– Еще один «лапочка»? – подколола я, но Света ехидства не заметила.
– Именно. Видишь, даже ты заметила!
Да-а, даже я. Получается, вот этот блондин – его лучший друг? А ведь паренек выше меня сантиметров на пять максимум. И он не малыш, а я – пигалица? В душе неприятно заскреблась какая-то сверхъестественная обида. А Роман в это время как раз принялся отбиваться от Стаса. Мне пришлось максимально сосредоточиться, чтобы расслышать их перепалку.
– Руки не распускай, извращенец! – рыкнул он. – А то чуб вместе с резинкой повыдеру.
– Не дотянешься. – Соломинцев едва ли устрашился, но ладонь с макушки друга все же убрал. – Чего пришел-то?
– Тебя позвать, – отозвался Роман, складывая руки на груди. – Обед давно закончился, ребята с ума сходят, хотят протестировать скрипты…
– А без меня?
Рома многозначительно кашлянул и возвел глаза к потолку. Ясно. Кем бы Соломинцев ни был среди них, без него не справиться никак. Ну и слава богу! Чем меньше он будет находиться в нашем офисе, тем лучше. Но разговор у них конечно, чудесный получился. Содержательный такой, интересный.
– Черт, вы идете или как? – в дверь просунулась очередная голова, на этот раз темноволосая и коротко стриженная. – Грей, у меня слов нет, ты чего застрял? Сегодня первый полноценный тест, а он в малиннике сидит…
Малочисленные мужчины нашего коллектива хмуро переглянулись при слове «малинник». Соломинцев поморщился, видимо, признавая правоту брюнета.
– Да идем мы, идем, – хмуро отозвался Рома, в мгновение ока ухватил Стаса за майку и утащил прочь.
Выглядело комично: Марков макушкой едва доставал до плеча Стаса, но тащил его с уверенностью тарана, а Соломинцев понуро брел следом, что-то виновато возвещая коллегам. Я даже специально вскочила, чтобы подольше понаблюдать: сделала вид, что собираюсь закрыть дверь, и только когда три программиста скрылись за углом, поняла, что упустила нечто важное…
– Секундочку, Светка, а кого это он Греем назвал? – подозрительно поинтересовалась я у соседки.
Та в ответ уставилась на меня, как на идиотку.
– Да, Энжи, ты точно заработалась. Ты чем нас слушала? Грей – кличка Стасика, – поняв, что я не отступлю, отозвалась Света.
А у меня перед глазами сразу встал любимый с детства кадр: спокойное море, рассвет, одинокая девушка на пляже и корабль с алыми парусами. Я всегда хотела сказки, как у Ассоль.
«В той бухте, где отважный Грей нашел свою Ассоль,
В той бухте, где Ассоль дождалась Грея…»
Нет-нет-нет, Соломинцев не мог украсть имя моего любимого сказочного персонажа! Это неправильно! Только не он…
– Какого черта? С чего вдруг? – Стиснув зубы, я стукнула кулаком по столу.
– Как в пятидесяти оттенках… – мечтательно выдала Светка. – Grey – серый, а у Стаса серые глаза и волосы.
М-да, приехали… Ангелина, милая, солнышко, забудь об этом, забудь. Совсем не сексуальный Грей из «Пятидесяти оттенков…» точно не может осквернить имя любимого персонажа. Настоящий Грей приплывет под алыми парусами…
Я разблокировала телефон, читая всплывшее сообщение.
Simon
Саймон говорит: сегодня ты обязана хорошо провести день.
13:48
…или, в крайнем случае, спрячется под алым зонтом.
Глава 3
С детства мне нравилась сказка «Алые паруса» – немного жестокая, капельку нелогичная, как и все остальные сказки, но такая притягательная. Правда, когда мне было лет пять и дочь соседки, так называемая старшая подруга, читала эту историю вслух, сказка вовсе не казалась жестокой. Малышка Ангелина влюбилась в прекрасного Грея, который ради Ассоль приплыл на корабле с алыми парусами. Я даже решила, что и сама дождусь принца… Но в Сибири корабля не найти.
Я все равно верила в сказки и мечтала найти своего Грея, чтобы он увез меня далеко-далеко, а после мы жили долго и счастливо. Маленькая девочка рисовала тайком под одеялом корабли, отчего потом все простыни были заляпаны красным маркером. Но постепенно детские мечты подзабылись. Взрослая Энжи просто вздыхает и любуется на море, смотрит вдаль, наслаждается неистовством волн… и в такие моменты этот город кажется лучшим местом на свете. Что бы ни случилось, желание попасть в сказку не отпускает меня, хоть и борется с пониманием: чудес не бывает.
Я почти никому не рассказывала об этих мечтах, кроме Катюши.
– Нравится хоть что-нибудь из набросков? – уныло протянула я, пялясь на центральный фонтан, который еще не выключили, хотя курортный сезон закончился.
Сегодня у меня не было настроения мечтать, и мы пошли на площадь, а не на набережную. А все почему? Где-то в глубине души я все равно ждала Грея… а этот болван Стас отбросил тень на такую прекрасную сказку! Даже здесь «лапочка» подложил мне свинью.
– Из героинь вот эта получилась очень милой. – Подруга ткнула пальцем в последний, тот самый штрихованный набросок, что я мучила в присутствии Стаса. – А если о сценах… По-моему, третий вариант бардака на первой локации выглядит симпатичней.
