Старший лейтенант находился в этот момент на берегу за выступом прибрежной скалы у телефона, соединенного с командирским катером третьего отряда, застопорившим машину в паре кабельтовых от островка. Он как раз отдавал распоряжение на катера о том, чтобы прекратить высадку водолазов на остров, потому что и того взвода, который уже высадился, оказалось вполне достаточно. Потому сам Прихватилов не пострадал от взрывной волны. Но, увидев гибель своих разведчиков, командир водолазной роты пришел в ярость и, схватив ручной пулемет, самолично перестрелял всех пленных финнов. Это было, наверное, очень жестоко, потому что финны лежали на земле безоружные и контуженные, после взрыва они попадали и их контузило еще раз. Они закрывали головы руками, когда старлей стрелял в них почти в упор. Но Прихватилов в тот момент не думал о гуманизме и человеколюбии. Жажда мести за погибших товарищей застилала ему глаза. Впрочем, в рапорте он потом указал, что все финны погибли во время боя на островке. И никто из его подчиненных не опроверг этого факта. Боевые водолазы умели хранить тайны своего подразделения и не стучали друг на друга. И даже намного позже никогда никто из них не обсуждал этот случай.
А с торпедных катеров происходящее на острове не видели из-за дымовой завесы, долго висящей в воздухе над водой в отсутствии ветра. Она начала рассеиваться только после того, как прогремел взрыв и по акватории от острова прокатилась взрывная волна. Так что на катерах слышали пулеметные очереди, но кто там кого убивал не видели. Как бы там ни было, а боевую задачу Прихватилов выполнил. Береговая батарея на острове Куйвасааре была уничтожена, а сам остров зачищен от противника и захвачен.
Пока Прихватилов со своими водолазами зачищал Куйвасааре, Александр Лебедев, Андрей Дубилов, Владимир Гуманенко и два отряда катеров, которые не высаживали водолазов-десантников, решали иную боевую задачу. Финские и немецкие торпедные катера попробовали атаковать, неожиданно выйдя встречным курсом от Свеаборга, в то время, как крейсер и лидеры были заняты обстрелом самой крепости, а эсминцы ПВО охраняли поврежденный линкор.
Глава 17
Финский «москитный флот» к началу новой большой войны выглядел весьма скромно. Финляндия не могла выделить достаточные средства для оснащения флота современными торпедными катерами, потому первые финские деревянные торпедники «Хуръя» («Hurja») и «Сису» («Sisu»), купленные у Италии еще в 1920-м и получившие бортовые номера MTV-1 и MTV-2, к 1941-му году представляли собой довольно обветшалые суденышки шестнадцати метров длинной и водоизмещением тринадцать тонн с экипажами по семь человек. Из вооружения имелись две торпеды калибром 450-мм в бугельных аппаратах и четыре глубинные бомбы, вместо которых могли при необходимости устанавливаться две морские мины. Пулемет винтовочного калибра не мог обеспечить сколько-нибудь серьезное противодействие вражеским боевым кораблям. Да и скорость этих катеров была очень низкой, всего 25 узлов.
В 1926-м году финны построили на верфи «Порвоо» («Porvoo») на основе того же итальянского проекта деревянный катер «Иску» («Isku»), получивший бортовой номер MTV-3. Размерами он не превышал «Хуръя» и «Сису», но имел уже два пулемета винтовочного калибра, а за счет применения двух более мощных бензиновых двигателей суммарной мощностью в 600 л. с., при идентичном торпедном вооружении, достигал скорости в 31 узел.
Развитием «москитных сил» Финляндии стала покупка у Великобритании двух 55-футовых катеров в 1928-м году и постройка по лицензии еще двух идентичных в 1929-м. При, примерно, тех же размерах, что и «Хуръя», за счет применения более мощной двигательной установки, они могли разгоняться до сорока узлов. Вооружение их тоже усилили, установив 20-мм автоматическую пушку вместо пулемета. Эти торпедные катера получили бортовые номера от четвертого до седьмого и вошли в состав флота с названиями «Суксы», что означало бубновый туз, «Винья», что означало туз треф, «Нуоли», что значило червовый туз и «Раджу» — туз пик. Должно быть, кто-то в руководстве финского ВМФ очень любил перекинуться в картишки. Как бы то ни было, но кроме этих семи ТКА, никаких других торпедных катеров в распоряжении финнов к лету 1941-го года не имелось.
Финские торпедные катера базировались неподалеку от Хельсинки и вышли навстречу советским торпедным катерам в сторону острова Куйвасаари. Но, финны прекрасно понимали, что их семь старых и не слишком скоростных катеров мало что могли сделать против одиннадцати туполевских «Г-5» и командирского «Д-3». И потому они вряд ли пустились в атаку, если бы их не поддержали немцы на «шнельботах», кинув в бой все свои четыре катера, которые в этот момент стояли возле Хельсинки. Таким образом, силы сторон сразу уравнялись. Вражеские катера представляли серьезную угрозу, в первую очередь, для неподвижных катеров третьего отряда с которых как раз шла высадка водолазов-десантников на Куйвасаари. И соединение под командованием Александра Лебедева немедленно выдвинулось наперерез.
