Руки мужчины были сжаты и раскинуты по сторонам, а ноги в лодыжках скрещены. На его лице застыло выражение ужаса и ненависти, усиленное его низким лбом и выпирающей челюстью, придававшими ему обезьяноподобный вид.
Я никогда не видел столь устрашающего зрелища, усугубляемого тёмным, грязным домом.
Лестрейд, худощавый и, как и прежде, похожий на хорька, стоял у двери и поприветствовал нас.
– Это дело вызовет переполох, сэр, – заметил он. – Оно абсолютно отличается от всего, что я когда-либо видел.
– Никаких зацепок? – спросил Грегсон.
– Совсем ничего, – сказал Лестрейд.
Шерлок Холмс подошёл к телу и, опустившись на колени, внимательно осмотрел его.
– Вы уверены, что раны нет? – спросил он, указывая на брызги крови, которые были вокруг.
– Абсолютно точно! – воскликнули оба детектива.
– Тогда эта кровь должна принадлежать другому человеку – предположительно убийце, если это было убийство.
Пока он говорил, его ловкие пальцы летали туда-сюда, ощупывая, нажимая, расстёгивая и исследуя всё вокруг, в то время как его глаза имели знакомое отстранённое выражение. Осмотр был проведён так быстро, что едва ли можно было понять, насколько он был тщательным. Наконец он наклонился вперёд и понюхал губы мужчины, а затем взглянул на подошвы его кожаных ботинок.
– Его вообще не трогали?
– Не больше чем было необходимо для обследования.
– Тогда я закончил, – сказал Холмс, вставая.
По команде Грегсона вошли четыре человека с носилками и подняли на них тело. В этот момент на пол упало и со звоном прокатилось кольцо. Лестрейд поднял его и озадаченно уставился.
– Здесь была женщина. Это женское обручальное кольцо.
Говоря это, он держал кольцо в ладони. Мы все собрались вокруг и смотрели на него.
– Это усложняет ситуацию, – сказал Грегсон, – как будто раньше это дело было недостаточно запутанным.
– Вы уверены, что это его не упрощает? – спросил Холмс. – Впрочем, хватит без толку глазеть на кольцо. Что вы нашли в его карманах?
– Всё есть здесь, – сказал Грегсон. Он повёл нас к груде предметов на одной из нижних ступенек лестницы, большинство из которых были украшениями. – Самым интересным здесь является этот русский кожаный футляр для карточек с визитками Еноха Дж. Дреббера из Кливленда, соответствующими буквам Е. Дж. Д. на одежде жертвы, и с двумя письмами – одно адресовано Е. Дж. Дребберу, а второе – Джозефу Стэнджерсону.
– По какому адресу?
– Американская биржа, Стрэнд. Оба письма из пароходной компании «Гион», чьи суда уходят в плавание из Ливерпуля. Ясно, что бедняга собирался вернуться в Нью-Йорк.
– Вы наводили справки об этом Стэнджерсоне?
– Я сразу это сделал, сэр, – сказал Грегсон. – Я разместил объявления во всех газетах, и один из моих людей поехал на американскую биржу, но ещё не вернулся.
– Вы связались с Кливлендом?
– Мы отправили телеграмму сегодня утром.
– Как вы сформулировали свои запросы?
– Мы просто объяснили, что произошло, и сказали, что будем рады любой информации.
ТЕЛЕГРАФИЯ
Самый быстрый способ связи.
Сообщения отправляются при помощи электрической энергии и доставляются за считаные минуты, но они должны быть короткими, так как оплачиваются по слову. К сожалению, послания доступны для чтения всем и рискуют попасть не в те руки. По этой причине хорошо строить общение с помощью кодов. Сообщения необходимо пересылать из одного телеграфа в другой.
Холмс усмехнулся, читая сообщение Грегсона. Он, казалось, собирался сказать что-то ещё, когда Лестрейд, который находился в гостиной, пока мы были в холле, вышел, самодовольно потирая руки.
– Мистер Грегсон, – сказал он, – я только что сделал чрезвычайно важное открытие, которое не было бы замечено, если бы я не осмотрел внимательно стены.
Глаза маленького человечка сверкали, когда он говорил. Я видел, что он был доволен, что забил очко своему коллеге.
– Идите сюда, – сказал он, возвращаясь в комнату. Он чиркнул спичкой и поднёс её к стене: – Посмотрите на это!
В этом углу комнаты отклеился большой кусок обоев, обнажив жёлтый квадрат штукатурки. На этом голом пространстве кроваво-красными буквами было нацарапано одно слово:
РЭЙЧ
– Что вы думаете об этом? – воскликнул детектив. – Эта улика была упущена, потому что это был самый тёмный угол комнаты и никому и в голову не пришло посмотреть сюда. Убийца написал это своей кровью. Это доказывает, что это не было самоубийством. Почему был выбран именно этот угол? Я вам скажу. Видите свечу на камине? В тот момент она горела, поэтому этот угол был самой яркой, а не самой тёмной частью стены.
– И что это значит теперь, когда вы обнаружили улику? – спросил Грегсон.
Я заметил в его голосе намёк на насмешку.
