«Мозги в бочке»[61] (или, лучше сказать, в колбе), который демонстрирует всю парадоксальность человеческого сознания. Предположим, говорит Патнэм, что злодей-ученый отделил мозг какого-то человека и поместил его в отдельный сосуд, подключив к компьютеру. Компьютер может воздействовать на мозг таким образом, что тот, если захочет, к примеру, поднять руку, действительно почувствует, как рука поднимается, будучи при этом спрограммированной компьютером. Мозгу под таким влиянием может казаться, что он человек, который спит, ест, хлопает в ладоши, молится, выбирает наряд на праздник, однако на самом деле вся его реальность лишь провокация компьютерной программы. Означает ли это, что человек – это его мозг? Радикальный материализм отвечает положительно. Перефразируя известную шутку, получается, что триллионы клеток с четко определенными целями и функциями собрались вместе, чтобы сформировать единый организм, который по воскресеньям ходит в церковь. Кто знает, может быть, если мы заберемся глубоко в человеческий мозг, то найдем там «нейрон Бога».
Глава 3Мозг и религиозный опыт
Сколько мистиков, столько и мистических состояний.
Как устроен мозг религиозного человека? На этот провокационный вопрос можно сразу дать ответ: так же, как у любого человека вообще, не важно, верит ли он в предсказательную силу Таро или учится в медицинском. Прежде чем прийти к какому-то консенсусу по этому вопросу, ученые изучали связь религии с физическими состояниями человека. Это были не только психологические тесты, но и крупные лабораторные проекты с использованием дорогостоящей медицинской техники. Можно говорить даже об отдельной дисциплине, изучающей связь религии с телом человека, и это – биология религии. Для скептически настроенных читателей это название, вероятно, покажется слишком вызывающим, но ведь нельзя игнорировать наличие целой массы экспериментальных исследований религиозных переживаний. В этом направлении проделана большая работа, несмотря на то что многие проблемы до сих пор не получили пристального внимания.
Религиозный опыт, безусловно, вызывает определенные физиологические эффекты: медитация и молитва успокаивают (вот почему надо молиться перед сном, а не листать ленту в социальных сетях!), песнопения и ритуальные танцы могут вызывать трепет и мурашки, жертвоприношения обычно связаны со страхом и экстазом, и это мы пока не говорим о религиозных видениях и более специфических религиозных практиках.
В 1960‑х годах начался бум экспериментального исследования религиозного опыта[62]. Идейно и хронологически всплеск интереса к эмпирическому изучению религии совпадает с началом возникновения контркультуры, когда в Европе и США массовую популярность приобретают эзотерические духовные практики, опыты по достижению «расширенного сознания», мистицизм, медитация, трансперсональная психология, употребление психоактивных веществ и т. д. В тот период многие эксперименты по изучению религиозного и мистического опыта даже не были, строго говоря, научными экспериментами и зачастую проводились учеными и психологами на себе. Хотя было довольно много случаев такого смешивания научных и ненаучных опытов наблюдения, все же экспериментальные исследования религии – это отдельное направление в науке о религии.
Самое первое «медикализированное» исследование религиозности было проведено еще в 1935 году Терезой Бросс и Чарльзом Лабри[63]. Они отправились в Индию с портативным электрокардиографом, чтобы изучить остановку дыхания и сердечный ритм у йогов. Ученые выдвинули гипотезу, что некоторые религиозные практики способны приводить верующего в состояние гибернации, подобно животным, которые впадают в спячку. Более того, существовали сведения, что некоторые йоги могут сохранять жизненные функции, даже будучи захороненными заживо, и эти данные надо было научно проверить. В результате ученым удалось установить эффект произвольного изменения метаболических процессов под воздействием определенных психических состояний, которые достигаются при медитации и специальных положениях тела.
В СССР подобными исследованиями занимался академик Сергей Николаевич Давиденков, создатель теории нейрогенетики и нейрофизиологического объяснения «освобождающего» эффекта магических и религиозных ритуалов[64]. К сожалению, все исследования в этом направлении были прерваны в 1948 году по идеологическим причинам[65].
