Эсминцы и сражение на Балтике. Том 3 — страница 17 из 40

анусь. А Гришка погиб. Да и весь мой взвод погиб.

Лебедев даже не знал, что и сказать этому танкисту, который выжил в ужасном бою, но оказался дважды тяжело ранен. Впрочем, таких, как он, был целый самолет. Не только младшие командиры, но даже полковник, раненый в грудь. Но, никто из них не разговаривал, лишь некоторые стонали, а половина и вовсе летела в беспамятстве. Этот же танкист разговаривал громогласно, стараясь перекричать гул самолетных моторов, видимо, так он старался заглушить свою боль. Вскоре они попали в плотную облачность, и началась болтанка, которая продолжалась почти до самой посадки. Подняться над толстыми слоями облаков самолет не мог, потому что максимальная высота для этого транспортника конструкторами предусматривалась менее шести километров.

На аэродроме раненых уже встречали два санитарных автобуса с бригадой санитаров, которые сразу, едва подвели трап, начали ловко перегружать раненых из самолета в машины. Лебедев спросил врача, вместе с которым летел, куда следуют раненые. Оказалось, что каждый из автобусов поедет в свое медицинское учреждение. К удивлению Саши, во втором случае прозвучало то самое название больницы, где работала его жена. Потому Лебедев попросил врача пустить его в этот автобус. Доктор не стал возражать. Ему сказали перед вылетом, что этот молодой морской командир летит с санитарным бортом не просто так, а выполняет важное задание флотской разведки. Пока грузили раненых, оказалось, что тот танкист, который во время рейса все время говорил, Миша Кондратьев, внезапно умер. Врач констатировал смерть. Тем не менее, его тоже погрузили в автобус вместе с живыми, чтобы потом сразу сдать в морг.

Ленинград встретил Александра низким серым небом и мелким дождиком. Глядя в окно санитарного автобуса, Саша обратил внимание, что на улицах встречалось гораздо меньше транспорта, а пешеходы почти не гуляли. Окна домов, заклеенные газетами для светомаскировки, выглядели странно. Кое-где стояли зенитки. Но самыми заметными выглядели аэростаты заграждения, похожие на больших серых китов, висящих в небе. Тем не менее, улицы города по-прежнему выглядел привычно, ведь после первой бомбежки, которую застал Лебедев перед отправлением на эсминце, никаких других разрушений пока не последовало. Наконец-то автобус приехал во двор медучреждения.

Саша еще не успел выйти наружу, как увидел в окно, что раненых встречает и распределяет какая-то толстая врачиха, которой помогает его жена в белом халате и медицинской шапочке. Прихватив свой чемоданчик, он тут же выскочил из автобуса и бросился к Наташе. Она даже не успела удивиться, как Саша уже сгреб ее в объятия. А она рыдала, уткнувшись ему в грудь, тихонько приговаривая:

— Дождалась! Живой! Живой!

Потом отстранилась от него на мгновение, широко улыбнулась и, обняв за шею, страстно поцеловала в губы.

— Это что еще за аморалка? — грозно произнесла толстая врачиха прямо под ухом.

Но, Наташа не растерялась, сказав:

— А это, Анна Петровна, мой муж вернулся прямо с войны!

— А он что, тоже раненый? Что он тут делает? — не растерялась врачиха. Но тот пожилой врач, который прилетел вместе с Лебедевым из Таллина, к счастью, тоже оказался в этом автобусе. Он отвел начальницу Наташи в сторону и что-то сказал ей, после чего начальница просто занялась своим делом дальше, не обращая внимания на Наташу и ее мужа.

Следом за Наташей Лебедев прошел в сестринскую. По дороге он обратил внимание, что больница, где работала жена, все больше напоминает тот переполненный госпиталь в Либаве, который все же удалось эвакуировать. А куда эвакуировать раненых из Ленинграда? К тому же, сюда привозили только тяжелых. Все указывало на то, что медицина справляется с большим трудом.

Тут же и выяснилось еще, что жена не живет у родни на Зверинской улице, а постоянно находится с самого начала войны в своей больничке. Оказывается, она уже даже попросилась на передовую, в госпитали первой прифронтовой линии. А мужа уже мысленно чуть ли не похоронила. Такое известие огорошило Александра. Ведь он, несмотря на все обилие событий последних дней, отсутствовал в Ленинграде всего десять дней. А Наташа уже так переживала за него, что места себе не находила. И почему-то совсем не хотела жить у Добрыниных. Похоже она не нашла общего языка с дядиной женой Ниной.

Александр прямо спросил Наташу, из-за чего поссорились женщины? Но, ответ удивил его еще больше. Потому что они не только не ссорились, но и вообще почти не виделись с момента выхода Александра в море. Наташа просто сразу объявила Нине, что из-за большого наплыва раненых ей придется пока пожить на рабочем месте. Она забрала свои вещи, совсем немногочисленные после разрушения их дома, и съехала на работу. Теперь живет в сестринской, как настоящая бомжиха.

Да что же такое с ней происходит? Саша не решил, что делать, но что-то предпринимать нужно было немедленно. Он мог, конечно, понять, что его отец с первого дня войны перешел на казарменное положение. Но, ведь он старый моряк, а Наташа совсем молодая девушка. Ей-то зачем все это? Какой может быть госпиталь первой линии? Ему совсем не хотелось, чтобы жена и на этот раз погибла под немецкой бомбежкой, только, например, где-нибудь под Смоленском.

