— Простите, мы с вами встречались? — растерянно спросил Маклин.
— Дженни Спирс! — улыбнулась она. — Забыли? Сестра Рейчел. Мы познакомились на дне рождения у Фила.
День рождения… Теперь Маклин вспомнил: море дешевого вина и Фил, будто современное воплощение короля Артура, окруженный свитой восхищенных студентов и аспирантов. Маклин тогда принес бутылку очень дорогого виски, выпил чего-то, оставившего на зубах оскомину, и смылся пораньше. В тот день он ездил на вызов из Лита. Соседи в многоквартирном доме жаловались на постоянно воющую собаку. Несчастного пса винить не приходилось — его хозяйка умерла в своей постели не меньше двух недель назад, а мяса на старушке оставалось маловато. Возможно, в тот вечер Маклин и познакомился с этой женщиной, но воспоминание стерлось другим: обглоданные кости, догнивающие на старом матрасе.
— А, ну конечно. Еще раз прошу прощения, мыслями я был далеко.
— Похоже, вы и сейчас там. И место не из приятных. Трудный день на службе?
— И не один. — Маклин поймал взгляд бармена и предложил Дженни: — Можно вас угостить?
Аспиранты громко хохотали над шуточками профессора. Дженни посмотрела на веселящихся девушек, словно не могла решить, куда ей больше хочется.
— Да, пожалуй, — наконец кивнула она. — Белого вина. Спасибо.
Она была старше сестры, заметно старше. В светлых волосах сверкали седые пряди — она не пыталась их скрыть. И, похоже, вообще не красилась. Одета просто, даже несколько старомодно. Неподходящий наряд для вечера в такой компании. Ни боевой раскраски, ни брони.
— Так Рейчел — ваша сестра? — протянул инспектор, остро сознавая, как глупо это звучит.
— Непредвиденная случайность, как утверждают родители… — Дженни улыбнулась чему-то, понятному только ей. — Похоже, ваш приятель положил на нее глаз. Вы, кажется, вместе снимали квартиру?
— Давно, еще в студенческие годы. — Маклин шумно хлебнул пива и умолк.
— Из вас надо вытягивать по словечку? — спросила Дженни, сделав глоток вина.
— А… нет, извините. Вы застали меня в неудачный момент. Я сейчас не самый веселый собеседник.
— Не знаю, не знаю. — Дженни оглянулась на аспирантов, встречавших шутки Фила взрывами хохота. — Если уж выбирать, я всегда предпочту мрачного интроверта.
— Я… — жалобно начал было Маклин, но его прервала странная вибрация в кармане брюк. Вытащив телефон, инспектор увидел сообщение о пропущенном звонке из больницы и тупо уставился на него. Экран погас, а потом телефон и вовсе выключился. Нажимая кнопку за кнопкой, Маклин добился только слабых вспышек и писка и раздраженно запихнул мобильник в карман.
— Не одолжите мне телефон? — попросил он Дженни. — У моего все время садится батарейка.
— Кто-то вам зла желает. Вытягивает жизнь из важных для вас приборов. — Женщина пошарила в сумочке и извлекла изящный смартфон. — Так сказал бы мой бывший — впрочем, он чокнутый. С работы звонили?
— Нет, из больницы. Там бабушка.
Маклин по памяти набрал номер и быстро связался с нужным отделением. Разговор занял всего несколько секунд.
— Мне пора. — Маклин вернул телефон и направился к двери. Дженни шагнула за ним, но инспектор остановил ее. — Все нормально. Бабушке не хуже, просто надо ее повидать. Оставайтесь, допивайте вино. Скажите Филу, я ему на выходных позвоню. — Он, не оглядываясь, протолкался через веселую толпу. Все-таки он совсем не умел врать.
Лысый затылок таксиста плавно перетекал в складки загривка, так что голова выглядела какой-то оплывшей. Маклин сидел на заднем сиденье, разглядывал в просвет подголовника светлую щетину и мысленно заклинал шофера молчать. Оранжевые вспышки уличных фонарей моргали как стробоскоп — такси мчалось по ночному городу к больнице. Полоса ливня, налетевшего с Северного моря, затуманила стекла. Инспектор насквозь промок, пока шел к стоянке, волосы слиплись, пальто пахло псиной.
— Вам к главному входу или к отделению скорой помощи? — таксист выговаривал слова как англичанин, возможно из Южного Лондона. Далеко его занесло от дома.
Голос вырвал Маклина из полусна. Прищурившись в мокрое окно, он разглядел мерцающую сквозь дождь громаду больничного здания.
— Высаживайте здесь. — Он протянул водителю десятифунтовую бумажку и сказал, что сдачи не надо. Пока шел от машины по полупустой стоянке, почти проснулся, но голова оставалась мутной. Он ведь только вчера ее видел? А теперь ее нет. Казалось бы, должно быть грустно… Почему же он вовсе ничего не чувствует?
Коридоры в глубине больницы всегда были тихими, а в этот час здание и вовсе выглядело пустым. Маклин поймал себя на том, что старается ступать бесшумно, сдерживает дыхание и ловит слухом каждый звук. Услышь он шаги, постарался бы укрыться в нише или в кладовой. Инспектор едва не вздохнул с облегчением, когда, никого не встретив, добрался до нужного отделения. Не зная, почему ему так противно видеть людей, он отворил дверь палаты и вошел.
