасения было неоткуда.
– Фух, выделили! – Евграф вытер рукавом пиджака капельки пота, выступившие на лбу. – И удалить! Удалить, чёрт побери!!!
Он грохнул кулаком по мышке-пульту, затем вновь набросился на клавиатуру.
– Завис, подлец! В такой момент! Завис! Ну, сейчас я тебя перезагружу, ты у меня дождёшься!
И Евграф ткнул носком серого лакированного ботинка красную кнопку «ОГОНЬ» на передней панели системного блока. Компьютер издал пронзительный писк, затем затарахтел, как трактор, и вдруг заснул.
– Не понял? – Евграф потрогал мышку, нажал большую клавишу с надписью «ДА!» на клавиатуре. Компьютер спал беспробудным сном. – Эй, ты, взбодрись! – Кнопка «ОГОНЬ» вновь подверглась неласковому воздействию лакированного ботинка. Компьютер вздрогнул, как больной носорог, и недовольно затарахтел.
– Ага, включился! – Евграф воодушевлённо схватился за мышку. – Постойте! Подождите!.. Что… Что это?!
– Что, что там? – приподнявшись на стуле, сгорающая от любопытства Наташа заглянула в монитор. Там мелькали какие-то таблицы.
– Чёрт, чёрт, чёрт! Отменить! Отменить, я сказал! – Евграф в отчаянии нажимал клавишу «НЕТ!» на клавиатуре. – Верни всё назад, проклятый комп! Я не одобряю этот проект! Я не даю разрешения! Я не прошу все структуры как можно быстрее одобрить запрос! Нет, всё наоборот! Ах ты, чёрт!
Помощь пришла, откуда не ждали. Произошло то, что бывшие поклонники Евграфа – юные юзеры – назвали бы «эпическим фейлом». Компьютер с невозмутимостью танка переформатировал общую базу смольненских документов, вводя Наташин запрос в список приоритетов всех комитетов и подразделений. От большинства коллег Евграфа тут же стали приходить подтверждения.
Завибрировала эсэмэска от Пети: «Не знаю, что ты там устроила, но мне только что позвонили из Комитета по строительству. Можем приступать к работе! Умница».
– Что ж, Наталья, – Евграф, устав от бесплодной борьбы, откинулся на спинку скрипучего кресла, обитого бордовым дерматином. – Похоже, вы победили. Отозвать всю эту лавину назад я не могу, да и поздно уже: это какой будет удар по репутации, если откажусь от своего одобрения, – он глубоко вздохнул. – Ладно, запишите меня первым клиентом своего санатория. Привык я к кошкам за время работы с вашим Ваучером, теперь скучаю по нему!
Только дома Наташа заметила, что «Купона на единогласие» в её сумке больше нет. Видно, забыла на столе председателя комитета. Ну и ладно, кому теперь этот купон нужен.
После того как самое трудное – согласование документов – осталось позади, время понеслось со скоростью экспресса «Синкансэн»[39], следующего из Токио в Осаку.
Наташин папа – бывший архитектор – составил и прислал по интернету проект максимально простой реконструкции лагеря, основываясь на Наташиных фотографиях.
Наташина мама – бывший бухгалтер – помогла составить бизнес-проект.
Родители с удовольствием поддержали дочь, выбравшуюся из своей раковины.
Сама же дочь добросовестно штудировала учебные материалы по дизайну общественных учреждений, оставшиеся с институтских времён. И чертила, чертила, чертила. Раскрашивала. Подбирала образцы материалов. Составляла планы психологических тренингов.
Петя активно занимался рекламой рыбной каши и разрабатывал тизеры – «дразнилки» для санатория.
Тут и там в городе появились плакаты: «Достали люди?», «Нет сил?», «Хочется сбежать?», «Устал от жалоб населения?» и «Устал от подчинённых?». Просто тёмно-синие вопросы на белом фоне. Элегантным курсивом. Ответ на все эти вопросы («Добро пожаловать к нам! Погладь кошку, и всё пройдёт!») должен был появиться на билбордах непосредственно перед открытием санатория.
