Владимир КривоноговЭто мое последнее обещание
1
Он держал ее за руку не отводя взгляд от больших карих глаз. Они блестели от слез, кричали о любви!
– Я тебя не пущу! – она надула губки, вырвала свою маленькую ладонь и сложила руки на груди.
– Аня…
– Не пущу и все тут!
Матвей сжал губы, нахмурился.
Вдалеке кричали ребята, веселились, как в последний раз. Взрыв хохота – теплый июньский вечер зазвенел от юных голосов.
– Ты же знаешь, я не могу остаться.
Матвей осторожно погладил ее руку, коснулся щеки. Аня смягчилась.
– Всего два года, – с воодушевлением заговорил он, – и ты приедешь ко мне! Поступишь на медицинский, как собиралась. Поселимся вместе. Я буду тебе писать каждый день! А на каникулы обязательно приеду, обещаю!
Матвей положил ладони ей на плечи, и Аня кинулась в его объятья.
– Папа говорит, что меня поселят к бабушке, – обиженно проговорила она. – А я ее даже совсем не знаю! Я говорила, что буду жить с тобой, но папа… А мама сказала, что посмотрим.
Матвей поцеловал ее в лоб, потом в кончик вздернутого носика, в губы. Его обдало жаром. Легкий ветерок чуть остудил его пыл, принеся запах полевых цветов, яблонь и сирени. Ребята вдалеке так же задорно кричали, распевали песни, клялись в вечной дружбе. Их голоса становились все дальше, все меньше слов верности до гроба можно было разобрать в невнятных речах. Матвей вдруг почувствовал нечто важное, но не мог выразить это ясной мыслью. Аня всхлипнула.
– Давай ты поедешь не завтра? – дрожащим голосом произнесла она. У Матвея защемило в груди. – Останься еще на день.
Матвей сбился со счета, сколько раз он говорил «не могу» за этот вечер. Ему не хотелось снова произносить эту холодную, как сталь ножа, отсекающего прошлое от будущего, фразу. Он промолчал.
– Я тоже буду писать тебе, – Аня справилась с подступившими рыданиями. – И буду ждать тебя! Когда ты приедешь?
– Зимой, под Новый год.
– Мы проведем его вместе!
– Да.
Матвей снова поцеловал девушку. Она ответила на поцелуй. По ее щекам струились слезы. Матвей чувствовал соленый вкус на губах, слышал, как участилось ее дыхание, как рыдания отступают, а сердце наполняется счастьем. Оно разливалось медовым запахом, сочилось из каждой тени, разносилось по теплому воздуху. Кажется, его даже почувствовали ребята вдалеке, потому что их голоса стали тише, спокойнее. А может, они, наконец, осознали, что больше не увидят друг друга такими, как сейчас. Может, они поняли, что каждый из них скоро изменится, станет другим, не сможет больше гоготать и безумствовать так искренне рядом с этими людьми. Может, они, как и Матвей, узнали, наконец, цену настоящей разлуки.
2
Зима стояла суровая, снежная, не прощающая ошибок. Близился Новый год. Матвей писал ей каждую неделю по большому письму, каждый вечер они созванивались, не могли наговориться до поздней ночи или раннего утра. Он рассказывал об учебе, о новых знакомых и студенческой жизни. Институт выделил ему комнату в общежитии, где всегда было шумно, людно и весело. Аня поддерживала его, успокаивала, когда Матвей не сдавал зачет, смешила рассказами о своих глупых подругах. Время летело, подгоняемое декабрьской вьюгой. Душа волновалась, вздрагивала от воспоминаний и сладкого томления.
Аня зачеркивала дни в календаре, ложилась спать с именем Матвея на губах, подолгу разглядывала его фото в социальных сетях. Новых фотографий было мало – все время Матвей отдавал учебе и все чаще он рассказывал, что учеба идет тяжело.
Аня почти уговорила маму поселиться с Матвеем, когда поедет учиться. Папа же хмуро отмалчивался. Он оживлялся лишь тогда, когда речь заходила об экзаменах.
– Тебе надо сосредоточиться на уроках, – говорил он наставительно, – если хочешь сдать экзамены и поступить в приличный ВУЗ.
– Да поступлю я, – отмахивалась Аня.
– Поменьше бы об «амурах» думала, да побольше об уроках, – парировал папа.
Аня обычно уходила с громким стоном, закатив глаза.
Они не разговаривали уже четыре дня! Матвей собирался приехать двадцатого числа, но задержался, куда-то пропал. Он выключил телефон и не появлялся в интернете. Аня проплакала весь вечер, держа в руках телефон. Она раскачивалась на кровати, не отрывая взгляда от темного экрана. Если бы родители увидели ее в этот момент, подумали бы, что их единственная дочка молится, держа в руках иконку с изображением святого.
Телефон тихонько пиликнул. Экран ожил.
У Ани дрогнули руки. Она судорожно разблокировала экран – пришло смс.
«Анютка, прости пожалуйста, мне пришлось сдать билеты. Завалил экзамен, теперь заставляют пересдавать или выгонят из ВУЗа. Прости, родная…»
Ледяная волна разлилась от макушки по спине, растеклась между внутренностями, достигла сердца и сковала его. Аня даже перестала дышать. Слезы брызнули из глаз. Ей не хотелось злиться на Матвея, но она разозлилась. Обида жгла ее изнутри. Настолько сильные чувства овладели ею впервые. Ане стало страшно. Она не писала Матвею до самой новогодней ночи. Он же отправлял десятки сообщений каждый день, звонил, обрывал телефоны ее родителей. Сдался Матвей к 31-му декабря.