Тонкая ширма отгораживала постель бабушки от других пациентов. Раньше этой шторки не было. Привычное мигание и гудение продолжалось, аппараты поддерживали жизнь в других, но пульс палаты переменился. Или это у него в голове что-то изменилось? Глубоко вздохнув, словно перед прыжком с обрыва, Маклин отодвинул занавеску и шагнул к кровати.
Сестры убрали все провода и трубки, откатили аппараты, но бабушку оставили на прежнем месте. Она лежала в постели, запавшие глаза закрыты, как во сне, руки поверх одеяла аккуратно сложены на животе. Теперь она походила на женщину, которую он помнил.
— Примите мои соболезнования…
Маклин обернулся к стоявшей в дверях сестре. Той самой, с которой он говорил накануне, той, что все эти долгие месяцы заботилась о его бабушке. Джинни, вот как ее зовут. Джинни Робертсон.
— Незачем, — сказал он. — Она бы все равно не оправилась. На самом деле так лучше. — Он снова повернулся к покойнице, впервые за полтора года видя в ней прежнюю бабушку. — Если я буду долго это повторять, может быть, и сам поверю.
7
С раннего утра у входа в один из следственных кабинетов толпились люди. Маклин, просунув голову в дверь, обнаружил хаос, неизменно сопутствовавший началу большого расследования. Вдоль одной стены стояла чистая белая доска, и кто-то черным маркером вывел на ней: «Барнаби Смайт». Констебли патрульной службы расставляли столы и стулья, техники подключали компьютеры. Дагвида нигде не было видно.
— Вы участвуете в расследовании, сэр?
Маклин оглянулся. Широкоплечий полицейский нес большую картонную коробку, заклеенную черно-желтой лентой. Эндрю Хаусман, для друзей — Большой Энди. Компетентный полицейский и отличный игрок в регби. Если бы не травма в начале карьеры, он бы сейчас играл за национальную сборную, а не служил на побегушках у Дагвида. Инспектору парень нравился. Может, Большой Энди был не из умников, зато дотошный.
— Следствие веду не я, Энди, — ответил Маклин, — а к моей помощи Дагвид сам знаешь, как относится.
— Но вы были на месте преступления. Эм говорила, что вас там видела.
— Что за Эм?
— Ну, Эмма. Эмма Бэйард. Знаете, новенькая в экспертном отделе. Высокая такая брюнетка, волосы торчком и всегда перебирает с подводкой для глаз.
— Ого? У вас уже что-то затевается? Только я тут скорее на стороне твоей жены.
— Нет-нет, я просто ездил в управление, вещдоки с места преступления привез. — Энди покраснел и покачал коробку, подтверждая свои слова. — Она и сказала, что видела вас в доме Смайта и надеется, что вы изловите психа, который его убил.
— Именно я? В одиночку?
— Ну, она наверно, имела в виду нас всех.
— Конечно, Энди. Только в этом деле придется вам обойтись без меня. Так Дагвид решил. Кроме того, у меня свое убийство имеется.
— Ага, я слышал. Жуть.
Раскаты гулкого голоса в коридоре предупредили о приближении старшего инспектора. Маклин не собирался влипать еще в одно дело, тем более в такое, где следствие возглавлял Чарльз Дагвид.
— Мне пора, Энди. Меня вызывала главный суперинтендант, а она ждать не любит.
Он обогнул крупную фигуру собеседника и направился к своему кабинету, а остальные — чуть ли не половина всех полицейских округа — цепочкой потянулись на утреннее совещание, посвященное убийству Барнаби Смайта. Приятно видеть, что силы распределили поровну! Впрочем, Смайт — важная особа, благодетель города, видный член общества. А девушки из подвала за пятьдесят лет никто не хватился.
Добравшись до кабинета, Маклин так и не встретил Ворчуна Боба — для него было слишком рано. А вот Макбрайд уже углубился в работу. Он где-то раздобыл три стула и — просто чудо! — лэптоп. Маклин вошел в кабинет, и констебль оторвал взгляд от экрана.
— Как дела, констебль? — Инспектор снял пиджак и пристроил его на створку двери. Радиатор под окном все так же изучал тепло.
— Почти закончил с протоколами ограблений, сэр. Кажется, что-то есть.
Маклин подтянул стул с отломанной планкой.
— Показывай!
— Видите ли, сэр, вот эти все случайные, насколько я могу судить. Взломщики неопытные, может, начинающие наркоманы, а нам просто не повезло с уликами. — Макбрайд взял с края стола толстую пачку дел и убрал их обратно в коробку. — А вот эти… — Он указал на тонкую стопку, четыре или пять папок. — Ну, по-моему, они связаны между собой.
— Продолжай.
— Эти все совершены кем-то умелым. Не просто кирпичом в окно, вообще никаких признаков взлома. Во всех случаях каким-то образом обошли систему сигнализации, и всюду взломщик забирал только мелкие предметы большой ценности.
— Из сейфов?
— Нет, сэр. Взлом сейфа — это что-то новенькое. Но есть еще один общий фактор. Во всех случаях владелец дома незадолго до того скончался.
— Незадолго?
— Ну, в пределах месяца. — Макбрайд помолчал, словно раздумывая, стоит ли продолжать. — Так вот, одно ограбление произошло через восемь недель после смерти старой женщины. А остальные четыре, — в пределах двух недель. То, что на прошлой неделе, — в день похорон. Надо проверить даты похорон по другим делам, в протоколах они не указаны.