Ходзицкая произвела на Лену именно то впечатление, которое должны были вызвать слова Галины Петровны. Лена решила про Милу, что она, вероятно, к тому же добрая девочка и не принадлежит к типу зубрил, готовых ради пятерки ночи не спать. Вот только уж очень бледненькая.
— Рядом с ней, — продолжала Галина Петровна, — Вика Сергеева. Волевая натура.
«Оно и видно, — подумала про Вику Лена. — Этой палец в рот не клади».
Лене было не по себе от бесцеремонных характеристик Галины Петровны.
Особенно Лену покоробило замечание завуча о каком-то неблагополучии в семье Милы, сказанное во всеуслышание.
— Ну, Коля Понтрягин, Миша Сидоров, Клава Горелова — это все наша славная когорта. Они не подведут. А на задней парте, как водится, «Камчатка». Ее возглавляет Митя Красиков. Родители такие, что, кажется, лучше и желать нечего, а вот поди ж ты… Но ничего. По Мите ПТУ давно плачет. На будущий год мы от него избавимся. Спотыкайло, Харитонов, Погореловский, бывшие наши ученики, дорожку туда уже проложили. Мы о них не плачем. В профтехучилище с Красиковым нянчиться не будут. Там у станка он все поймет… Не буду больше вас задерживать Елена… Федоровна. Приступайте к занятиям, а я пойду посмотрю, как у остальных идут дела.
И Галина Петровна скрылась за стеклянными шкафами.
А Лена в упор смотрела на Митю Красикова, довольно щуплого подростка, сидевшего в окружении типичных завсегдатаев «Камчатки», эдаких великовозрастных лохматых ребят, верховодить которыми мог только человек с сильной волей. Щуплый подросток был тем самым мальчиком, которого Лена уже видела в «стекляшке» сегодня утром. Там за неопрятным столиком, как очень голодный человек, он ел сосиски, запивая их загадочной желтоватой жидкостью.
Галина Петровна, приоткрыв дверь одного из классов, услышала голос Оли, а потом и увидела ее преобразившееся лицо.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
Трудно было представить, что это та самая девушка, которая так недавно показалась Галине Петровне чересчур развязной и взбалмошной. Завуч увидела довольное лицо сидевшей на задней парте словесницы и, кивнув ей, прикрыла дверь.
Еще не смолк взволнованный голос Оли, а его уже как бы перекрыли сухие, отточенные формулировки Юры Рябинина и тихое поскрипывание мела. Преобладали слова «отсюда следует» и «приходим к выводу». От столкновения изысканных стихов Блока с этими словами нельзя было не улыбнуться. Галина Петровна только на секунду глянула в щелочку и, увидев сплошь испещренную формулами классную доску, с благоговением прикрыла дверь. Все это было выше ее понимания.
Потом Галина Петровна заглянула в класс, где шел урок английского языка.
Ну что за загляденье был этот урок! Красавица Ира словно дирижировала небольшим вокальным ансамблем. Несколько мальчиков и девочек стояли, а Ира виртуозно направляла их беседу, показывая рукой то на одного, то на другого, бегло поправляя ошибки и убыстряя темп беседы. С каким-то неожиданным артистизмом она «подогревала» завязавшийся разговор, и беседа приняла такой непринужденный характер, что ребята вспоминали неизвестно откуда бравшиеся слова, потому что они были им так необходимы. Один мальчик даже сострил по-английски, и все засмеялись.
Галина Петровна удовлетворенно переглянулась с сияющей пожилой женщиной с очень русским лицом, которая сидела на последней парте, и тихонько прикрыла дверь.
А голос трусихи Вали Кулешевой поразил завуча звонкостью и какой-то неожиданно обретенной уверенностью.
— Валентина Ивановна, — поднялась чья-то мальчишеская рука, — а даты вы тоже, как все, будете требовать? Вот я расскажу что хотите, но даты…
— Обязательно, — ответила Валя Кулешева, — какая же история без дат? Ты свою жизнь как помнишь? Без дат или с датами? В каком году родился, помнишь?
— Помню.
— В каком году в школу пошел?
— Конечно. Так это ж всё со мной было.
— А история — со всем человечеством, — ответила Валя, — тоже достойно запоминания.
— Да нет, я почему спрашиваю. Вот вы в бумажку нет-нет, да и поглядывали, а нам небось не позволите.
— Если на ней будет написано то же, что и на моей, то позволю, — ответила практикантка. — Иди-ка сюда.
Мальчик подошел к Валиному столу.
— Возьми, возьми этот листок. И можешь прочесть всему классу. Я разрешаю.
С некоторой опаской мальчик взял со стола лист бумаги, сложенный вдвое.
— «Валя, не волнуйся, никто тебя здесь не укусит», — прочел мальчик. — Это кто вам написал?
— Это я сама себе, чтобы не волноваться во время урока.
— А вы тоже волнуетесь?
— Еще как!
— Почему? Ведь мы же действительно не кусаемся.
Класс захихикал.
— Ты в этом абсолютно уверен? — спросила Валя.
Класс захохотал вместе с учительницей истории и заведующей учебной частью.
«Кажется, нам повезло», — подумала Галина Петровна.
