— Задавайте свой вопрос, — кивнул Фотий Иванович.
— А как же разведка Гданьского залива, провести которую я предлагал?
Ему ответил Анатолий Орлов:
— В Гданьский залив лезть на разведку необходимость отпала. Потому что с наших передовых подводных лодок сегодня был замечен линкор «Тирпиц», направляющийся туда. Была произведена торпедная атака с подлодки Маринеско, и, как докладывают, одна из торпед попала в цель. Но, линкор смог уйти в сторону Готенхафена. А до этого в том же направлении замечали перемещение немецких крейсеров. Удалось и сфотографировать базу немецкого флота с нового высотного истребителя «МиГ-3», вылетевшего с Моонзунда. Это был наш первый опыт использования такого самолета в качестве разведывательного, и вполне удачный. После того, как два старых самолета, «Р-зет» и «Р-10», пытавшиеся выполнить это задание, были сбиты немцами. Так что догадка о том, что Эрих Редер собирает там эскадру, подтвердилась.
— Тем более, мы должны провести десантную операцию на Хельсинки этой же ночью, пока немецкая эскадра не вышла из польской Гдыни. Для наблюдения за акваторией возле выхода из Гданьского залива уже и так задействован целый дивизион наших подлодок. Да и самолеты там постоянно патрулируют. Так что, вряд ли противник сможет выдвинуться из своей базы в Готенхафене незамеченным, — резюмировал Евгений Лебедев.
Они вчетвером еще некоторое время обговаривали детали предстоящей операции и согласовывали проведение всех этапов по времени, а также взаимодействие с флотом и с другими десантными подразделениями. Тогда Александр впервые узнал, что в предстоящей операции будут использованы не только морские пехотинцы, но и воздушные десантники. Прошло больше часа, пока все обсудили.
— А вот это тоже тебе, сын. Заслуженная награда, — неожиданно сказал отец после того, как Александру вручили приказ о назначении, списки личного состава, десантных средств, карты, таблицы частот и позывных. Встав из-за стола, Евгений Лебедев прикрепил Александру на китель медаль «За отвагу». Потом обнял его и сказал:
— Мы все очень надеемся на тебя и оказываем большое доверие. Так что не подведи. Я когда-то оборонял Моонзунд и брал Зимний дворец. И верю, что мой единственный сын сумеет взять береговую батарею финнов. На очень серьезное дело тебя посылаем. Надеюсь, понимаешь?
Александр кивнул. Он смутился, не зная, что и сказать. Видя, как он покраснел, когда отец обнял его, и поцеловал в макушку, словно малыша, контр-адмирал Крылов тут же засобирался и ушел, сказав, что едет в порт, чтобы еще раз лично проверить, все ли необходимое для боевых водолазов снаряжение и вооружение погрузили на торпедные катера. А Анатолий Орлов вдруг вспомнил, что в фотолаборатории, должно быть, уже проявили фотографии Готтенхафена, привезенные летчиком разведывательной эскадрильи. И он удивлялся, что их почему-то еще не принесли. Значит, нужно было поторопить спецов фотодела лично, чтобы скорее увидеть расположение противника на аэрофотоснимках и составить по ним список кораблей немецкой эскадры и, если позволит четкость снимков, то рассмотреть и береговую оборону немецкой базы.
Когда заместитель начальника разведки вышел из кабинета следом за руководителем ЭПРОНа, Александр наконец-то остался с отцом наедине. Было похоже, что Крылов и Орлов, как люди деликатные, побыстрее ушли специально, чтобы дать возможность отцу и сыну немного пообщаться друг с другом по-семейному.
Когда дверь захлопнулась, отец строго сказал:
— Мне Игорь пожаловался по телефону, что ты ранен в грудь, а от врачей сбежал. Так что показывай, что там у тебя за ранение.
Александр безропотно снял китель с прицепленной к нему новенькой медалью и поднял тельняшку, продемонстрировав свежую повязку на груди, которую совсем недавно сменила ему Наташа. Но, в том месте, куда угодила вражеская пуля, до сих пор выступало пятнышко сукровицы.
— И сильно болит? — спросил отец, убрав из голоса строгость.
— Уже нет. Только немного побаливает, когда левой рукой шевелю, — ответил Саша.
Отец посмотрел на него с сочувствием и проговорил:
— Сашка, ты только не подумай, что я не жалею тебя. Еще как жалею. Но, пойми, что мне больше некого послать на это задание. Представь, что у меня в подчинении полно дураков. Есть и умные, конечно, но они все либо хитрые карьеристы, либо узкие специалисты в чем-то одном. Кто-то прекрасно водит корабль, кто-то отлично умеет стрелять, кто-то превосходно знает материальную часть, но, поверь, таких людей чтобы разбирались сразу во многих вопросах и еще умели, при этом, руководить, очень мало. Да еще надо, чтобы не абы как руководили, а с умом. И чтобы на войне в бою и под обстрелом не растерялись. Таких разносторонних командиров, да еще и не трусов у нас на флоте сейчас по пальцам пересчитать можно. А тебе я доверяю, как себе, потому что вижу в тебе самого себя в молодости. Да и поумнел ты за последнее время сильно. Даже признаю, что ты умнее меня, конечно же, раз еще одну жизнь прожить умудрился и ракетным крейсером покомандовал. Вот потому и посылаю тебя, что если не справишься ты, то никто другой не справится, тем более. А если все у тебя получится, то сразу капитана-лейтенанта получишь и орден. Так что давай, езжай в порт, принимай командование дивизионом и спеши на встречу с водолазами.