– Что значит? Это означает, что убийца собирался написать имя Рэйчел, но был чем-то или кем-то прерван, прежде чем он успел закончить дело. Попомните мои слова: прежде чем это преступление будет раскрыто, вы обнаружите, что женщина по имени Рэйчел имеет к этому делу прямое отношение. Смейтесь, мистер Холмс. Вы можете быть очень умны, но, в конечном счёте, старая гончая лучше.
– Я действительно прошу прощения, – сказал мой товарищ, который явно взбесил Лестрейда взрывом смеха. – Вы, безусловно, получаете очко за то, что первым выявили это, и, как вы говорите, похоже, что это было написано другим участником произошедшего. У меня ещё не было времени осмотреть эту комнату, поэтому, с вашего позволения, я сделаю это сейчас.
Говоря это, он вынул из кармана рулетку и увеличительное стекло и бесшумно зашагал по комнате, иногда останавливался или вставал на колени, а однажды лёг лицом на пол. Всё это время он говорил сам с собой, как будто забыл о нашем присутствии. Он издавал звуки восклицания, стоны и тихие возгласы надежды. Когда я наблюдал за ним, он напомнил мне хорошо обученную ищейку, которая металась взад и вперёд, пока не натыкалась на запах.
Двадцать минут он был занят поисками, детально изучая улики, которые я даже не видел. В одном месте он осторожно собрал с пола небольшую кучку серой пыли и сложил её в конверт.
Наконец он добрался до слова на стене и изучил его с помощью увеличительного стекла, внимательно просматривая каждую букву. Кажется наконец удовлетворённый, он сунул рулетку и увеличительное стекло обратно в карман.
Мне показалось, что Грегсон и Лестрейд наблюдали за движениями своего коллеги-любителя с большим любопытством и некоторым презрением. Очевидно, они не смогли оценить тот факт, который я уже начал понимать, – все малейшие действия Шерлока Холмса были направлены на какую-то конкретную практическую цель.
– Нашли что-то, сэр? – спросили они оба.
– У вас сейчас всё так хорошо получается, что было бы жаль, если бы кто-нибудь вмешался и лишил вас славы.
В его голосе был сарказм, который заставил меня внутренне улыбнуться. Я находил своего нового друга интересным человеком, за которым любопытно наблюдать, и, конечно же, человеком, умеющим позабавить.
– Я хочу поговорить с констеблем[3], который нашёл тело. Вы можете сообщить мне его имя и адрес?
– Он сейчас не при исполнении, – сказал Лестрейд, перелистнув страницу в своей записной книжке и передав её Холмсу.
«Джон Рэнс, Одли-Корт, сорок шесть, Кеннингтон-парк-гейт».
– Пойдёмте, доктор, – сказал Холмс, когда записал адрес, – нам следует разыскать его. Я скажу одну вещь, которая может помочь вам в этом деле, – продолжил он, обращаясь к двум детективам. – Убийца был мужчиной. Он был выше шести футов ростом, в расцвете сил, имел маленькие ступни для своего роста, носил грубые ботинки с квадратным носком и курил черуту[4].
Он приехал сюда со своей жертвой в кебе, запряжённом лошадью с тремя старыми подковами и одной новой. По всей видимости, у убийцы было красное лицо и очень длинные ногти на правой руке. Это всего лишь несколько характеристик, но они могут вам помочь.
Было забавно видеть недоверчивые взгляды Лестрейда и Грегсона.
– Если этого человека убили, тогда каким же способом это было сделано? – спросил Лестрейд.
– Яд, – коротко сказал Холмс и зашагал прочь. – И ещё кое-что, Лестрейд, – добавил он, оборачиваясь у двери: – «Рэйч» в переводе с немецкого означает «месть», так что не теряйте время на поиски мисс Рэйчел.
Эти последние слова были выпущены как выстрел и оставили двух конкурирующих детективов с открытыми ртами.
Был час дня, когда мы покинули Лористон-Гарденс. Затем мы пошли на телеграфную станцию, где Холмс отправил длинную телеграмму. Позже мы остановили кеб и приказали извозчику отвезти нас по адресу, который дал нам Лестрейд.
– Нет ничего лучше, чем самому обнаружить важные улики, – сказал Холмс, когда мы с грохотом проезжали по улице. – Я многое изложил по этому делу, но сейчас мы сможем узнать всё, что необходимо знать.
– Вы меня удивляете, Холмс, – сказал я. – Неужели вы не так уверены, как притворяетесь, в тех подробностях, которые изложили ранее?
– Ватсон, – сказал он, обращаясь ко мне. – Первое, что я заметил, подъехав к дому, было то, что кеб оставил две колеи, прижав колёса к обочине. Так вот, до прошлой ночи дождя не было уже неделю, так что эти следы, должно быть, были оставлены ночью.
Я кивнул. Это было похоже на правду.
– На дороге остались следы от копыт лошадей, – продолжал он, – и очертания одного следа были более чёткими, чем у трёх других, что указывает на то, что это была новая подкова. Кеб был там уже после дождя, но ни один детектив, как выяснилось, не приезжал туда на нём. Из чего следует, что это следы того самого кеба, на котором прошлой ночью приехали те двое мужчин.
– А что насчёт роста того человека?
– В большинстве случаев рост человека можно определить по ширине его шага. Я заметил следы этого парня как снаружи, в глине, так и в пыли внутри дома. Кроме того, когда человек пишет на стене, он обычно пишет чуть выше уровня своих глаз. Надпись была расположена на высоте чуть более шести футов