ях.
Таким был и То´мас Де´мпстер, отец этрускологии, шотландский барон, профессор многих академий и университетов, родившийся 23 августа 1379 года в Кли´фтбоге (Абердинши´р), и скончавшийся 6 сентября 1623 года в итальянском городе Болонье.
В «Двух веронцах» один из персонажей Шекспира рассказывает о том, как отцы
Шлют сыновей за прибылью и славой,
Тот — на войну, чтоб испытать фортуну,
Тот — в море, чтобы земли открывать,
Тот — в университет, во храм науки.
Отец Томаса барон Муре´цкий послал своего сына, бывшего двадцать четвертым ребенком в семье из двадцати девяти детей, в университет. Университет этот находился в маленьком городке Кембридже и являлся не только старейшим в Англии, но и лучшим. Наставником Демпстера в университетские годы был выдающийся голландский ученый Юст Ли´псий, прекрасный знаток латинских писателей, автор трудов, посвященных различным сторонам быта и культуры древнего мира. Подобно другим студентам, Демпстер занимался латынью и древнегреческим, выступал в диспутах, участвовал в студенческих спектаклях.
Современность с ее накалом политических страстей вторгалась в аудитории и спальни воспитанников, несмотря на все попытки учителей заставить своих питомцев заниматься только чистой наукой. Томасу Демпстеру было восемь лет, когда на плаху упала голова Марии Стюарт. Демпстер, соотечественник и единоверец шотландской королевы, всегда сочувствовал ей и впоследствии, будучи за границей, опубликовал свои сатиры против английской королевы Елизаветы, противницы Марии Стюарт и ее убийцы.
Первый город, в котором Демпстер начал свою самостоятельную деятельность, был Торунь в Польше, славившийся своей академией (так в те годы иногда назывались высшие учебные заведения), а также тем, что здесь родился замечательный астроном и мыслитель Николай Коперник.
В Торуни Демпстер пробыл лишь год. Парижский университет провозгласил его доктором юриспруденции. Демпстеру тогда было шестнадцать лет.
Париж, где жил ряд лет молодой ученый, был одним из важнейших центров образованности. Уже в XVI веке расцвела французская филология. Не только итальянцы, но и французы считали себя потомками древних римлян и наследниками их литературы.
В те годы, когда Демпстер преподавал в Парижском университете, наиболее влиятельным ученым был Жозеф Жюст Скалиге´р (1340–1609). Он не занимался преподаванием, но участвовал во всех важнейших научных предприятиях своего времени и переписывался с учеными разных стран. Скалигер пользовался таким же непререкаемым авторитетом, как до него Эразм Ротердамский и был бесспорно первым ученым своего времени. Его еще при жизни называли орлом, парящим в облаках, и единственным светочем века. Скалигер много путешествовал и во время путешествий собрал много надписей, в том числе и греческих.
В те годы издавалось много произведений античных авторов. Впервые стало возможным серьезно заняться изучением истории древних греков, римлян и других древних народов.
Демпстер пробовал свои силы в разных областях гуманитарных наук и литературы. Он писал стихотворения, панегирики знатным мира сего, в том числе папам Клементу VII и Павлу V, трагедии на темы античной и современной истории — «Стилихон», «Максимилиан», «Яков I, шотландский король», «Четыре книги писем к папам, королям, кардиналам, князьям и ученым всех народов с ответами адресатов», «Суждения обо всех временах, народах», «Политическое сочинение, посвященное Александру Радзивиллу, герцогу Польши», «Естественная история животных», «Десять книг римских древностей», «Комментарии к сочинениям Клавдиа´на, Ста´ция, Элиа´на», «История Шотландии в XIX книгах».
Томас Демпстер не любил долго оставаться на одном месте. Он был человеком по своей натуре неуживчивым, к тому же готовым ответить не только на оскорбление, но и на косой взгляд ударом шпаги. Его пылко любили и остро ненавидели. Но даже враги признавали его высокие достоинства лектора и ученого. Томас Демпстер обладал не только феноменальной памятью, но той живостью ума и воображением, которые обычно делают лектора кумиром слушателей. Поток его мыслей, то безудержно рвущийся вперед, то текущий медленными извивами, переносил их через века и страны и давал им истинное наслаждение в познании прошлого, его обычаев и нравов. Меняя город за городом, Демпстер стал профессором юриспруденции в Пизанском университете.
Томас Демпстер не был первым шотландцем, посетившим Тоскану. Тысячи его соотечественников проложили туда путь в качестве наемников или прелатов. Но никто из шотландцев не приходил сюда, вооруженный знаниями богатого прошлого этой страны. Никто из обитателей Тосканы не мог соперничать с Демпстером в знании текстов древних авторов. Неудивительно, что чужеземец был сразу окружен вниманием ценителей науки. Его приглашали в лучшие дома светских и духовных владык. Демпстер принимал эти приглашения. Он нуждался в покровителях. Но более всего его привлекала возможность лицезреть произведения искусства, которыми синьоры украшали свои гостиные и спальни.