Выслушав отца, Александр набрался храбрости и высказал просьбу:
— Я хотел тебя попросить устроить нам с Наташкой какую-нибудь квартирку. А то она с Ниной Добрыниной совсем не поладила. Не знаю почему. Не признается, но вижу, что не то что-то. Ушла Наташка от Добрыниных жить в больничку и на фронт санинструктором просится. А я люблю ее, и не хочу, чтобы попала на фронт. Потому и прошу тебя, как родителя, поговорить с ней и помочь с отдельным жильем.
Евгений Лебедев немного удивился, но не разозлился, а сказал:
— Пойми, Сашка, я с самого первого дня войны на казарменное положение перешел. Живу при штабе круглосуточно. С мамой твоей мы теперь всего два раза в неделю видимся по два-три часа. Потому не знаю о делах домашних почти ничего. Но, не думаю я, что всему виной в этой ситуации Нина. Ты уж извини, сынок, но твоя Наташа обладает не самым покладистым характером. Она гордячка. И собственная гордость может ее погубить. Я, конечно, попробую поговорить с невесткой, да и на начальство ее выйду, переговорю, постараюсь сделать так, чтобы на фронт ее не отправляли. Должность могу подыскать ей получше в нашей флотской поликлинике или в морском госпитале. Только вот, не знаю, захочет ли она моей помощи. А, что касается жилья, так обещают дать нашей семье новую квартиру в доме для комсостава. На очередь поставили. Только потерпеть нужно немножко. Мать твоя вон, терпит и ничего. Да и Добрынины очень приличные люди. Они никогда не упрекнут. Так что зря твоя жена себя повела таким образом.
Глава 14
Получив от отца разрешение позвонить, Александр связался с Ниной Добрыниной, которая оказалась в квартире на Зверинской и сняла трубку. Он попросил позвать к телефону свою супругу, но выяснилось, что Наташа ушла в магазин за продуктами к ужину, который женщины собирались приготовить по случаю прибытия Саши с фронта. Ему пришлось тут же разочаровать тетю, объяснив, что он немедленно отправляется на новое неожиданное задание, а Наташе попросил передать привет. Что еще мог он сказать? Простившись с отцом, и выслушав последние напутствия, Лебедев выехал на служебной машине с шофером в порт.
Там, у трех разных причалов стояли торпедные катера особого дивизиона, поступающие под его командование. А на пирсе его встретил контр-адмирал Крылов с каким-то высоким и широкоплечим парнем и еще с одним, наоборот, маленьким и щупленьким.
— Это командир катерников, капитан-лейтенант Андрей Дубилов, он теперь подчиняется вам, — представил контр-адмирал парня поменьше.
— А это старший лейтенант Василий Прихватилов. Он командует той самой водолазной ротой, которая поступает в ваше распоряжение, Лебедев, — представил Крылов большого парня.
И тут же Фотий Иванович представил и Сашу:
— А это старший лейтенант из разведотдела Александр Лебедев. Он имеет боевой опыт, и решением штаба флота назначен командиром особого диверсионно-десантного соединения. Прошу любить и жаловать.
Они пожали друг другу руки. Лапища Прихватилова была огромной, как и ее обладатель, мощной фигурой напоминающий шкаф. Несмотря на свои размеры и грозный вид, главный водолаз, в отличие от главного катерника, посмотрел на Сашу вполне дружелюбно, остановив внимательный взгляд на новенькой медальке. К тому же, он оказался бойким парнем и тут же внес предложение:
— Нас тут товарищ контр-адмирал ввел в курс предстоящего дела. Так вот, что я думаю. В предстоящей операции тяжелые водолазы нам не понадобятся. Да и снаряжение для них требуется слишком громоздкое, например, компрессор, находящийся на водолазном судне. Это само по себе всю нашу скрытность нарушит, да и саму операцию сильно замедлит, что может пагубно сказаться на результате. Потому предлагаю использовать имеющиеся дыхательные аппараты. В них наши водолазы тоже обучены ходить под водой. И это будет гораздо быстрее и самим водолазам удобнее. Они постараются скрытно спуститься с катеров на дно и дойдут до батареи противника под водой, а потом заложат заряды и снова уйдут в воду. Нужно только, чтобы артподготовку хорошую наши провели перед этим по острову. Тогда противник будет дезорганизован.
Лебедев не стал возражать, ведь такая идея Прихватилова полностью совпадала и с его собственным представлением о предстоящем решении боевой задачи водолазами. Потому он сказал весомо, подражая командирской манере своего отца:
— Я ваше предложение одобряю.
На что командир водолазной роты довольно кивнул.
— Ну, что ж, вижу, что вы поладите, — сказал контр-адмирал. И добавил:
— Под командованием Прихватилова мы собрали наших самых лучших водолазов. Они обучены не только спускаться под воду, а и стрелять из любого оружия. Также умеют и работать со взрывчатыми веществами, отлично знают взрывотехнику. Владеют они и холодным оружием. Но, могут и голыми руками врагов давить, если придется. Потому что каждый из них готов умереть за Родину и за товарища Сталина. Так что смелей вперед, старлей!