Саша никогда раньше не командовал торпедными катерами, но из наставления по тактике помнил, что корабли огневой группы при ведении огня должны маневрировать в едином строю и, как правило, применялся строй «в кильватер». А, в процессе выполнения огневых задач, ударным группам, по мере подавления ими огневых средств противника, необходимо сокращать дистанцию для повышения эффективности стрельбы и добивания неприятеля. Этому наставлению он и решил последовать, дав команду выстроить каждый из отрядов в отдельную кильватерную колонну.
Враги выскочили из-за острова Валлисааре и тоже шли навстречу двумя отрядами, построенными в две кильватерные колонны, расходясь для атаки. Семь финских катеров сближались со вторым катерным отрядом, которым командовал старший лейтенант Владимир Гуманенко, а четыре «шнельбота» пошли против первого отряда, возглавляемого катером «Д-3», на котором находился Лебедев в компании каплея Андрея Дубилова. Расстояния между отрядами составляли два десятка кабельтовых. Отряд Гуманенко обошел Куйвасаари с востока, а отряд Дубилова обогнул островок с запада.
Если у финских катерников имелось численное преимущество в один старый деревянный тихоходный катер над отрядом Гуманенко, то немцы в количественном отношении уступали первому отряду, имея четыре катера против шести. Но только каждый стотонный «шнельбот» был гораздо крупнее даже «Д-3», самого большого из катеров советского соединения. Впрочем, тот, кто имел большие размеры, в этом бою на спокойной воде представлял собой и более заметную мишень.
Едва завидев неприятеля, Лебедев дал указание по радио катерам третьего отряда, которые выгружали водолазов на Куйвасаари, готовиться применить ракетное оружие по вражеским катерам в случае, если они прорвутся к острову. На встречных курсах, разбрасывая фонтаны брызг, маленькие кораблики стремительно сближались. Бой обещал быть скоротечным. Командирский катер увеличил ход до самого полного и летел на форсаже в фонтанах пены. Но, молчаливый каплей Дубилов выглядел хладнокровным и собранным, крепко сжимая штурвал. Его команда стояла по местам у машин и оружия, готовая умереть, если потребуется за Сталина, маленький портрет которого висел в рубке.
Командирский торпедный катер шел в реве моторов, словно самолет, вставая на дыбы в вихре пены, а водная гладь летела навстречу, кидая в плексигласовые окошки маленькой ходовой рубки не только брызги, но и пули. Потому что немецкие катера открыли огонь с пятнадцати кабельтовых, и первые попадания не заставили себя ждать. К тому же, боцман мельтешил перед носом у командиров, тоже стреляя в ответ по противнику из пушки, закрепленной на носовой турели.
«Шнельботы» совсем не были быстроходнее, но, кроме того, что они выглядели значительно длиннее, чем советские катера, немецкие ТКА имели на вооружении, помимо двух пулеметов винтовочного калибра, по двадцатимиллиметровой автоматической пушке. Правда, огонь четырех пушек и восьми пулеметов немецкого отряда катерников, как и огонь 20-мм пушки и ДШК с «Д-3», и пяти ДШК с катеров «Г-5» первого отряда, при больших скоростях мало что значил и не давал немедленной победы, несмотря, даже, на попадания, которые получались у обеих сторон. Они дырявили обшивку друг другу, но, пока что не попадали в жизненно важные узлы оборудования.
У немецких катеров торпеды выпускались из аппаратов по курсу. Потому советским катерам нужно было четко маневрировать, чтобы не попасть под возможный торпедный залп. Вообще-то торпеды предназначались для стрельбы по крупным плавающим целям. Против торпедных катеров их, обычно, не применяли. Но, как известно, лучшая атака всегда совершается неожиданно, когда ее меньше всего ожидает противник. Потому Лебедев, который руководил боем, приказал дать торпедный залп по «шнельботам» на сходящихся под шестьдесят градусов курсах и сразу уходить влево, резким поворотом «все вдруг».
Устройства ввода глубины на торпедах торпедисты установили на минимум и дали залп менее, чем с семи кабельтовых. Немцы удивились и тоже произвели ответный торпедный залп, только немного запоздали, потому что советские катера уже успели не только выпустить свои торпеды по противнику, но и отвернуть с курса немцев и их торпед. Да и осадка у «шнельботов» была побольше. Если у гораздо более легких «Д-3» и «Г-5» она едва ли дотягивала до метра, то у немецких торпедных катеров осадка доходила до полутора метров. Наверное, потому торпеды немцев прошли мимо, а одна из торпед первого отряда советских катерников подняла на воздух второй «шнельбот», идущий за головным, который наскочил на торпеду и исчез в облаке разрыва, мгновенно разлетевшись в щепки.
Враги проскочили мимо, но сближение с катерами противника не прошло даром. В этот момент «Д-3» сразу попал под огонь немцев. В его рубку угодили одновременно несколько очередей. И одна из них убила радиста, совсем молодого паренька. Кровь из его пробитой шеи брызнула по всей рубке, испачкав приборы. Но, рация пока работала. И Александр Лебедев приказал пяти скоростным «Г-5» первого отряда преследовать три оставшихся немецких катера, которые прорывались к Куйвасааре, параллельным курсом. Не давая противнику подходить к острову. При этом, огонь всего отряда