3
Он держал ее за руку, поминутно опускал взгляд, смотрел на часы. Ее поезд отправлялся через двадцать минут. Этот поезд увезет ее в другой город, к другой бабушке – не к той, о которой думала Аня.
Экзамены дались ей тяжело. Сказались бессонные ночи и дни с телефоном в руке. Родители Ани недобро поглядывали на Матвея, стоя в сторонке. Они были недовольны, когда их дочка смогла поступить только в медицинский колледж. Но она обещала, что пойдет учиться дальше, станет настоящим врачом.
– Я тебя не отпущу, – шептал Матвей ей на ушко. – Заберу с собой!
Аня только тихо улыбалась, заглядывая в его серые глаза, отливающие синевой. Она уткнулась лицом в его грудь, вдохнула родной запах, задержала его в легких и медленно выдохнула. В этот день ей не хотелось говорить. Она хотела просто побыть рядом с Матвеем, держать его за руку, целовать его нежно.
– Нюта, пора, – мама указала на состав с серыми вагонами, плавно остановившийся у перрона.
Двери открылись. Родители Ани достали билеты, взяли сумки. Пассажиры торопливо двинулись к поезду. Матвей держал руки Ани на груди, крепко сжимал ее ладони. Его взгляд больше не уползал к циферблату часов. Он был прикован к большим карим глазам, которые снова наполнялись слезами.
– Я буду писать тебе каждый день, обещаю! – дрожащим голосом проговорила Аня. – А на каникулах мы обязательно встретимся!
Матвей ощутил соленый вкус ее слез на губах. Услышал прерывистое дыхание, сдержанный всхлип. Аня коснулась его щеки, прошептала:
– Люблю тебя.
– Люблю… – тихо ответил Матвей, поцеловал ее в последний раз и отпустил.
Хрупкая фигурка удалялась словно во сне. Спутанные черные волосы трепал летний ветер. Хмурые взгляды родителей Ани отодвинулись на периферию сознания. Матвей не видел ничего, кроме ее короткого взгляда и несмелой улыбки, когда она обернулась, прежде чем зайти в поезд.
4
Аня поняла, как сложно было Матвею в первые месяцы учебы, только сейчас. Ей вспомнилась глупая обида, когда он не смог приехать на новогодние каникулы. Ей стало стыдно. Сначала Матвей звонил каждый день, спрашивал, как у нее дела, с кем она познакомилась, что делает после учебы. Аня рассказывала, но не всё, чтобы он не волновался, как волновалась она после разлуки.
Новая жизнь захлестнула волной – безудержной, пенящейся, искрящейся впечатлениями.
– А может ли быть иначе? – думала Аня. – Может ли человек, оказавшись в чужом городе, среди чужих людей, в незнакомых обстоятельствах, остаться прежним?
Она не находила ответа.
Прошло полгода. Матвей звонил реже, а ревновал чаще. Аня перестала выкладывать фотографии со студенческих посиделок, говорить о приключениях с новыми подругами. Разговоры стали холоднее. Когда Матвей звонил, Аня ждала пару секунд, собиралась с мыслями, создавала нужный настрой, прежде чем взять трубку.
– Неужели, раньше было так же?
Аня не помнила.
Она хотела сохранить то теплое ощущение, что разрасталось в ее груди каждый раз, когда загорался экран телефона и там высвечивалось сообщение от Матвея. Но теперь, те ее чувства казались детскими, глупыми и ненастоящими. Временами она стыдилась их, особенно, когда встречалась с новыми друзьями, более взрослыми, зрелыми, умными. Они были совершенно другими. На их фоне Матвей выглядел ребенком. А может, она просто запомнила его таковым.
Оказавшись далеко от дома, от родного провинциального городка, Аня хотела измениться. Она хотела подстроиться под новую жизнь, стать такой же стильной, зрелой и чуточку циничной. Её окутывало очарование чего-то большего, чем то, о чем она мечтала.
Экран смартфона снова засветился. Один пропущенный звонок и два сообщения. Аня открыла их, прочитала.
«Анютка, все в порядке? Я звонил тебе, но так и не дождался ответа».
«Завтра выезжаю. Мы ведь увидимся дома?»
– Мы увидимся, – грустно подумала Аня, пряча телефон в карман.
Ее позвали ребята из группы. Они отдыхали в парке, и теперь собирались в кафе. Аня бросила взгляд на Глеба – сильного, высокого третьекурсника, который встречался с ее подругой, но отношения у них не клеились. Глеб подмигнул ей, улыбнулся и приобнял Светку.
– Увидимся, – Аня опустила глаза.
5
Она не сказала, когда приедет. Ей надо было собраться с мыслями, побыть одной. Но это оказалось не так-то просто. Лето искрилось в волнах местной речки, утопало в одеяле из тополиного пуха, звало голосами подруг. Повсюду встречались знакомые лица, рассказывали о прожитом вне родительского гнезда годе, делились планами. Куда бы Аня ни пошла, везде были люди. Она хотела позвонить или написать Матвею, но боялась того разговора, который им предстоял. Она не хотела слышать его упреки, намеки, ревность. Ей хотелось покоя в родном краю, воспоминаний о далеком школьном детстве, осознания чего-то незыблемого, неспособного измениться, в отличии от нее са