По вечерам, когда ребёнок засыпал, супруги-бизнесмены устраивали «постельные совещания», как они это называли. Забирались в кровать с вином, пиццей и ноутбуком и обсуждали свой проект – в перерывах между долгими поцелуями и другими отвлекающими моментами. На одном из таких совещаний, помимо взаимных признаний в любви и разорванной в пылу страсти кружевной отделки новой Наташиной рубашки, умудрились ещё и разработать концепцию санатория. Решили, что ставку нужно делать на элитарность учреждения. Чем дороже – тем выше уровень клиентов. Заоблачные цены помогут привлечь целевую аудиторию. Ну и, конечно, увеличат поступления в семейный бюджет.
Ваучер много кушал (нет, не консервированную, а свежую рыбную кашу) и много спал.
У Нади, которую родители записали сразу в три кружка (зоологический, рисование, танцы), не оставалось времени на плохое поведение. Теперь ребёнка воспитывали по самой обычной, немодной системе: говорили «нет» и «нельзя», ругали за проступки, хвалили за достижения, целовали и обнимали без причины. Воспитатели отмечали потрясающие положительные изменения: «Ребёнка будто подменили», – восхищались они и приводили девочку в пример другим родителям.
Но не все воспитатели продолжали работать в Надином садике. Ольги Александровны там больше не было. По Наташиной просьбе она возглавила Фонд защиты пострадавших от действия закона о наказании воспитателей. Фонд этот учредила семья Безушковых. Оштрафованный сотрудник образовательного учреждения приносил в фонд квитанцию об уплате штрафа. После короткой беседы с Ольгой Александровной сотруднику возвращались деньги, которые он был вынужден отдать в бюджет. В более тяжелых случаях – например, отстранение от работы в дополнение к штрафу – за счёт фонда нанимался адвокат. Наташа придумала этот фонд после того, как окончательно стало ясно, что администрация не собирается отменять закон, дающий хороший приток в городской бюджет, и после того как в семейный бюджет начали поступать деньги от продажи консервированной рыбной каши.
К концу лета доходы увеличились настолько, что можно было приступать к ремонту лагеря.
Глава 3
– Наш парламентский корреспондент Максим Морозов сменил сегодня душные коридоры власти на свежий воздух Ленинградской области. Через несколько минут начнётся торжественная церемония открытия кошачьего санатория «Ваучер на девять жизней». Кстати, кошачьим он называется отнюдь не потому, что в нём лечат кошек, не так ли, Максим?
– Вы совершенно правы, Галина, лечат здесь не кошек, а людей, и очень богатых. При чём здесь кошки, спросите вы? Отвечаю: кошки в этом необычном санатории – главные психологи. На постоянной основе тут работают двадцать восемь пушистых специалистов, каждый ведёт приём в отдельном коттедже. В домике есть кабинет релаксации, где, собственно, и происходит общение клиента с психологом, и две жилых комнаты: одна для кота, одна для его подопечного. Как выглядит само лечебное общение? Сейчас я прочитаю вам небольшой отрывок из стандартного договора. Три раза в день по тридцать минут клиент обязан гладить кота-психолога, приговаривая: «Бедный котик, кто тебя обидел?», кот-психолог обязуется урчать от удовольствия. Также три раза в день клиент обязан играть с котом-психологом в плюшевую мышку или в бантик, привязанный к верёвочке. За успехи в игре клиент обязан угощать кота-психолога мини-сосисочками из холодильника (включены в стоимость путёвки)… В контракте ещё много пунктов, например, клиент обязуется встать в любое время ночи, если кот-психолог захочет перекусить консервированной рыбной кашкой; запрещается повышать голос на кота-психолога; запрещается обнаруживать кота-психолога под покрывалом, если он забрался туда во время застилания кровати.