В 1950‑х годах в экспериментальном изучении религии начался новый этап, связанный с использованием инновационного метода – электроэнцефалографии. Если вы проходили такую медицинскую процедуру, то наверняка знаете, что электроэнцефалография – это неинвазивный метод исследования электрической активности мозга. Специальный прибор регистрирует колебания нейронов и в качестве результата выдает специальную схему, на которой обозначены мозговые волны, обозначаемые буквами греческого алфавита. Каждый из ритмов соотносится с определенной активностью мозга, и по ним можно зафиксировать состояние пациента или испытуемого.
При помощи электроэнцефалографии ученые стали исследовать мозговую активность во время совершения религиозной практики, и особый интерес состоял в изучении эффектов медитации. В 1948–1957 годах Басу Кумар Багчи и Марион Венгер провели исследование практикующих йогов, изучив в общей сложности сорок пять человек в пяти разных лабораториях в Индии[66]. В 1955 году известный французский невролог Анри Гасто с коллегой провел эксперименты с участием семи индийских практиков медитации, демонстрирующих погружение в состояние самадхи[67]. В 1957–1960 годах коллектив японских ученых под руководством Томио Хираи предпринял сравнительное электрофизиологическое исследование практиков йоги и последователей дзен-буддизма[68]. Во второй половине ХX века появилось множество научных работ, посвященных таким экспериментам. В целом результаты этих исследований показали, что медитация действительно влияет на изменение активности ритмов головного мозга. Ученые фиксируют увеличение резонанса альфа-ритмов[69], что означает, что испытуемые находились в расслабленном состоянии бодрствования[70]. Это открытие привело к тому, что в 1970‑х годах медитацию стали считать полноправным терапевтическим средством и в психологии, и в медицине в целом. Электроэнцефалография применялась не только для изучения медитации, впоследствии этот метод позволил вплотную подойти к биологическому сравнительному исследованию различных религиозных практик и их сопоставлению с нерелигиозными.
В 1980–1990‑х годах в лабораторных исследованиях религии начинают применять томографию[71]. Это очередной прорыв в биологии религии, потому что томограф позволяет рассмотреть структуры мозга в процессе их функционирования, а значит, у ученых появился шанс соотнести религиозность с определенным участком головного мозга. Были выдвинуты разные гипотезы насчет того, в какой части мозга можно обнаружить источник религии. Самой популярной стала так называемая «гипотеза лимбического маркера» (limbic marker hypothesis[72]), согласно которой религиозные переживания зависят главным образом от активности лимбической системы головного мозга[73].
Лимбическая система – это зона ответственности за эмоции. Однако с этой территорией мозга есть одна существенная проблема, и, чтобы с ней разобраться, нам придется обратиться к некоторым особенностям нейроанатомии. В 1960‑х годах американский нейроученый Пол Маклин предложил научному сообществу эволюционную модель триединого мозга. Согласно этой концепции, строение человеческого мозга подразделяется на три независимые части в соответствии с тем, как мозг эволюционировал. То есть самый древний, «первичный» участок мозга – это так называемый рептильный мозг, который отвечает за базовые функции жизнедеятельности организма: сон, мышечные реакции, дыхание, кровообращение. Благодаря рептильному мозгу мы не должны осознанно контролировать эти процессы, то есть, например, нельзя забыть сделать вдох и выдох (за исключением случаев ужасной генетической болезни, которая называется «синдром Ундины» – в честь нимфы, которая наложила проклятие на своего возлюбленного, и он разучился дышать).
Вторая часть триединого мозга – мозг млекопитающих, или, собственно, интересующая нас лимбическая система. В ее структуру обычно включают такие анатомические части, как гипоталамус (центр гормонов), амигдала (миндалина, потому что она похожа на миндаль), гиппокамп («морской конек» в буквальном переводе с древнегреческого; хотя он, конечно, не похож ни на какого морского конька, а выглядит скорее как рулет). В лимбическую систему входят еще некоторые участки мозга, но четкого списка этих структур нет, поскольку результаты исследований показывают, что лимбическую систему нельзя считать отделенной от третьей части триединого мозга Маклина, а именно неокортекса, отвечающего за когнитивные функции. Чтобы в этом убедиться, нам даже не нужно скачивать сложные статьи на PubMed, достаточно обратиться к своему опыту. Когда человек чем-то сильно расстроен, вряд ли он сможет сосредоточиться на скрупулезной мыслительной работе, требующей логических построений; и наоборот, мысли о том, что мы лишь маленькая крупица звездной пыли во Вселенной, вызывают экзистенциальные ощущения, страх, тоску или чувство возвышенного.