В 1616 году Демпстер начал работать над книгой о древней Этрурии. Им овладело неистовство, с которым можно сравнить лишь чувство влюбленного. Он расставался с гусиным пером только в короткие часы ночного отдыха. Но даже во сне не мог забыть о своих этрусках, и слуга Антонио часто слышал, как с уст синьора слетают странно звучащие имена: Верту´мн, Фельзи´на, Тархо´н. Но однажды Демпстер произнес имя Цецина.
Утром Антонио осмелился сказать, что дом Цецины находится во Флоренции, близ церкви Сан Лоренцо, и если господин пожелает, то он сможет его показать.
Слова эти были по своему действию подобны тарантулу, попавшему за пазуху. Демпстер сорвал с себя ночную рубаху и стал метаться по спальне.
— Как ты сказал? Цецина близ церкви Сан Лоренцо? Не может быть!
— Но я бывал в этом доме. Синьора зовут Авл Цецина, а его брата Бернардо. Дом его — близ церкви Санто Спирито.
— Коней! Немедленно коней! — закричал Демпстер.
Антонио не обманул. Авл Цецина был не призраком, а синьором лет пятидесяти, с брюшком, лысиною и равнодушным выражением лица. Он принял чужестранца в роскошном зале, украшенном портретами предков. Потирая пальцем кожаную обивку кресла, он рассказал, что имя Авл передается у них старшим сыновьям. Его брата — он известен всей Флоренции как знаток древнего права — зовут Бернардо. Бернардо Цецина.
— Но позвольте, — перебил нетерпеливый гость. — Авл Цецина был подзащитным Цицерона, а сын этого Цецины, тоже Авл, — другом юности знаменитого оратора.
— Он сражался против Цезаря на стороне Помпея и славился как знаток этрусских гаданий. Наш род происходит из Вольтерры. Мои предки были царями в этом этрусском городе.
Демпстер молчал. Казалось, он лишился дара речи. Перед ним человек, принадлежавший к древнему этрусскому роду. Теперь он в этом не сомневался. Род, которому две с половиной тысячи лет. Он теперь не удивится, если какой-нибудь синьор представится ему: Тарквиний или Порсена. Но даже если обитатели этой страны не сохранили имен, которые носили их предки, они могли сохранить древние обычаи, черты характера и внешность. Теперь Демпстер внимательно вглядывался во все, что его окружало, и находил то, что хотел найти. Гробницы похороненных в церкви знатных горожан удивительно напоминают древние этрусские саркофаги. Что это — подражание этрусским памятникам или передающаяся из поколения в поколение традиция? В облике каноника, принимающего отпущение грехов, он узнавал древнего гаруспика — гадателя по внутренностям животных. Конечно, прошли столетия. Кто не побывал в этой Тоскане! Карфагеняне, римляне, готы, лангоба´рды. Сменялись боги и религии. Но время не смогло уничтожить древние обычаи и верования, как оно оказалось бессильным перед каменными гробницами этрусков.
Писать об этрусках — значило выбрать все имеющееся о них у греческих и римских авторов. Надо просмотреть сотни книг и рукописей. Но это лишь часть задачи. Следовало использовать все надписи, в которых упоминаются этруски.
В предисловии к первой книге Демпстер восхваляет открывшееся ему, чужестранцу, богатство этой страны с ее многочисленными гаванями, холмами, покрытыми садами и тенистыми рощами, плодородными полями, тучными лугами, с ее многолюдными городами, населенными искусными ремесленниками, мощными, неприступными крепостями.
Демпстер счел своим долгом высказать похвалу и в адрес нынешних правителей Этрурии, отличающихся своей образованностью, приверженностью вере и восстановивших монархическую власть. Еще в королевской библиотеке Британии в рукописи об одиннадцати провинциях Европы он вычитал, что племена Этрурии храбры на поле боя, в мире же преданы благочестию, получили свое имя от Этруска, сына Геркулеса, который, возвратившись из Испании в Италию, стал во главе этого народа. В другой же рукописи, знакомству которой он обязан достопочтеннейшему пизанскому патрицию Рафаэлю Ранцио´ни, ученейшему мужу, а также архиепископу, сказано, что этруски — древнейший и благороднейший из народов Италии.
Так мы узнаем не только о древних авторах, но и о тех современниках Демпстера, которые обладали рукописями, о библиотеках, которыми славилась Флоренция и другие города Тосканы.
У каждого, кто даст себе труд прочитать сочинение Демпстера, возникнет представление, что этруски чуть ли не самый культурный народ древности. Демпстер доказывает, что они ввели в Италии законы, были первыми философами, геометрами, гадателями, жрецами, строителями городов, стен, храмов, изобретателями военных машин, врачами, художниками, скульпторами, агрономами. У Демпстера, видимо, даже не возникал вопрос, что осталось на долю греков и римлян в области техники и культуры. Доказательства, приводимые Демпстером в пользу столь необычайной разносторонности этого древнего народа, не могут не вызвать у нас иронической улыбки. Первенство этрусков в философии и геометрии «доказывается» ссылкой на древнего автора, считавшего Пифагора тирреном. Но Пифагор не был первым греческим философом и происходил не из Этрурии, а принадлежал к древнейшему тирренскому населению острова Самоса.