– Тьфу ты, да там же в принципе расположение и прорисовка разная, – я покачала головой. – И действия в итоге будут другими.
– Я и говорю, здесь она симпатичней. – Катюша рассмеялась, кидая на меня быстрый взгляд. – Так… Энжи, милая, ты какая-то слишком грустная.
– Все-то ты видишь. Не то чтобы грустная, просто… тупость такая на работе происходит. – Я закрыла лицо руками. – Меня из колеи выбивает.
Катя молчала, ожидая, когда я продолжу. Она знала, что словоизлияние обязательно будет, нужно только дать время. Из нас двоих я единственная, кто всегда любил изливать душу.
Еще тогда, в начале лета, после разговора с «парнем с зонтом», в голове четко уложилось одно: Катюша – тот самый маяк, солнышко, ради которого я решилась все-таки переехать и не цеплялась руками и ногами за дверные косяки заложенной квартиры. Сколько лет мы с Катей общались в сети? Десять? Двенадцать? Всю жизнь? Казалось, очень долго, но на самом деле в этом году будет шесть. Не мало, но и не бесконечность. Мы прикипели, привязались. Шесть лет почти без встреч, лишь в редкие поездки к дедушке с бабушкой нам удавалось пересечься. Я всегда хотела, чтобы подруга была рядом, а получилось это только после огромной жизненной неурядицы. Зато теперь моя красотка-Катюша сидела рядом на лавке и разглядывала наброски.
Подруга на несколько лет меня старше, она давно закончила институт и теперь работает экономистом в небольшой фирме. И несмотря на разные профессии, мы очень похожи внутренне. Мы словно сестры – прекрасно понимаем друг друга. Кровь, конечно, не водица, но в нашем случае и вода может объединить на века. Когда расстояние стало меньше, мы успокоились, я перестала иногда расстраиваться, что не нужна ей. Как не нужна? Вот ведь, сидит! Специально находим друг для друга время по вечерам, хотя дел невпроворот. Потому что иначе – никак, потому что дружба тоже требует сил и вложений.
Тонкая рука ободряюще легла на плечо. Я улыбнулась, принимая этот спокойный жест.
– Ничего серьезного, правда, – продолжила я наконец. – Просто среди программистов есть один «прекрасный» молодой человек, с которым мы сразу не поладили…
– Это тот, что «дылда»?
– Он самый, – кивнула я. – Когда мы познакомились, он смог меня выбесить всего за пять минут. А сегодня с утра вновь объявился, расфуфыренный такой, самый крутой типа.
– Опять что-то ляпнул? – Это прозвучало сочувственно, хотя непонятно, кому Катюша больше соболезновала, мне или Соломинцеву.
– Если бы… – я досадливо поморщилась. – Ляпнул он все то же. Дискриминация по росту и специальности, ничего нового. Зато он сказку испортил, буквально мечту сломал…
Подруга многозначительно молчала, я же делала паузу для трагизма – где-то в душе явно умирала актриса, испуская последний ультразвуковой писк.
– Он – Грей! – ляпнула я и только потом поняла, как преподнесла информацию.
Катя смотрела ошеломленно, по-совиному хлопая большими карими глазами. Я мгновенно замахала руками, зачастив:
– Нет-нет-нет, не в том смысле! Не так выразилась!
– А что ты тогда имела в виду? – сурово и даже как-то излишне серьезно поинтересовалась Катюша. Она действительно решила, будто в Соломинцеве я нашла своего принца? Ну уж нет!
– Эй, – рассмеялась я, – ни о каких кораблях не может быть и речи. Стас гад, и это уже не исправишь. К тому же, кроме тебя, никто не знает о моей маленькой старинной мечте.
– Так уж и никто, – протянула подруга, задумчиво возведя глазки к небу. – А помнишь, у тебя где-то на Дайри было упоминание?
– Ага, конечно. На сайте, где я не появлялась уже года два, в открытом только для избранных посте? – Я поджала губы. – Это тайна, и ее я не разглашаю!
Увы, такие глупости в принципе разглашать не положено. Если на работе узнают, что я до сих пор втайне верю в сказки, засмеют. У нас девочки хоть и мечтательные, но живут всецело в реальном мире.
– А может, он и есть избранный? – усмехнулась Катюша.
– Размечталась… – фыркнула я, представив, что Стас вдруг затесался среди моих постоянных читателей на сайте. Фу, какая нелепость.
– Так почему тогда Грей? – после непродолжительного молчания вернулась к теме разговора подруга.
– Потому что… потому что… – Я не могла подобрать слов. – Он сказку испортил!
Катя уныло взирала на меня, ожидая продолжения. Понимаю, она пока не увидела никакой трагедии, а лишь терпеливо принимала мое помешательство.
– Все зовут его Грей, – добавила я, разъясняя, наконец, причину страданий. – Никаких параллелей со сказкой, просто глаза у него серые и волосы…
Я перевела взгляд на Катюшу, которая едва держалась, чтоб не захохотать, и раздраженно махнула рукой, разрешая не мучиться. По безлюдной улице сразу разнеся звонкий смех, а мне… мне почему-то было обидно.
– Здравствуй, «больной ублюдок»? – Катя мгновенно поняла ассоциации моих коллег. – Да ладно тебе, Энж, что такого плохого сделал этот «сексуальный самец», заслуживший звание главного киноизвращенца мира? – поинтересовалась она, отсмеявшись. – Он же не виноват, что лично для тебя имя Грей ассоциируется со сказкой, а не с… ну…