— Вот что, Наташка, сейчас дорабатывай смену, и чтобы вечером уже была у Добрыниных, — сказал он.

— Да у меня выходной сегодня должен быть по графику, — сообщила жена.

— Тем более. Значит, поедем туда прямо сейчас, — сказал Лебедев.

Он принял решение «разруливать» эту странную семейную ситуацию немедленно, этим же вечером, пока у него было немного времени, хотя, конечно, ему нужно было попасть в Выборг, как можно скорее. Но, все равно, сначала он, по поручению дяди Игоря, должен был встретиться с начальником ЭПРОНа контр-адмиралом Крыловым, который находился там же, где и его отец, в штабе флота.

А в это время линкор «Октябрьская революция» снимался с рейда Таллина и в сопровождении эсминцев ПВО выходил в сторону Куйвасаари для обстрела финской береговой батареи.

Глава 12

Лебедев очень соскучился по жене. Не думая о том, что кто-нибудь в любой момент может войти, они начали целоваться прямо в сестринской. Наташа сообразила запереть дверь изнутри прежде, чем они, сорвав одежду друг с друга, повалились на неудобную узкую и жесткую медицинскую койку. Но все обошлось. Их никто не потревожил. Потому что весь персонал больницы в это время бегал по этажам и палатам, подыскивая места для размещения очередной партии тяжелых раненых, прибывших из Таллина.

Одевшись, Александр попросил жену собираться домой, но сначала провести его к телефону. Выяснилось, что в большом здании всего несколько аппаратов. И ближайший находился в кабинете главного врача. Пришлось очень вежливо попросить и предъявить удостоверение разведчика, чтобы седой солидный главврач Павел Петрович разрешил воспользоваться телефоном.

Саша позвонил из больницы отцу, и ему очень повезло, что Евгений Лебедев находился в тот момент где-то поблизости от аппарата. И, когда корпусному комиссару сказали, что звонит сын, то к телефону он подошел сразу. Голос отца звучал в трубке бодро. Лебедев-старший обрадовался, конечно, что с единственным сыном все в порядке, но, в то же время, чувствовалось, что отец на взводе. Саша не знал, что в эти минуты его отец, можно сказать самолично, управлял всей десантной операцией, осуществляемой КБФ ради захвата столицы Финляндии, а адмиралы Трибуц с Пантелеевым были у Евгения Лебедева на подхвате, другие же высшие флотские начальники и вовсе пребывали в роли простых помощников и исполнителей.

Проведение операции постоянно координировалось Евгением Лебедевым с Тимошенко и даже с самим Жуковым. Еще бы! Событие предстояло масштабное. Впервые в истории Советским Союзом планировалось применить сразу десять тысяч парашютистов с одновременным ударом с моря пятитысячного десанта при поддержке половины кораблей Балтфлота, флотской и сухопутной авиации. К тому же, советские войска, находящиеся на полуострове Ханко, должны были предпринять отвлекающий маневр, имитировать наступление с полуострова вглубь страны.

Быстрый разговор закончился фразой отца:

— Оставайся на месте. Я сейчас вышлю машину к больнице, чтобы тебя доставили в штаб.

Пока Наташа собралась и попрощалась с коллегами, черная «Эмка» за ними уже приехала. Лебедев попросил водителя сначала заехать на Зверинскую. Он дал Наташе денег из тех, что выдал ему дядя Игорь, отправляя в командировку, чтобы она купила продукты и приготовила ужин на всю семью. После чего «Эмка» покатила в штаб. Пока ехали, день уже вовсю перешел в вечер.

В штабе флота царила суета. Адъютанты носились по коридорам, отовсюду из-за полуоткрытых дверей кабинетов слышались телефонные звонки и начальственная ругань, а многочисленные машинистки непрерывно что-то печатали. В начальственной приемной скопилось много народа, причем, в немаленьких чинах, но о прибытии сына корпусному комиссару все же доложили. Правда, сам он не вышел с совещания, но послал адъютанта, который передал на словах, что отец приказал Александру пока идти к себе в разведывательный отдел и там ждать, когда он освободится.

Комсостав в эти минуты совещался, и мешать ему не полагалось. Контр-адмирал Крылов, начальник ЭПРОНа, которому Саше следовало доложиться, тоже находился на том же совещании. Так что ничего другого пока и не оставалось, как следовать в разведотдел. Впрочем, там тоже необходимо было побывать, потому что Игорь Добрынин передал пакет и для своего заместителя.

В приемной начальника РОШ теперь вместо Любы сидела какая-то сухощавая темноволосая мымра с усиками над верхней губой. Она проинформировала, что и заместителя начальника на месте нет. Он, оказывается, тоже находился на том самом совещании. Женщина, представившаяся, как Раиса Николаевна, попросила подождать в приемной.

Сидя на неудобном стуле, Лебедев думал о том, что немцы при захвате Норвегии в апреле 1940-го задействовали не так уж много сил и средств. Тем не менее, Германии удалось захватить все побережье страны, а не только ее столицу. А для обеспечения захвата Осло немцы выставили только две тысячи десантников. При этом, стремительным овладением норвежской столицей немцы собирались обеспечить себе не только военную, но и политическую победу. Хотя десантная операция должна была проводиться в нескольких местах.