С этой мыслью она вернулась в кабинет биологии. Пробираясь между стеклянными шкафами, завуч услышала неимоверный шум. Сквозь искусственные заросли и натуральные камыши Галина Петровна увидела Лену, которая стояла за столом и растерянно стучала карандашом по его крышке. Завуч не поспешила Лене на помощь. Она наблюдала.
Вот Лена прекратила безуспешные попытки успокоить класс таким наивным способом и села.
Как ни странно, класс постепенно умолк.
— Напрасно, ребята, вы набросились на Митю Красикова, — тихо сказала Лена, — я на него не обиделась. Он, вероятно, прав. Действительно, я в своей жизни повидала не слишком много. Правда, если ему так уж не терпелось заявить об этом, он мог высказаться в более пристойной форме. Но от своих слов я все же не отказываюсь. Митя может задать мне любой вопрос, и я на него отвечу прямо и откровенно, а не буду, как он выразился, «юлить, как уж на сковородке».
— Хорошо, я задам, — сказал Митя Красиков. — Скажите, чем человек отличается от животного? Только насчет того, что труд создал человека, нам уже объясняли. Повторять не стоит. Ведь муравьи тоже трудятся, строят жилища и делают запасы. А пчелы? Да что говорить, вы сами знаете. Небось проходили.
— Человек трудится сознательно, а у животных одни рефлексы, как ты не понимаешь! — возмутилась «волевая натура» Вика Сергеева.
Заведующая учебной частью удовлетворенно улыбнулась, выглянув из-за своих искусственных зарослей, — так ей понравилась реплика Вики.
— А что значит «сознательно»? — спросил Митя Красиков, ощущая моральную поддержку «камчатских» соседей.
Все зашумели.
— Тише, ребята, — успокаивала класс Лена. — Мне кажется, у самого Красикова есть ответ на вопрос, который он задал. Правда, Митя?
— Есть. По-моему, между человеком и животным никакой разницы не существует.
Митя сказал это не просто, а с какой-то странной улыбкой превосходства. Его «камчатским» соседям это очень понравилось.
Поднялся такой шум, что Лена с большим трудом успокоила класс. Все это время Галина Петровна наблюдала за происходящим с угрюмым выражением лица. Наконец водворилась тишина, и Лена сказала:
— Я отвечу на твой вопрос, Красиков. Только не сегодня… Хорошо?
— Пожалуйста, мне не к спеху. Я не тороплюсь, — снисходительно ответил Митя Красиков.
В учительской «англичанки» — Ира и невысокая женщина с очень русским лицом, разговаривая по-английски, вертели в руках красивую Ирину сумку. Из фраз, сказанных по-русски, можно было понять, что сумку эту Ира привезла из Англии, куда ездила со студенческой делегацией.
— Везет вам: видели Лондон, Тауэр, Пикадилли, Биг-Бен.
— А я всегда в порядке, — сказала свою любимую английскую фразу Ира.
По всему было видно, что контакт между практикантками и местными учителями налаживается.
Только между Леной и заведующей учебной частью Галиной Петровной разговор был трудный, напряженный.
— Надо вести себя так, Елена Федоровна, чтобы всякие Красиковы просто не имели возможности задавать вам подобные вопросы. Ведь у нормальных учеников они не могут даже возникнуть. Вы меня понимаете?
— Понимаю.
— Дай им волю, они вас завтра такое спросят, что и сам Дарвин растерялся бы. Я вас не обидела?
— Нет, что вы! Только у меня к вам просьба.
— Какая, Леночка?
— Не приходите на следующий урок.
— Это почему же?
— Ну, я, когда вы в классе… чувствую себя не совсем свободно.
— Пожалуйста. Но ведь все равно я буду знать обо всем, что творится в классе: у моих ребят от меня нет никаких секретов.
Это было сказано многозначительно.
— Вот как! — не слишком удивилась Лена, и завуч поняла, что ее предупреждение принято к сведению.
Потом Лена добавила:
— Есть еще одна причина…
— Какая?
— У меня тоже иногда возникают вопросы, от которых сам Дарвин мог бы растеряться.
После школы Митя Красиков и Лена шли рядом. Они были одинакового роста, и их можно было принять за одноклассников.
— Что вы ко мне прицепились? — сказал Митя грубо, не испытывая никакого трепета перед Леной.
— Хочу побывать у тебя дома, — ответила Лена.
— Зачем?
— Мне интересно.
— А я вас не пущу.
— Пустишь.
— Запру дверь перед самым носом, — не стеснялся в выражениях Митя.
— А я позвоню, и ты откроешь.
— Не открою.
— Откроешь. Галина Петровна мне сказала, что у тебя очень хорошие папа и мама, но сколько их ни вызывали в школу, они ни разу не являлись.
— Им некогда.
— Вот я и хочу на них посмотреть.
— Я тоже хотел бы, но никак не удается, — съязвил Митя.
— По-моему, — сказала Лена, — ты всем на свете недоволен. Класс, например, у тебя хороший, а ты…
Митя перебил девушку:
— Вы еще с ним познакомитесь… поближе…
Он произнес это так многозначительно, что Лена воскликнула: