Служение воскресшего Царя 20:1–21:25
20:1–311. Появление Царя
1. Пустая могила (20:1–9)
Как и другие евангелисты, Иоанн начинает свой рассказ о воскресении с пустой могилы. Также все единодушно сначала упоминают о Марии Магдалине. Суббота запрещала любые путешествия, и скорбящие последователи Христа должны были провести день в оплакивании. Иудейский обычай повелевал оплакивать умершего в первые три дня (ср.: 11:17), так как считалось, что его душа все еще присутствовала возле него. Соответственно, в первый же день недели друзья Иисуса приходят к Его могиле, чтобы исполнить эту священную обязанность. В других Евангелиях Мария появляется в сопровождении женщин. Иоанн, конечно же, этого не отрицает, намекая на присутствие других утверждением Марии в ст. 2: и не знаем. Иоанн сосредоточивается на Марии.
Визит был действительно очень ранним; фраза «когда было еще темно» означает, что это было где–то от 3 до 6 утра. Археологические раскопки позволили нам узнать, какой была гробница Иисуса. Прорубленные в скале, дорогие гробницы, подобные этой, закрывались большим камнем в виде диска, который скользил вниз вдоль желоба. Таким образом, она легко закрывалась, но, чтобы ее открыть, требовалось несколько человек.
Пребыв на место, Мария, к своему удивлению, обнаруживает, что камень отодвинут. Встревоженная возможным вторжением врагов в гробницу, Мария решает позвать на помощь. То, что она идет именно к Петру, несмотря на его недавнее публичное отречение от Иисуса, демонстрирует нам его физическую силу. Иоанн («ученик, которого любил Иисус») идете Петром, так же как в гл. 21. Сообщение Марии указывает на ее страх от того, что могила может быть ограблена либо властями (возможно, еще одно выражение зла), либо расхитителями гробниц. Последнее случалось нередко, что объясняет обычай закрывать гробницы. В Назарете было найдено постановление императора Клавдия, датируемое несколькими годами позже, которое предписывало казнь для тех, кто похищал тела из гробниц.
Петр и Иоанн, разделяя тревогу Марии, сломя голову бегут к могиле (3,4). Иоанн моложе, и поэтому он приходит первым. Их реакция соответственна. Иоанн более сдержан и задумчив. Он довольствуется тем, что заглядывает внутрь и замечает развернутые погребальные пелены. Петр, пришедший за ним, устремляется сразу прямо внутрь (6).
Евангелист отводит некоторое время для описания погребальных пелен; понятно, что для него они имели большое значение (6, 7). В самом деле, «вера» Иоанна (предположительно, вера в то, что Иисус воскрес), ст. 8, связана с тем, что он «увидел» погребальные одеяния. В целом все выглядело аккуратно, мирно, без следов насилия, которые непременно были бы видны, если бы проникли власти или грабители. Также интересно отметить, как л ежат одеяния. Головной тюрбан, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте (7). Глагол свитый можно перевести как «скрученный». Скорее всего, Иоанн увидел одежды, некогда окутывавшие тело Христа, словно они еще были на Нем, с прилагающимися бальзамирующими специями, и головной платок, лежащий чуть поодаль. Они выглядели нетронутыми, словно тело Иисуса прошло сквозь них, «так же как оно пройдет сквозь стены запертой комнаты далее»[259]. Джон Стотт использует здесь яркий образ, говоря, что «то, что они видели, было похоже на куколку, откуда вылетела бабочка»[260]. В отличие от Лазаря, который был всего лишь возвращен к физическому существованию и поэтому нуждался в том, чтобы его освободили от пелен (11:44), Иисус оставил их позади, в то время как Сам перешел к другому уровню бытия.
Увиденная Иоанном сцена в гробнице заставляет его уверовать в воскресение Христа (8). Однако это менее значительное основание для веры, чем свидетельство Слова Божьего. Ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых (9). Несомненно, Иоанн думает о Пс. 16:9—11, так же как и обо всем Ветхом Завете, свидетельствующем о победе Мессии и вечности Его царства.
2. Мария (20:10–18)
Затем внимание снова возвращается к Марии, одиноко стоящей возле гробницы после того, как остальные покинули ее. Она плачет (11). Утрата тела — это самое большое оскорбление, это была последняя капля; даже ее желание оплакать Иисуса не осуществилось. Не трудно осознать напряжение, которое она испытала в последние несколько дней, а также боль, полученную на Голгофе. Ее слезы более чем понятны.
Решив еще раз заглянуть в гробницу, она видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало Тело Иисуса (12). «Иисус был распят меж двух разбойников, а погребен — меж двух ангелов»[261]. Они спрашивают о ее печали. Жена! что ты плачешь? Глядя с небес, можно сказать, что нет ничего нелепее, чем слезы возле пустого гроба Христа. Самое неподходящее место и самое неподходящее время для слез, которое только можно придумать, — это слезы возле пустой могилы Христа! Мария сообщает об исчезновении своего Господа. Примечательно, что она отказывается называть Его «телом». Он все еще для нее «Господь».
Перед тем как Мария осознала всю значимость этих небесных посетителей, она почувствовала чье–то присутствие позади себя. За ней стоял человек (14). Это был Иисус, но она не узнала Его. Мария вряд ли ожидала увидеть живого Иисуса в тот момент, но то, что она не узнала Его, соответствует остальным упоминаниям о появлении Воскресшего (ср.: 21:4; Лк. 24:16). Ее неспособность сразу признать воскресшего Христа не удивительна. Иисус не просто воскрес, как Лазарь. Он прошел через смерть и стал частью другого порядка в славе от присутствия Отца. Его форма появления перед учениками «более не была связана с Его прославленной личностью, так же как и Его одежда»[262]. Поэтому нет ничего необычного в том, что Его вид был «другим».
Во всяком случае Мария не узнает Его, но, возможно, чувствуя власть в Его духе, она принимает Его за человека, ответственного за сад, в котором находилась гробница. Снова возникает вопрос относительно ее горя. Жена! что ты плачешь? (15). «Она все еще не осознает неуместность своих слез»[263]. Иисус задает еще один вопрос: кого ищешь? (15). В Его словах, возможно, чувствуется вызов. Проблема Марии, так же как и всех учеников, была в том, что она не видела Иисуса в человеке, на которого смотрела, она ищет труп, вместо победоносного Господа; хотя стоит ли спрашивать, как поступили бы мы на ее месте?
Мария, все еще полагая, что это садовник, спрашивает, не Он ли виновен в исчезновении Иисуса из могилы (15). В некотором смысле, конечно же, Он был ответственен за это! Обещание Марии достать тело, куда бы садовник его ни положил (хотя она разговаривает с Ним), может быть, указывает на ее абсолютную преданность или на то, что «она имела некоторое состояние и положение в обществе»[264].
Затем наступает момент признания, очень красиво описанный. Иисус говорит ей: Мария! (16). Он произносит единственное слово, которое полностью изменило ее мир и ее жизнь навсегда, и это слово было ее именем! Это замечательное подтверждение личностной природы отношения нашего Господа со Своими людьми. Мария отвечает в неописуемой радости: Раввуни! («Мой дорогой учитель!»). «Добрый Пастырь зовет своих овец по имени, и они признают его по голосу»[265]. Пускай Додд прокомментирует эту сцену: «Здесь чувствуется что–то абсолютно новое… такое, чего еще не было до этого в Писании. Есть ли что–нибудь подобное этому во всей древней литературе?»[266] Падая перед Иисусом, Мария хватает Его за ноги в порыве безумной радости и благоговения. Иисус ласково, но твердо высвобождается. Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему (17).
Эти слова Иисуса можно истолковать двояко. Либо Иисус говорит: «Время Моего окончательного ухода к Отцу (после которого ты больше Меня не увидишь) еще не пришло; это не последний Мой приход к тебе и другим, поэтому тебе не нужно держать Меня, словно ты больше Меня не увидишь». Либо Иисус пытается объяснить Марии, что с этого момента Его присутствие будет неосязаемым, за исключением первых явлений по воскресении. Воскресение и вознесение (скрытый смысл воскресения) подразумевают новые отношения с Иисусом, которые разделят Его ученики всех поколений. Эти отношения будут через Святого Духа, посланного нам вознесшимся Господом (ср.: 14:18–26).
Далее Иисус поручает Марии передать радостную весть о Его воскресении остальным ученикам (17). Слова вместо этого[267] могут означать, что ей не следует прикасаться к Иисусу и наслаждаться Его присутствием, в то время как есть сломленные люди, которым также необходимо узнать весть о Его воскресении. Если смысл такой, то это прямое указание на церковь. К сожалению, на протяжении столетий христианская община гораздо охотнее предпочитала сидеть у ног Иисуса, держась за Него и утешаясь Его присутствием, вместо того чтобы выйти в мир и разглашать Благую весть о воскресшем Христе разбитым и алчущим сердцам, которые имеют такое же право знать об этом, как и мы.
Сообщение Иисуса ученикам поразительно (17). Это слово победы. Иисус победил смерть. Царь продолжает жить и править. Инициатива вырвана из рук Каиафы и Пилата. Восхождение и принятие власти одесную от Отца сейчас свершилось. Пусть они возрадуются!
Это послание также указывает на поразительные привилегии: к Отцу Моему и Отцу вашему… к Богу Моему и Богу вашему (17). Поскольку отношения Иисуса с Отцом были «святым основанием», на которое ученики не могут посягать, Его смерть и воскресение, подтвержденное восхождением, открывают нам новые отношения с Богом. Теперь это и их «Отче Святый!» (ср.: 17:11). Несмотря на то что отношения между Иисусом и Отцом навсегда останутся уникальными, в новом понимании это общение между живым Богом и человеком из плоти, доступное раньше только Христу, теперь также открывается и для учеников.
Как хороший миссионер, Мария исполняет повеление Господа и сообщает Благую весть ученикам — послание, подтверждаемое ее собственным свидетельством: я видела Господа (18).
Описание Иоанном воскресения требует три комментария.
1. Воскресение — это исторический факт. Иоанн описывает это событие точно так же, как он описывал ранее служение Иисуса. В гл. 19: «нести… вкусить… перебить… обвить»; в гл. 20: «бежать… говорить… плакать… обнимать». Знакомые персонажи, такие, как Иоанн, Петр и Мария Магдалина, появляются снова. Распятие произошло в «День приготовления» (19:14); воскресение свершилось в первый же день недели [в воскресенье] (20:1). Воскресение — это ни в коем случае не пример религиозного «мифа», жанра, который в основном описывает «возможности человеческой жизни»[268]. Это случилось, как сообщает нам Иоанн, в определенном пространстве и в определенное время. Пространством была гробница Иосифа из Аримафеи, а временем — «первый день недели» — будущая еврейская Пасха с 33 г. н. э.
Не ошибись: если Он воскрес,
Воскресло также и Его тело;
Если бы Его клетки разложились, молекулы распались,
Аминокислоты угасли,
То церковь бы пала.
Давайте не будем высмеивать Бога в метафорах,
Сравнениях, делая из этого события притчу, знамение,
Покрытое дымкой ранних веков:
Давайте пройдем через дверь.
Камень отодвинут, не папье–маше,
И не тот, что в рассказе,
Но огромный камень материальности, который,
Медленно перемалывая время, скроет ото всех нас
Дневной свет.
Джон Апдайк[269]
Кроме того, здесь присутствует много случайных исторических указателей. Тот факт, что пустую могилу обнаружила женщина, несомненно, указывает на его подлинность, так как только бы этого хватило, чтобы вызвать недоверие к истории у всей иудейской публики (к сожалению, во времена Иисуса женщина не имела права свидетельствовать в суде).
Другой исторический указатель — это упоминание о соревновании между учениками, бежавшими к могиле. Эта деталь ничего не добавляет к главной сюжетной линии. Она упоминается лишь по одной простой причине — это было. Кроме того, мы уже приводили комментарий Додда по поводу явления к Марии. Оно действительно несет в себе все черты подлинности.
Помимо этого, мы ясно видим основные реалии. Могила была пуста. Сегодня это общепризнанно. Последующее в высшей степени успешное свидетельство апостолами истины о воскресении было бы просто невозможным, если бы тело Иисуса осталось в могиле. «Не имея надежного свидетельства о том, что могила Иисуса была пуста, ранняя христианская община не выжила бы в Иерусалиме»[270].
Но если могила была пуста, то как объясняется этот факт? Утверждение о том, что ученики ответственны за исчезновение тела, мало того что противоречит Писанию, оно само по себе невероятно, ввиду их дальнейшего поведения, искренней веры и их мученической смерти за Христа. Утверждение, что за это были ответственны власти, тоже звучит маловероятно, так как после ошеломляющего успешного апостольского служения они наверняка отдали бы все что угодно, чтобы доказать, что Иисус безвозвратно умер. Но они этого не сделали. Их молчание красноречиво; они ничего не сказали, так как им нечего было возразить. Таким образом, ввиду отсутствия альтернативных объяснений пустой могилы, мы возвращаемся к тому, что единодушно подтверждают всевозможные источники: «В день третий Он восстал из мертвых».
Далее, мы имеем факт появления Иисуса перед Марией и затем — перед всеми учениками. Эти случаи просто нельзя вычеркнуть из Писания. «Поистине невозможно сомневаться в том, что в исторической основе христианства лежат встречи первых христиан с Иисусом, воскресшим из мертвых»[271]. Если это были не галлюцинации, что очень сомнительно[272], то мы приходим к тому же историческому заключению.
Еще один факт — данная информация сохранилась до наших дней. Ее существование на протяжении двух тысяч лет стало возможным благодаря церкви, которая, как птица феникс, появилась из пепла Его ужасной смерти, чтобы стать живой всемирной общиной, чье распространяющееся служение заставило Иоанна написать свое Евангелие и чья живая вера сохранила его писание до нынешних дней, чтобы его читали, изучали и хранили как сокровище в каждом уголке земного шара. «Существование Церкви, существование Нового Завета — эти поразительные явления были бы просто необъяснимы, если бы воскресение Иисуса отрицалось»[273].
В некотором смысле, мы находимся в том же положении, что и Иоанн, когда он стоял в пустой гробнице и видел лежащие погребальные одеяния. Мы, так же как и Иоанн, хотя и не видя воскресшего Христа, все же на основании доступных исторических свидетельств можем быть уверены в том, что Он действительно воскрес. Он увидел могилу и погребальные одежды и уверовал (8); также можем и мы! Вера, основанная на исторических событиях, так же как и вера, основанная на чудесах, о чем упоминалось раннее (ср.: 4:48 и дал.), должна перерасти в полную преданность откровению Божьему в Слове и Сыне, как это было с Иоанном (9). Но, как и чудо, это может быть отправной точкой веры.
2. Это воскресение оказывает влияние на каждого из нас. Говоря о Пасхе, Иоанн делает упор на жизнепреобразующее явление Христа Марии рядом с гробом. Как и в случае с Марией, воскресение Христа предназначено для того, чтобы каждый лично открыл для себя Иисуса, что ведет к преобразованию жизни.
В тот момент Мария плакала, обремененная горем. Это было прежде всего из–за того, что она лишилась самого дорогого. Каким–то образом она лишилась тех надежд, которые дал ей Иисус. В добавок ко всему, мы также можем увидеть в ней частицу страха. Лука (8:2) сообщает, что Мария была женщиной, «из которой вышли семь бесов». Где гарантия, что с уходом Иисуса эти бесы снова не одолеют ее в будущем?
Но Иисус явился к ней, и Его приход изгнал печаль, чувство вины и страха. Весь смысл воскресения на этом уровне заключается в том, что мы можем встретить Иисуса и сегодня, — конечно же, не осязаемо, как Мария, но через Святого Духа и веру. И эта встреча может полностью изменить нашу жизнь. Победив смерть, Он стал живым навечно, и поэтому Он присутствует и среди нас. Он все еще приходит, чтобы преобразовывать сломанные жизни, пребывающие в страхе и печали. Это происходит, когда мы обнаруживаем Его живым, рядом с нами.
Мы принадлежим вечности,
Ибо Его пасхальная любовь разрушила Его могилу и нашу.
Теперь ничто не отделяет нас от желания Божьего —
Ни плоть, ни небо, ни звезды, ни даже грех.
Слава ждет, и теперь Он может войти.
Праздник начинается.
3. Это воскресение универсально. Случай в гробнице заканчивается тем, что Иисус посылает Марию поделиться Благой вестью с другими. Здесь Иоанн предвидит поручение воскресшего Господа служить в мире, неизбежное последствие веры во все поколения. Фраза Видела Господа должна вести к Его поручению: «Идите, научите все народы» (Мф. 28:19). Воскресение подтверждает жизнь и смерть Иисуса, как Того, в Ком Господь лично пришел в наш мир, чтобы принести спасение каждому племени и народу. Пасха — это Благая весть, и она принадлежит всему миру!
3. Апостолы (20:19–23)
Последствия воскресения касаются каждого человека, но этим его важность не ограничивается. Предвидение Иисуса — это не множество вдохновленных личностей, действующих независимо друг от друга на основании личной встречи с Воскресшим. Плод Его вознесения — это сообщество, связанное вместе своим общим участием в Святом Духе, посланное собирать «других овец» со всех уголков земли. Соответственно, две заключительные главы Евангелия, сосредоточенные на служении Иисуса после воскресения и Его явления, имеющих индивидуальную значимость (для Марии, 20:10–18; Фомы, 20:24–29; и Петра, 21:15–17), сопоставляются с теми, кто имеет отношение к дальнейшему служению общины (20:19–23; 21:1–14,18–25). Вера в Христа рождается, когда мы встречаемся с Ним; в христианской общине наша вера растет и созревает. Духовно зрелое ощущение Христа будет развиваться от Его любви в наших личных отношениях с Ним до Его любви через братское сообщество.
Действие происходит в Иерусалиме, вечером пасхального дня, в комнате, которая вполне может быть той самой, где была последняя вечеря три дня назад (ср.: Деян. 1:13; 12:12). Несмотря на то что Иоанн уже «уверовал» (8), а Мария свидетельствует о встрече с распятым Иисусом (18), все же весть о воскресении Христа должна быть донесена до каждого ученика, независимо от степени его уверенности; отсюда запертые двери и опасение за свою жизнь (19). Неожиданно пасхальная слава обрушивается на них — видимый Иисус появляется среди них!
Он устраняет их беспокойство и смущение знакомым словом приветствия: «Шалом» — мир вам! (19). Шалом, известное еврейское приветствие, означает гораздо больше, чем просто отсутствие беспокойства, которое в нашем сегодняшнем понимании и есть «мир». В контексте Ветхого Завета, шалом в основном обозначает «благополучие» в самом широком смысле слова. В нем заключаются все блага Царства Божьего; шалом — это жизнь в своем лучшем проявлении под милостивой рукой Господа. Поэтому использование Иисусом этого слова в тот пасхальный вечер представляло первый, истинно подлинный дар мира за всю историю мира! Именно потому, что Он через Свою смерть и воскресение принес в этот мир Царство Божье, мир стал возможен сейчас, и только сейчас. «Таким образом, Его „Шалом!" в пасхальный вечер дополняет Его „Совершилось!" на кресте, ибо теперь Он принес покой и жизнь от Бога. Поэтому „Шалом!" — это в высшей степени пасхальное приветствие. Неудивительно, что оно употребляется со словом „благодать" в приветствии каждого послания апостола Павла в Новом Завете»[275].
Далее Иисус убеждает учеников, что это истинно Он, а не призрак: Он показал им руки (и ноги) и ребра Свои. Как же важен для нашего нуждающегося и страждущего поколения тот факт, что Иисус узнан по ранам! Результат предсказуем, но не менее трогателен: Ученики обрадовались, увидевши Господа (20). «Радость — это основное настроение Пасхи»[276].
Однако Иисус пришел не только для того, чтобы убедить их в Своей победе над смертью и триумфе Своего царства. Он также пришел для того, чтобы дать им наказ и приготовить к тому, что ожидает их впереди. Служение, о котором Он говорил им в верхней комнате, сейчас совсем близко и, наставляя, Он отправляет их в мир: Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас (21). Вторя Его словам (ст. 17:18), они представляют нам «Великое поручение» в этом Евангелии.
Здесь высказываются несколько основных положений служения церкви в каждом поколении.
1. Важность служения. Ключ к этому утверждению — это параллель между посланием Иисуса в мир Отцом и послание апостолов в мир воскресшим Сыном. Если это сравнение верно, тогда данное служение должно иметь то же значение для сообщества, что и для Иисуса. В последнем случае, как мы видели, значение не могло быть более важным. В Евангелии от Иоанна Иисус называет себя «Посланником» (5:36; 7:29; 8:42; 10:36; 13:20; 20:21), и, соответственно, Отец называется «Пославшим» (3:17; 4:34; 5:23; 6:44; 7:18; 8:29; 10:42; 12:44 и дал.; 13:16; 14:24; 15:21; 17:8). Таким образом, Божество определяется с точки зрения служения. Служение уходит корнями в вечные отношения между Троицей, в динамичные взаимоотношения между «Пославшим» и «Посланным».
Призыв очевиден. Как Иисус определяется служением Отца, так и церковь определяется служением миру.
Мы приходим к тому же заключению, когда понимаем, что если в этом смысле Господь — это Господь–служитель, то призыв быть таким, как Он, становится предельно ясным. Степень преданности служению учеников и церквей указывает, насколько они подобны Богу (или божественны).
2. Это поручение Иисуса помогает нам понять характер служения. Времена двух глаголов в этом предложении различны. Второй глагол имеет настоящее время: Я посылаю вас; первый глагол имеет совершенный вид, означающий прошедшее время, продолжающееся до нынешнего момента: как послал Меня Отец. Поэтому Иисус имеет в виду не двойное служение: первое — Его и второе — наше. Скорее это одно действие, великий переход служащего сердца Господа, посылающего Своего Сына в мир сначала через воплощение, а затем через церковь. Одно служение Господа имеет две фазы: первая — это служение воплощенного Сына; вторая — это служение воскресшего Сына через Его народ (ср.: Деян. 1:1; Рим. 15:18; и Мф. 28:20). «Апостолам было поручено продолжать дело Христа, а не начинать новое»[277]. Когда мы идем для Него в мир, Он идет вместе с нами!
Это понимание задачи служения влечет за собой следующий подтекст. Оно затрагивает вопрос власти в нашем служении. Так как служение Иисуса продолжается через наше, то наше служение подчиняется Его Божественной власти. Мы можем уподобить это классической форме поручения: «Дана Мне всякая власть… итак идите… и се, Я с вами» (Мф. 28:18–20). Присутствие воскресшего Господа уполномочивает наше служение. Вот, что обозначает «апостол» — это тот, кого Иисус посылает и сопровождает. С этой точки зрения, христиане всех времен — это апостольское сообщество, и каждый христианский свидетель, посланный и уполномоченный воскресшим Христом, принадлежит к числу апостолов Господа. В основе этого христианского явления лежит иудейская модель, saliah, или «посланник». В еврейской культуре saliah воплощал в себе достоинство и власть того, во имя кого он пришел: «посылаемый такой же, как посылающий»[278]. Поэтому обойтись плохо с saliah означало обойтись плохо с его учителем; соответственно, проявить уважение к saliah, повинуясь его посланию, означало проявить уважение к его учителю. Как «посланники» Иисуса, мы говорим от Его власти.
На практике, наше применение этой власти связано с отражением в служении Иисуса другого аспекта, а именно повиновения. Иисус пользовался властью Отца, потому что Он полностью подчинялся Его воле (ср. коммент. к 8:12 и дал.). «Дело „saliah" не могло быть завершено надлежащим образом без абсолютного подчинения воле того, кто послал его»[279]. Обладать его властью — значит также быть полностью подчиненным ему. В этом заключается парадокс нашего христианского служения: мы свободны до тех пор, пока находимся в рабстве у Него; мы даем жизнь другим до той степени, до которой сами отдаемся на Его милость; мы имеем власть и силу в той мере, в которой хотим быть беспомощными. Несомненно, это открывает перед нами невообразимые возможности, как показано в ст. 23.
Это утверждение о возможности прощать и оставлять грехи провозглашается сточки зрения наделения церкви властью прощать или оставлять грехи. Если отнестись серьезно к обстоятельствам, то оно покажется неоправданным. Возможность «прощать» и «оставлять» — это результат провозглашения Благой вести в мире, когда мы продвигаемся вперед во имя воскресшего Христа и наделенные Его властью. Как во время Его пребывания на земле, так и сейчас пришествие света Слова Божьего дает некоторым свет спасения, а некоторых оставляет во тьме для проклятия (3:19–21; 9:39). «Из контекста понятно, что речь идет о прощении грехов и удержании прощения. Но, несмотря на то что это звучит жестко и сурово, это всего лишь результат провозглашения Благой вести в мире, которое либо побуждает людей покаяться, когда они слышат о том, что Господь готов простить их, либо оставляет их равнодушными к прошению, которое есть Благая весть, и тогда они остаются в грехах»[280].
3. Еще один аспект, касающийся характера служения, — это его цена. Ибо воскресший Христос, Который посылает нас, узнается не только по царской славе, но и по шрамам распятия (20). Перспектива быть посланным на служение таким Учителем должна была произвести самый отрезвляющий эффект на апостолов. Как послал Меня Отец означало для Иисуса самопожертвование вплоть до ужасов Голгофы; так что это не могло означать меньшего и для апостолов: «Кто Мне служит, Мне да последует» (12:26).
4. Наконец, чтобы эти условия служения не показались слишком трудными, Иисус также указывает на ресурсы служения. Первый ресурс уже был отмечен — это Сам Иисус. Он и дальше будет лидером общины учеников. Как раньше, так и сейчас они пойдут под Его предводительством и с воодушевлением от Его живого присутствия. В частности, мы замечаем повторение этой поручительской формулы в освящающей молитве Христа (17:18). Здесь лежит наш всеобъемлющий и вседостаточный ресурс; наше служение подкрепляется присутствием молящегося Христа!
Другой значительный ресурс излагается в ст. 22: Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святого.
Вокруг этих слов развернулись немалые дебаты. В частности, встал вопрос, каким образом это соотносится с пришествием Святого Духа через пятьдесят дней, как это описывается в Деян. 2? Мысль о том, что Иоанн здесь пишет о Пятидесятнице (взгляд более предпочтительный для критически настроенных ученых), требует определения исторической надежности его Евангелия, которая не гарантирована. Допуская историчность Деяний и Евангелия от Иоанна, а поэтому и двойной дар Святого Духа, некоторые ученые истолковывают это с точки зрения некоторого различия между двумя дарованиями Святого Духа. Так Кальвин различает «излияние» Святого Духа (здесь) и «насыщение» Святым Духом в Пятидесятницу[281]. Уэсткотт считает, что у Иоанна передается сила новой жизни, а в Деяниях передается сила для служения[282]. Брюс меняет местами различие Уэсткотта[283].
Все–таки предпочтительно признать, что истинное излияние Святого Духа произошло в Пятидесятницу. Не говоря о других соображениях, скажем, что только после события, описанного в Деян. 2, произошли видимые изменения в поведении апостолов, и пришествие царства стало очевидным.
«Выдох» Святого Духа, описанный у Иоанна, можно рассматривать как символический и поэтому, в сущности, как дидактический. Здесь Иисус учит апостолов о том, Кто такой Святой Дух. Чтобы такое «символическое» толкование не свело в нашем понимании этот случай до незначительного происшествия, следует отметить, что до тех пор, пока они не поймут, Кто такой Святой Дух, они не могут получить Его излияния. Пришествие Святого Духа на Пятидесятницу во многом зависело от этого действия в пасхальный вечер. Кто такой Святой Дух? Он — это дуновение жизни воскресшего Христа! Воскресший Иисус дунул на них и сказал: примите Святого Духа. «Святой Дух — это Сам Иисус в силе Своего воскресения… это протянутая рука Вознесшегося»[284].
Такое понимание связи между Иисусом и Святым Духом в точности совпадает с тем, которое выразил Петр в Пятидесятницу. Когда изумленная толпа требует объяснения этому феномену, Петр отвечает: «Он, быв вознесен десницею Божиею и приняв от Отца обетование Святого Духа, излил то, что вы ныне видите и слышите» (Деян. 2:33). Это самое ясное объяснение случая, описанного у Иоанна.
Так христианство в своем зарождении избежало опасности стать религией, сосредоточенной главным образом на сверхъестественных явлениях, «знамениях и чудесах» как таковых. Вместо этого, с первых моментов существования она стала религией Иисуса из Назарета, прославленного Слуги и Мессии Божьего, воскресшего одесную Господа и поэтому властителя Вселенной. Он проявлял Свою власть, когда Он этого хотел, через «знамения и чудеса», но в основном и делами Его людей в мире. Святой Дух — это «Дух Иисуса». Таким образом, явления, описанные в Деяниях, понимаются так же, как и знамения Иоанна, как semeia, «знамение» личности и правления воскресшего Сына и Слуги, воплощения Слова Божьего. Ключ к пониманию этого кроется в этом явлении, происшедшим в пасхальный вечер. Но если это так, то у нас появляется невероятный ресурс для апостольского служения! Та сила, которую Иисус доставил через смерть и воскресение одесную Отца, становится доступной для церкви в ее служении (см.: Еф. 1:18).
4. Фома (20:24–31)
Сначала воскресший Христос явился в этом Евангелии одному человеку, Марии Магдалине. Второй раз Он появился перед группой учеников. Третий раз сочетается и индивидуальное, и групповое явление. Оно происходит в группе, но с особым вниманием на отдельном человеке, на Фоме.
Когда Иисус являлся ученикам, Фомы среди них не было (24). Это могло быть чисто случайно, но в рассказе есть намек на то, что его отсутствие и его отношение взаимосвязаны. Очень нелегко и, может быть, немудро составлять окончательное мнение о тех, кто следовал за Христом, по той скудной информации, которая предоставляется в данном Евангелии. Это относится и к личности Фомы. До этого в Евангелии о нем говорится дважды: сначала в 11:16, где он выражает безропотную, но внушительную преданность Иисусу; он хочет пойти с Ним в Иерусалим и, если надо, умереть за Него; в 14:5 он говорит от имени всех тех, кто не понял даже основного смысла слов Иисуса о Его «уходе к Отцу». Слишком мало информации, чтобы составить какое–либо определенное мнение о нем. Возможно, мы можем нарисовать себе портрет преданного, но в некоторой степени лишенного воображения человека, который верит только тому, что видит. Неплохое качество само по себе, но обладающие таким темпераментом имеют ограниченную интуицию, и поэтому могут пропустить много положительного и полезного в жизни. Если это описание подходит Фоме, с той или иной степенью точности, то его отсутствие после распятия вполне объяснимо. Смерть Иисуса стала таким ошеломляющим фактом, что ему было необходимо уединиться, чтобы полностью осознать и смириться с происшедшим. Поэтому, когда Иисус приходит на Пасху вечером, Фомы нет среди учеников.
Бурные свидетельства остальных, несомненно, вторящие словам Марии: мы видели Господа (ср. 18), очевидно, не производят на него никакого впечатления. Он провозглашает свое условие, при котором уверует: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю. Отрицание в последней фразе стоит под ударением, вероятно, «Я никогда не поверю»[285]. В результате имя Фомы стало навеки нарицательным: «Фома неверующий».
Неделю спустя, в первое поминовение воскресения, ученики опять собрались вместе, на этот раз и Фома тут, и опять случилось чудо: Иисус появляется среди них (26)! Опять Он произносит Шалом, как и в первый раз. Мир во всем проявлении теперь их. Затем Иисус обращается к Фоме: Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим (27). Эти слова выявляют провал Фомы. Он получил апостольское свидетельство, которое есть основа веры (30, 31), но не поверил ему.
Здесь мы видим два чуда для Фомы. Первое — это то, что Иисус действительно воскрес из мертвых и сейчас явился к нему. Но, во–вторых, условия, поставленные Фомой, исполняются, что доказывает: Иисус действительно их услышал. «Другой мир» Святого Духа слышит наши мольбы.
Откликнулся ли Фома на приглашение Иисуса, об этом не говорится. Но, скорее всего, нет, так как ему не было нужды. Кроме того, тот страх, который появился у него при виде Иисуса, не позволил бы ему исполнить такое грубое действие.
Присмирев в присутствии Иисуса, он произносит свое великое признание: Господь мой и Бог мой! (28). «Для него, неверующего, главным доказательством воскресения Христа стала встреча с Ним: Иисус имеет Божественную природу, и в Нем Сам Господь явился к нему»[286]. Иисус принимает признание Фомы без колебания, в отличие от будущих последователей, когда к ним обратились подобным образом (Деян. 3:12; 10:26; 14:14 и дал.). Это его право.
Таким образом, Евангелие совершает цикл. Иоанн начинал Евангелие со слов признания божественности Иисуса: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (ср. коммент, к 1:1). Теперь этому признанию божественности еще не воплощенного Господа вторит признание от смертного грешника: Господь мой и Бог мой! В некотором смысле это завершает рассказ Иоанна.
Далее Иисус говорит о блаженстве: блаженны не видевшие и уверовавшие (29). Передавая эти слова, Иоанн, несомненно, думает о читателях и I в., и XX в., которые, «доселе не видя», могут быть уверены, что стоят не ниже Фомы. В самом деле, по мнению Иисуса, это более выгодная позиция, так как на них распространяется особое блаженство: «которого не видевши, любите» (1 Пет. 1:8).
Соответственно, Иоанн заканчивает данную заключительную главу изложением цели своего писания (30, 31). Гл. 21, вполне возможно, была написана позже и добавлена к Евангелию перед тем, как оно стало распространяться (см. ниже коммент. к 21:1). Однако это не означает, что последняя глава менее вдохновенна или значительна. Ее особый вклад заключается в откровении гл. 1—20 в продолжающейся жизни церкви.
Утверждая цель своего послания (30, 31), Иоанн при составлении данного Евангелия отобрал только самое основное из того, что сотворил Иисус пред учениками Своими… дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его (31). Карсон замечает, что «подробно исследовать каждое слово и фразу в ст. 31 — значит исследовать всю книгу»[287].
Слово «веруя» имеет в рукописи две различные и грамматически допустимые формы (ср. коммент. во введении, раздел «Цель написания и дата»). Первый вариант — это сослагательное наклонение, со значением «продолжайте верить», т. е. цель Иоанна — побудить христиан держаться за веру и укрепляться в ней. Второй вариант — это сослагательный аорист со смыслом «верить решительно»; в этом случае — намерение Иоанна укрепить веру в Христа в читателях. Первое намерение Иоанна — наставническое, второе намерение — проповедническое. В сравнении последнее оказывается сильнее. Однако если мы возьмем проповедническое намерение за первичное (а проповеднический контекст данного Евангелия не требует дополнительных подтверждений), то вполне возможно, что намерение Иоанна — наставлять и ободрять читателей через написанное (что также достигается через изучение и толкование Евангелия на протяжении веков).
Мы благодарим Господа за свидетельство Иоанна, благодаря которому мы получили через Святого Духа это великое Евангелие. С помощью этого Евангелия те, кто еще находится во тьме, могут выйти на свет и получить свет прославления и свободу в Иисусе Христе, а те, кто уже шагает при свете, могут выйти на путь наставничества и шагать более уверенно и плодотворно.
Ключевая тема в заключительной части гл. 20, как и всего Евангелия, — это природа веры. В частности, выделяются четыре аспекта веры.
1. Здесь мы узнаем о муках веры. Случай с Фомой указывает на то, что вера не всегда, и даже далеко не всегда, может быть открытой. «Верую, Господи! помоги моему неверию» (Мк. 9:24) — это крик души, доносящийся из глубины веков. Как показывает нам здесь Фома, вера — это борьба с неверием, временами мучительная.
В сомнении Фомы прослеживается несколько основных составляющих. Во–первых, его характер. Личность Фомы, вероятно, была частью его проблемы, если описание, данное нами выше, правильно. Мрачный, пессимистически настроенный человек, сомневающийся во всем, что ему говорят. Такие люди обычно думают, что Евангелие «слишком хорошо, чтобы быть правдой»; что история не может иметь счастливый конец. Поэтому воскресший Господь — это неправда. Такое отношение часто сопровождается скрупулезной добросовестностью. Они считают, что если счастливый конец и бывает, то только у других, мы этого не заслуживаем и поэтому для нас это не может быть правдой.
Другая составляющая — это уединение. Фома удалился, от других учеников, вероятно, пытаясь справиться со своими проблемами самостоятельно, или, возможно, он более не был солидарен с ними. Какой бы ни была причина, он пропустил явление Господа и поэтому был наказан неделей мучительных сомнений. Иисус обещал быть со Своими людьми, даже если двое или трое соберутся во имя Его (Мф. 18:20). Он скорее будет с компанией верующих, чем с верующим–одиночкой. Это показывает, «как много могут потерять христиане, не посещающие регулярно собрания народа Божьего… Проповедь, которую мы пропускаем без нужды, может содержать как раз то сообщение, в котором нуждается наше сердце. Собрание для восхваления и молитвы может быть как раз тем, где наше сердце найдет утешение, поддержку и воодушевление»[288].
Третья составляющая — это противоречие. Суровый факт распятия сокрушал Фому. Ничто по значительности не могло сравниться с этим: ни бурное свидетельство учеников, ни ясное учение Писания, ни даже Сам Иисус. Часто корень сомнения лежит именно здесь. Какое–нибудь необычное происшествие врывается в наш мир и внешне противоречит всему тому, что мы знаем и во что верим, и когда мы вспоминаем и постоянно размышляем над этим происшествием, оно вытесняет все остальные реалии из нашего мира, включая Слово и обещание Господа.
То, что Иисус не отворачивается от Фомы, должно быть большим воодушевлением для тех, кто испытывает подобные муки веры. В самом деле, следующее явление Христа послужило Фоме на пользу. Сомнение — это не грех. Иисус точно знает, о чем думает Фома. Он знает наши сомнения во всех подробностях и обстоятельствах.
Но все же Фома не избегает маленького наказания. В словах Иисуса: «Не будь неверующим, но верующим» чувствуется мягкий упрек. Вокруг Фомы было достаточно оснований для веры, если бы только он их видел. Иисус призывает нас победить свои сомнения и уверовать в Него. Главным примером для нас должен быть Фома, человек, боровшийся со своими сомнениями, который произнес величайшее признание, ставшее последним словом этого Евангелия: Господь мой и Бог мой!
2. Во–вторых, этот случай демонстрирует уверенность веры. Через свои сомнения Фома пришел к ясным и твердым убеждениям. Он не только участвовал в событиях последующих лет в Иерусалиме, когда зарождалась и росла церковь (Деян. 2:14; 5:12; 6:2; 8:1; 15:2), но, согласно достаточно надежному преданию, он донес Благую весть на Восток, в Индию, где отдал свою жизнь за Христа. Поэтому Фома — это не просто пример неверующего, а неверующего, ставшего твердым верующим! И эта перемена была вызвана распятием; оно оказалось достаточно реальным и правдоподобным, чтобы положить конец сомнениям Фомы. В самом деле, если бы этого не было, то дальнейшая жизнь и деятельность Фомы просто необъяснимы.
Конечно же, хочется сказать, что перемена в Фоме была вызвана тем, что он видел воскресшего Христа, что и подтверждает Сам Иисус (29). Однако, не оспаривая истинность слов Иисуса, на другом уровне основы веры Фомы остаются доступными сегодня и для нас. Всего их две.
Во–первых, это наглядное свидетельство. Фома жил с Иисусом, и вся драма Его жизни разворачивалась на его глазах. Но то же участие в служении Иисуса на историческом уровне доступно и для нас. Основная цель Иоанна в написании Евангелия, как он сообщает нам в ст. 30, 31 (ср.: 19:35; 21:24), — отобразить все знамения, исполненные Иисусом, включая главное знамение — Его смерть и воскресение, чтобы мы уверовали. В этом Иоанн не отличается от других евангелистов. Сегодня мы имеем возможность, с высокой степенью убежденности, на историческом уровне, который был недоступен нашим праотцам, убедиться в фундаментальной надежности записей Нового Завета, которые были составлены теми, кого Лука называл «очевидцами… Слова» (Л к. 1:2).
Мы можем согласиться с этим взглядом, если решим, что эти авторы заблуждались; мы можем, если захотим, не согласиться с их токованием событий, которые разворачивались перед их глазами (хотя в обоих случаях существуют неоспоримые аргументы в пользу надежности их свидетельств). Чего мы не в праве делать — это отворачиваться от их свидетельства, считая это всего лишь мифами и легендами, оторванными от действительных исторических событий, стоящих за ними. Евангелия — это писания I в., составленные в рамках времени отображаемых событий людьми, которые присутствовали там, когда это все происходило. Так пусть же Петр опять скажет за всех апостолов: «Ибо мы возвестили вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не хитросплетенным басням последуя, но бывши очевидцами Его величия» (2 Пет. 1:16). Иисус сообщает нам, что Он послал Святого Духа именно для того, чтобы мы убедились, что такое надежное свидетельство было записано (14:26; 16:12 и дал.; 1 Кор. 12:6—16; Евр. 2:3 и дал.).
Вторым основанием веры Фомы была непосредственность. Он лично встречался с Христом. Понятно, что существует значительная разница между встречей, описанной здесь, и нашим сегодняшним ощущением Христа, но, тем не менее, на протяжении веков утверждается, что мы все еще можем встретить Христа. Это не эмоции, а логика, так как если Он воскрес, как показывает свидетельство, значит Он победил смерть, и, следовательно, Он жив навеки; и если Он живет вечно, значит Он живет сегодня с нами. Как ясно показывает факт нынешней истории, миллионы людей во всем мире ежедневно падают к Его ногам и шепчут: Господь мой и Бог мой! Поэтому общие основы веры Фомы доступны сегодня и нам. Мы также можем испытать уверенность веры.
3. Третье, о чем свидетельствует данный отрывок, — это прославленые веры. Мы уже отметили, что искреннее признание Фомы: Господь мой и Бог мой! (28) ставит точку в великом своде истины, который представляет это Евангелие. Здесь покоится особая благодать веры: смертные и грешные создания могут прославлять живого Бога, веруя в Его вечного Сына и называя Его Господь и Бог.
Два титула в этом признании фактически эквивалентны. Титул Господь нес определенный оттенок божественности для еврея I в. Именно этим словом в Септуагинте обычно называлось священное имя Творца и Партнера в договоре с Израилем. Таким образом, «Фома дает понять, что к Иисусу можно обращаться на том же языке, на котором Израиль обращался к Яхве… Нет ничего проникновеннее, что можно было сказать об Иисусе»[289].
Также следует отметить, что, когда Иоанн писал свое Евангелие, провинция, в которой он жил, была местом почитания императора. Вероятно, Иоанн и его читатели не раз видели процессии приверженцев, идущих по улицам Эфеса и скандирующих: «Цезарь — Господь, Цезарь — Господь!» В обстановке этого языческого заблуждения Фома издает крик, который находит отклик в сердце каждого истинного христианина: «Иисус — Господь, Иисус — Бог!» Это говорится верой. И сегодня наша задача заключается в таком же бесстрашном свидетельстве перед лицом «господ и богов» этого мира. Ибо почитание кесаря еще живо — ложные боги все еще провозглашаются на наших улицах, боги государства и нации и все другие традиционные религии или их смесь, религия движения «Новый век», сатанизм и эгоизм во множестве своих проявлений. Перед лицом этих ложных почитателей мы возвышаем Того, Кто единственный этого достоин, «нашего Господа, нашего Бога» — Иисуса Христа!
Это признание делается в мире, который отвергает призыв Христа. В свете различия, сделанного в ст. 29, мы осмеливаемся утверждать, что имя Господа прославляется особенным образом, когда мы, находясь в падшем мире, перед угрозой его нападок и противоречий, плоти и дьявола, провозглашаем с верой Его абсолютную истинность и полностью отдаемся на Его нескончаемую милость. Это служение веры, которое будет невозможным, если вера уступит место зрению. Так давайте же испытаем ее блаженство, пока у нас есть такая возможность!
4. Наконец, мы видим здесь приглашение к вере. Цель Иоанна ясна и призыв его остановится все более настойчивым в то время, как Евангелие приближается к завершению. Наблюдая за Иисусом на протяжении всего Евангелия, принимая знамение Его жизни и служения, Его учения и призывов, Его смерти и воскресения, хочется понять, где здесь наше место. Иоанн предлагает нам ответить верой; т. е. посвящением всего себя Иисусу Христу как нашему Господу и Богу, веруя, что Он умер как жертвенный Агнец, чтобы искупить наши грехи, и следуя за Ним по пути наставничества, пути Истины и Жизни. Результатом будет, как уверяет нас в заключении Иоанн, жизнь во имя Его, вечная жизнь Царства Божьего, которое есть цель Самого Иисуса Христа.
21:1–252. Начало служения
1. Ловля рыбы с Иисусом (21:1–14)
Гл. 20 производит впечатление, что Иоанн заканчивает свой рассказ об Иисусе признанием Фомы и изложением цели евангелиста (20:30,31). Соответственно, многие ученые видят гл. 21 как дополнение, написанное позже, возможно, даже другим человеком. Однако следует отметить, что стиль рукописи подтверждает единство гл. 21 с остальными главами. Если эта глава была добавлена позже, то, скорее всего, до распространения Евангелия. Кроме того, содержание этой главы, как мы скоро увидим, полностью гармонируете остальными главами. Это подходящий эпилог к тому, что было описано в гл. 1–20.
С одной стороны, цель этой главы — рассказать о возрождении Петра. Она также предоставляет нам важную информацию о дальнейшем служении Петра и Иоанна. Это особенно ценно, если учесть, что Петр уже умер к тому времени. Она также продолжает основную тему заключительных глав об учении Иисуса относительно служения учеников. Комментируя это, Хоскинс говорит, что «христианское Евангелие заканчивается так, как надо, не явлением воскресшего Господа Своим ученикам и их вере в Него, а твердым заявлением о том, что Его служение в мире, начатое по Его повелению и руководству, будет средством спасения для многих»[290].
Место следующего явления Христа — Тивериадское море, более известное как Галилейское море. Не совсем понятно, почему ученики пришли сюда. Почему вернулись и занялись старым промыслом, когда Иисус умер, воскрес и послал их исполнять новое задание, «начинающееся в Иерусалиме»? Соответственно, этот поступок обычно толкуется как неповиновение и отступничество учеников. Как метко подмечает Бисли–Мюррей, «никогда поход на рыбалку не осуждался так сурово»[291].
Однако в защиту учеников следует заметить, что в других Евангелиях сказано, что Иисус повелевает апостолам вернуться в Галилею, говоря: «Там Его увидите» (Мф. 28:7; Мк. 16:7). Также следует сказать, что в их теперешнем психологическом и эмоциональном состоянии рыбалка, в старом и хорошо знакомом пейзаже Галилейского моря, благотворно действовала на них. Последние несколько дней на эмоциональном уровне были сравнимы с американскими горками. В течение одной недели они поднялись на головокружительную высоту Вербного воскресенья, затем стремительно спустились в глубины отчаяния Великой страстной пятницы и затем опять взмыли на небеса через славу воскресения. Рыбалка, вероятно, была как раз тем, что «доктор прописал». Потом не стоит забывать, что, «несмотря на то что Иисус был распят и воскрес из мертвых, ученики все же должны были чем–то питаться»[292].
Всего здесь упоминается семь учеников (2). Примечательно, что все они из окрестностей Галилеи, если не исключать двух других учеников; но это, вполне возможно, были Андрей и Филипп, и в таком случае эта группа составляла «Галилейскую семерку», из числа двенадцати апостолов. Следует отметить, что Фома больше не стремится покинуть остальных, и это мудрое решение, как показали события.
Петр, как всегда, говорит первым (3). В Галилейском море было предпочтительно рыбачить ночью, но в этот раз выход в море оказался неудачным. Возвращаясь к берегу, они увидели в тусклом утреннем свете приветствовавшего их незнакомца (4). Это Иисус, но они опять Его не узнали (ср. коммент. к 20:15). Он обращается к ним на простом, разговорном языке; Его слова можно перевести так: «Привет, парни… поймали сегодня что–нибудь?., попробуйте забросить сеть справа от лодки, и вы поймаете немного!» (5,6).
Опытные рыбаки не стали бы обращать внимания на советы какого–то незнакомца, особенно если он стоит один на суше, но в тоне Иисуса чувствуется что–то такое, что внушает уверенность. Они делают так, как Он просит, и сразу же вытаскивают полные сети (6).
Реакция Петра и Иоанна схожа с той, что описана в предыдущей главе при вести о пустой могиле. Для Иоанна наступает момент откровения: это Господь (ср.: «и увидел, и уверовал», 20:8). Для Петра это прозвучало как призыв к действию: Симон же Петр, услышав, что это Господь, опоясался одеждою, — ибо он был наг, — и бросился в море (7). (Ср.: «Вслед за ним приходит Симон Петр, и входит во гроб», 20:6.) Петр опоясывает себя, возможно, потому что он был легко одет для работы и, скорее всего, просто подвязал одежду вверх, чтобы она не мешала ему плыть к берегу. Это может быть также намеком на необходимую деталь для почитания, которая упоминается и в Ветхом, и в Новом Завете (Исх. 20:26; 1 Кор. 11:2). Петр вот–вот встретится со своим «Господом и Богом», и он должен быть соответствующе одет.
Они выходят на берег и обнаруживают, что Иисус уже позаботился о них. Их ожидал приготовленный завтрак, так необходимый после долгой и бесплодной ночи в море (9). Иисус милостиво просит их принести улов (10), который они с таким трудом вытащили на берег с помощью Петра (11). Улов сосчитали (как же могли опытные рыбаки не поддаться искушению — 153 огромные рыбины! И сеть не порвалась от такой тяжести).
Иисус приглашает их отобедать, в то время как к ним приходит осознание чуда. «Охваченные благоговейным страхом, они едят в тишине. Они не смеют спросить „Кто Ты", ибо ответ будет один — „Я есмь". Так они едят то, что Господь подал им, и эта трапеза открывает им Его присутствие»[293].
Рассказ о том, как в третий раз явился Иисус ученикам Своим по воскресении Своем из мертвых (14), наполнен символическим смыслом. Ранее Иисус сам провозгласил, что рыболовство — это основной смысл Его служения (ср. Мк. 1:17: «Идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков»; Л к. 5:10: «Не бойся; отныне будешь ловить человеков»). Упоминание в Лк. 5 особенно примечательно, так как оно прозвучало сразу после чудесного улова, опять же при помощи Иисуса (Лк. 5:1–11), послушавшись Которого они «оставили все и последовали за Ним» (Лк. 5:11).
Благодаря очевидному сходству между двумя чудесами, некоторые ученые предполагают, что в основе двух этих рассказов лежит один и тот же случай. Они считают, что Иоанн просто переработал первую историю, чтобы лучше отразить цель служения учеников после воскресения Христа.
Несмотря на множество вопросов по поводу исторической достоверности, разница между двумя этими событиями значительная[294]. Однако первый случай имеет большое значение для толкования данного отрывка, так как благодаря ему становится ясно, что для Иисуса и учеников «рыболовство» было символом служения. С воскресением Христа и Его предстоящим восхождением (20:17) неумолимо приближался и час служения (17:18; 20:21). Этот случай стал символом их будущего дела, а также и нашего. Само географическое положение должно было пробудить воспоминания об этом призыве, так как чудо, вероятно, произошло на том же самом берегу, где ходил Иисус, когда они последовали за Ним.
Здесь нужно выделить два аспекта.
1. Во–первых, Иисус открывает им секрет успешного служения. Мы видим яркий контраст между результатами, когда ученики пошли по собственной инициативе и не поймали в ту ночь ничего (3) и когда они рыбачили по указанию Иисуса, и лодка была наполнена большими рыбами (11); Иисус сказал в свое время: «Ибо без Меня не можете делать ничего» (15:5).
Эта история также очень поучительна для тех, кто благовествует сегодня. Церковь западного мира никогда не имела такого множества средств, ресурсов и методик, как сегодня. Психологические и социологические науки, так же как и плоды технической и коммуникационной революции, сделали секреты успешного служения общедоступными. К сожалению, несмотря на то что тратится много времени и денег на приобретение этих средств и на посещение собраний и семинаров, где эти секреты открываются, долгожданные результаты оказываются скудными. Недавний опрос евангельских церквей, прошедший в большом канадском городе, показал, что, несмотря на все предпринятые ими попытки выработать какую–либо успешную стратегию благовествования, к Христу обращались в среднем 1,9 человека в год![295]
Интересно отметить, что, в отличие от этого, христиане третьего мира, которым, в общем, ничего не известно об этих новых открытиях и «успешных» методиках и которые вынуждены уповать на силу молитвы Божьей и просто делиться Благой вестью, достигают зачастую поразительных результатов. В некоторых странах третьего мира христианство распространяется необычайно быстро. (Очевидно, в этих замечаниях присутствует изрядная доля обобщения, хотя они были сделаны от лица непосредственных наблюдателей на нескольких континентах.) Проблема западных церквей в большинстве случаев заключается не в самом знании, а в коварном соблазне поверить в это. Именно в этом кроется провал, и именно здесь уместна эта история. В рыболовном «ноу–хау» учеников не было никаких ошибок; просто, когда они понадеялись на себя, то не поймали ни одной рыбы. Когда они последовали за Иисусом и положились на Него, в некоторой степени вопреки своему опыту, результат был ошеломляющим.
С этой точки зрения, молитва — это надежный барометр. Насколько мы часто и искренне молимся, настолько мы зависимы от Господа. Неудивительно, что в церквах Северной Америки и всего Запада молитве уделяется слишком мало внимания, в то время как для многих церквей неразвитых стран это — само дыхание жизни. «И это не исправить, кроме как молитвой»; секрет плодотворного служения — в открытии нашего полного бессилия произвести плод, который «пребывает», независимо оттого, насколько мы обучены или вооружены. Без Иисуса мы не можем сделать не то что малого, мы не можем сделать ничего (3; ср.: 15:5). Только перестав полагаться на себя и свои возможности, мы откроем для себя жизнь в воскресении и улов царства.
2. Этот отрывок также затрагивает тему границ служения. Улов был поразительным, гораздо больше, чем ученики могли ожидать. Здесь ясно подчеркивается внушительный размер улова: Они закинули, и уже не могли вытащить сети от множества рыбы (6); сеть, наполненную большими рыбами, которых было сто пятьдесят три; и при таком множестве не прорвалась сеть (11).
Миссионерские ожидания учеников, теперь, когда Иисус доказал им, что Он обетованный Мессия Израиля, все еще были связаны с Израилем. Деян. 1:6 отображает ход их мыслей: не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю. Иисус мог приветствоваться как Спаситель мира в Самарии (4:42) и иметь «других овец» среди народов (10:16), но ученики продолжали видеть свое будущее не дальше Израиля. Вполне возможно, что Иисус специально повелел ученикам идти из Иерусалима к Галилее, чтобы открыть им глаза на их служение, ибо Иерусалим, со своими глубокими националистическими ассоциациями, был менее плодородной почвой для такого дела, чем Галилея, ставшая окном в большой мир на севере, западе и востоке.
Границы служения могут быть также обозначены количеством пойманных рыб, хотя это спорный вопрос. Иоанн сообщает нам число рыб, может быть, просто потому, что для рыбака размер улова был важен; это не впечатляющая подробность для свидетельства. Самая знаменитая попытка истолковать число 153 символически была сделана Джеромом, который, опираясь на авторитетные источники, предположил, что Иоанн имел в виду 153 разных вида морских рыб. Однако возникли трудности с подтверждением данного числа среди авторитетных источников, на которые опирался Джером, и упомянутое количество видов, конечно же, спорно в свете сегодняшних знаний о морской жизни. Также были сделаны и другие остроумные предположения, которые приводятся в любых крупных комментариях. Но достаточно сказать, что ни одно из них не получило широкой поддержки. Однако истолковать это число можно, и не ища какого–либо тайного смысла, — улов был огромным, и, несмотря на это (в отличие от случая из Лк. 5, когда ученики были призваны), сеть не прорвалась. Служение учеников принесет большой улов среди народов, хотя он никогда не будет слишком большим.
Сегодня мы, как ни одно поколение до нас, можем оценить границы апостольского служения; в нашу эру христианство стало воистину верой для всех народов. «Очень нечасто в истории церкви и в истории человечества бывали такие времена, когда появлялось что–нибудь действительно новое. Но в XX в. появилось неоспоримо новое явление — впервые в истории мир обрел всеобщую религию, и это христианство»[296].
Сегодня утверждения Иисуса Христа, как никогда, подтверждаются наглядно, ибо всякий раз, когда Он освобождается от погребальных одежд западной культуры и предстает перед нами в Своем истинном виде, в соответствии со свидетельством Писания о Нем, Он становится необычайно привлекательным для нас. «Нет такого желания, которое Он не мог бы исполнить… вот почему христианская вера принадлежит и Востоку, и Западу и почему никогда не будет никого больше Христа… да никого большей не нужно»[297]. Мир ждет гласа своего Искупителя, чтобы внять Ему.
Этот отрывок также ярко иллюстрирует нашу общность с Иисусом. На Востоке приглашение разделить трапезу имеет гораздо большее значение, чем просто вежливость. Это подразумевает приглашение к товариществу, к единству сердец. Иисус обещал ученикам, что «вскоре» после того, как Он покинет их, Он снова придет, чтобы быть с ними (16:16—21). Эти новые взаимоотношения, как узнают они, уже не будут осязаемыми, как прежде. Но тем не менее они реальны и достаточны; в самом деле лучше, чтобы Он ушел, чтобы к следующему приходу они имели Святого Духа (16:7). Иисус придет и сотворит среди них Свою обитель (14:23); они не останутся сиротами (14:18).
Этот отрывок открывает нам взаимоотношения, которые все еще доступны для нас. Они основаны по Его инициативе, как мы уже отмечали (12). Это практические взаимоотношения, выражаемые в повседневных, конкретных реалиях тяжелого труда, профессиональных навыках, поиске пропитания и приготовлении еды. Приготовление Иисуса для них тоже очень практично. Так же как и в верхней комнате, где Он берет полотенце и удовлетворяет их практические нужды, так и на берегу моря Его служение призвано удовлетворить их земные потребности. «Бог мой да восполнит всякую нужду вашу, по богатству Своему в славе, Христом Иисусом» (Флп. 4:19).
Однако разговор о приготовлении Иисусом еды неизбежно ведет к трапезе, которую они разделяли в верхней комнате всего лишь за несколько дней до этого (Мф. 26:26–29). Там Иисус берет хлеб и чашу, так же как здесь Он берет хлеб и рыбу, и раздает их ученикам. Та пища, как учил Он их, олицетворяла жертво приношение Его тела и крови на кресте. То, что тогда они поняли смутно, сейчас открылось им со всей ясностью. Приготовление Иисуса было Его самопожертвованием ради них на кресте, чтобы очистить их от греха и насытить новой жизнью в Царстве Божьем. Иисус до сих пор приглашает учеников отведать с Ним Его пищу (Отк. 3:20; также 1 Кор. 11:23—26).
Приди отобедать!
Зовет Учитель, приди отобедать!
Ты можешь постоянно обедать с Иисусом.
Тот, Кто накормил множество,
Превратил воду в вино,
Говорит голодным и жаждущим грешникам,
Приди отобедать!
Мы также видим здесь снисходительность к тем, кто причащается с Иисусом. Это обычные люди, похожие на тех, кого Иисус пригласил к столу в тот день: общественные неудачники, как Петр; сомневающиеся, как Фома; преданные души, как Нафанаил; люди с горячим темпераментом, как братья Зеведеевы; и двое других, чьи имена даже не названы; весь остальной народ, как и двое других из учеников Его. Этой людской компании Иисус открывает все богатства Своей дружбы — следовательно, и нам тоже.
Эта трапеза имела и другой смысл, так как причащение — это еще и символ славы грядущего царства, брачная вечеря Агнца (Отк. 19:9), когда люди придут с востока, запада, севера и юга и каждый займет свое место на празднике Царства Божьего. Ответить на Его приглашение сейчас — значит сохранить за собой место на празднике, который произойдет потом; в тот день, когда, как живо описывает Макларен, «в утреннем свете мы увидим Его стоящим непоколебимо на берегу. „Капитан Галилейского моря" поведет наше хрупкое судно через бурные волны, которые отмечают границу между морем жизни и берегом вечности; и когда солнце взойдет над Восточными холмами, мы сойдем на твердую землю, неся с собой „несколько рыбок", которые Он примет. И там мы найдем покой. Нет нужды спрашивать о том, кто служит нам, ибо мы будем знать, что „Это Господь!"»[298]
2. Следование за Иисусом (21:15–25)
Мы приблизились к окончанию Евангелия. Здесь отмечается граница пути для тех, кто, уверовав, что Иисус истинно «Христос, Сын Божий», сейчас хочет посвятить свою жизнь Ему. Иисус возвращает нас обратно к образу христианской жизни, о котором мы читали в самой первой главе, где Андрей и неназванный ученик Иоанна Крестителя были посланы Иоанном к Иисусу и «пошли за Ним» (1:37). Далее Иисус встречает Филиппа и говорит ему: «Иди за Мною» (1:43).
Теперь, когда Евангелие подходит к концу, Иисус повелевает лидеру новой апостольской общины: Иди за Мною (19)… ты иди за Мною (22). Эти слова вторят тем, которыми Петр был призван к Иисусу в первый раз: «Идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков» (Мк. 1:17), и местом действия, как мы уже предположили, мог быть тот же самый берег.
Так, учеников, посланных туда, откуда все началось, и смотрящих теперь на все глазами, которые открылись благодаря времени, проведенному с Иисусом, Его смерти и воскресению, Иисус призывает снова подтвердить свою преданность и пройти за Ним, укрепляясь Святым Духом, остаток земного пути.
Следование за Иисусом тогда и сегодня включает в себя пять аспектов.
1) Препятствие, которое необходимо преодолеть (21:15—17)
Во время трапезы на берегу происходит трудный разговор с Петром, остальные при этом не имеют ничего против такой открытости. Публичность данного разговора имеет большое значение, так как Иисус стремится очистить Петра от позора его прилюдного отречения. Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они? (15). Заметьте, Иисус не называет его Петром, камнем, ибо он лишился достоинства называться таким именем. Иисус обличает Петра в его недостатках, чтобы он по–новому уверовал в лидерство Христа. Симон всегда останется Симоном. Он не может подняться над этим. Но Симон, верующий в Иисуса, — это Петр, камень, по свидетельству которого и под руководством которого церковь получит фундамент.
Возникает вопрос: что означают слова больше, нежели они! Почти наверняка Иисус имеет в виду всех остальных, собравшихся вокруг Него. Петр хвастался: «Если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь» (Мф. 26:33). Однако, отвечая теперь на вопросы, он не говорит о том, что он может и не может сделать, он полностью положился на Христа и Его знание о нем: Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя (15). Иисус еще дважды задает ему этот вопрос: любишь ли ты Меня? (16,17). Каждый раз Иисус поручает ему служить церкви.
Для слова «любить» в вопросах Иисуса и в ответах Петра в оригинале используется два глагола — agapao и phileo. Это различие отражается в NIV, как истинно любишь (agapao) и просто любишь (phileo). Попытки уловить какую–либо ощутимую разницу между двумя этими словами не принесли убедительного результата. На протяжении всего Евангелия Иоанн часто использует пары взаимозаменяемых слов, например, в этом абзаце он использует два разных греческих слова для паси и корми (16, 17) и для слов агнцы и овцы (15,16). Также два разных термина используется для слова знать, которое NIV, совместно с другими версиями, переводит как знать. Между овцами и агнцами еще можно уловить некоторое различие, но в остальных случаях это сделать практически невозможно. Классическое исследование показало, что два греческих глагола для любить в большинстве случаев использовались взаимозаменяемо. Вероятность того, что нет никакого другого более четкого различия, усугубляется еще более отсутствием единодушия у тех, кто исследует этот вопрос. Поэтому, вероятно, правильнее будет считать это особенностью стилистики Иоанна, а не основой для какого–то иного толкования.
На что здесь действительно стоит обратить внимание, так это на реакцию Петра, который, греясь у «разложенного огня» (9; ср.: 18:18), был призван отказаться от своих прежних слов отречения, трижды публично подтвердив свою любовь и преданность Христу. До этого момента Петр был не готов следовать за Иисусом, так как препятствие отречения и греха еще не было преодолено.
За этими особенностями ситуации лежит универсальный закон. Перед тем как следовать за Иисусом, нам необходимо признать грех в своей жизни. Иисус настаивает на этом, даже если Петру это больно (17) и он смущен тем, что Иисус заставляет его при всех покаяться. «Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр. 12:14).
Петр помнил об этом, когда благовествовал другим. «Что нам делать, мужи братия?.. Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов, — и получите дар Святого Духа» (Деян. 2:37,38). Отношения с Иисусом начинаются, когда в Его присутствии мы обличаем все то, что печалит Его и противоречит святой воле Божьей в нашей жизни, чего бы нам это ни стоило.
Это правило применяется особым образом в начале христианской жизни, так же как и далее до конца жизни. Петр открыл для себя, а вслед за ним и Павел (ср.: Рим. 1:12–16), что, как бы не был ужасен наш грех и как бы мы его не стыдились, Иисус может простить и возродить нас и затем использовать в Своем служении. Нет такого греха, которого Господь не мог бы простить. «Вы спрашиваете меня, что такое прощение? Это значит снова обрести доверие Бога на том месте, где ты его потерял» (Рита Снауден).
2) Ответственность, которую необходимо принять
Получив прощение, мы открываем путь к служению Иисусу. Очистившись, Петр снова стал служителем Иисуса. Иисус здесь заботится не только о благосостоянии и уверенности Петра; Он также заботится о только что появившейся церкви. Так Петру поручается задание: паси агнцев Моих, паси овец Моих (15—17). Следовать за Иисусом и любить Его — значит взять на себя обязанность заботиться о Его людях. Это истина, которую необходимо восстановить сегодня. Преданность Христу подразумевает преданность Его церкви. Иисус Христос — это не «одно» лицо (в том смысле, что Он приходит к нам не один). Он помолвлен; и Он приходит к нам со Своей невестой, которую Он любит и ради которой Он пожертвовал Собой (Еф. 5:25). Нельзя общаться с Христом, игнорируя или даже презирая Его невесту, с точки зрения человеческих отношений, это равносильно такому же общению с женатым другом, и даже хуже того, потому что общение с Иисусом имеет бесконечно большее значение. Истинное принятие Нового Завета означает не только обращение и принятие Христа. Это также означает обращение и принятие Его невесты, церкви. Любовь Христа к Своим людям не уменьшается, несмотря на то что они могут быть плохо одетыми, гряз-
ными, плохо питающимися и больными. Все равно церковь остается Его невестой, собранием тех людей, за которых Он отдал жизнь и которые поэтому — объект Его заботы. И сегодня Он обращает Свои слова к каждому, кто услышит их: паси агнцев Моих, паси овец Моих.
3) Крест, который нужно нести
Петр, узнав о своем назначении, сразу же узнает и о его цене (18,19), когда Иисус предупреждает его о дальнейшей мученической смерти. Он будет служить до старости и умрет с распростертыми руками — эвфемизм распятия. Подробности неизвестны наверняка, но существует вполне надежное предание о том, что Петр умер подобно своему Господу, возможно, в Риме, при императоре Нероне в начале 60–х гг. I в. «Несению» креста Петром будет предшествовать случай, когда своенравие Петра наконец закончится, так как его поведут туда, куда он не хочет (18).
Это правило действует на всем пути «следования за Иисусом». Путь апостольства — это путь, ведущий к распятию, как показал нам ранее Иисус. «Ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную. Кто Мне служит, Мне да последует» (12:25,26; Мк. 8:34,35). Христианская жизнь в этом смысле — «непрерывное умерщвление плоти» (Кальвин), мы ежедневно подавляем наше своеволие и исполняем волю Господа. «Не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20) — это суть христианской жизни. Она отрицательна по своей форме, потому что наши сердца мятежны по природе. Но на опыте, это самый положительный образ жизни, ибо смерть за Иисуса — это дверь, ведущая к жизни с Ним. Как и в случае с Иисусом, распятие ведет к воскресению, смерть — к жизни. Петр и мы вместе с ним, умирая, прославляем Господа (19).
4) Сотрудничество, которое необходимо поддерживать
Получив восстановление от Господа и заглянув в собственное будущее, Петр, видя идущего за ним ученика, которого любил Иисус, спрашивает о его будущем служении: Господи! а он что? (21). Иисус упрекает за это Петра. Что тебе до того? (22). На самом деле это означает «Не лезь не в свое дело!» Петр, узнав о своем будущем, хочет использовать преимущество, полученное от Господа, и узнать о судьбе других.
Это так присуще человеку и в то же время, как указывает Иисус, так неправильно. Личные отношения с Господом и отдельными христианами, включая вопросы о будущем и о их служении, степени повиновения и качестве их вклада, — это «святыня», неприкосновенная для других людей. Мы не смеем до нее дотрагиваться, пока нам не разрешат или мы не будем вынуждены это сделать, и даже тогда мы должны действовать аккуратно и осторожно. Служение Петра будет отличаться от служения Иоанна. Петр будет пастырем, Иоанн — пророком; Петр будет проповедовать, Иоанн — писать; Петр — свидетель основания, Иоанн — правоверный писатель; Петр умрет в страданиях мученической смерти, Иоанн доживет до глубокой старости и умрет в тишине и спокойствии.
Здесь Петр сталкивается, как и все мы, с необходимостью сотрудничества в следовании за Иисусом. С нами по пути будет идти много и других, также принадлежащих Христу, также посланных Им, также глубоко Им любимых и ценимых. Их призвание и дар могут отличаться от наших, их взгляды и убеждения могут не совпадать с нашими, но мы можем благодарить Господа за них и временами восхищаться и обучаться на их примерах. Однако, несмотря на это, мы прежде всего должны видеть перед собой Иисуса. «Иди за Мною». Иисус — наш единственный Повелитель, Ему мы принадлежим, Ему мы должны отдаваться; мы должны жить, «взирая на начальника и совершителя веры, Иисуса» (Евр. 12:2).
5) Цель, к которой необходимо идти
В этих заключительных стихах Евангелия Иисус оглашает надежду христиан на будущее до Его возвращения (22,23). Одна из отличительных особенностей учения Христа, как она отображена Иоанном, — это акцент на присутствие царства Божьего прямо здесь и сейчас. Сейчас, через веру в Иисуса Христа, мы попадаем в царство, сейчас мы получаем вечную жизнь, сейчас мы убегаем от мира, сейчас мы выходим из тьмы на свет. Эсхатология осознается в настоящем. Но на этом не заканчиваются надежды христиан. «Наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и услышавши оживут. <…>… Наступает время, в которое все, находящиеся в фобах, услышат глас Сына Божия, и изыдут» (5:25,28,29); «Приду опять и возьму вас к Себе, чтоб и вы были, где Я» (14:3). В согласии с остальными писателями Нового Завета, Иоанн выказывает уверенность в том, что Иисус придет в осязаемом величии в конце веков, чтобы завершить Свое дело, судить всех людей и положить начало вечной славе. Царь идет, и эта завершительная встреча — окончательная цель учеников Христа и паломников Божьих.
Иисус отвечает на вызванный Иоанном спор между братиями, как записано в ст. 23. Иоанн подчеркивает, что Иисус говорит предположительно, чтобы преломить любознательность Петра. Господь не утверждал, что Он вернется в течение жизни Иоанна.
Затем евангелист подтверждает достоверность своего свидетельства (24). Кто такие мы, произносящие эти заверения? Можно предположить, что это свидетельство старшин церкви в Эфесе, где тогда жил Иоанн. Но, скорее всего, это редакторское мы, которое исходит от самого автора, подобное тому, которое он использовал в начале Евангелия: «И мы видели славу Его». Если это так, то оно составляет подходящее заключение.
Слава Иисус Христа, которая раскрывалась перед нами глава за главой, наконец указывает нам на конечную цель нашего пути, когда Он вернется и слава, опирающаяся на веру, уступит место славе, опирающейся на зрение. А до этого мы «следуем за Ним».
Предыдущее упоминание этого образа в Евангелии прекрасно дополняет эти две перспективы. Как и ученики (1:37), мы следуем за Ним до того момента (либо до, либо после нашей земной смерти), когда Он «повернется» и посмотрит на нас и мы увидим Его лицом к лицу. Мы спросим Его о том, где Он остановился, и Он отведет нас туда, чтобы исполнилось пророчество из Его великой молитвы: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою» (17:24).
Но это не будет концом нашего пути. Ибо, как говорится в заключительных стихах Иоанна, нет пределов величию Иисуса Христа. Многое и другое сотворил Иисус (25), не только за те недолгие годы пребывания с нами, но когда Он был еще не воплотившимся Словом, через Которое все начало быть (1:3), Словом, через Которое началась сама жизнь (1:3), вечным центром всеискупляющего замысла Божьего. Он бесконечен в буквальном смысле слова, и поэтому ни одна библиотека на земле или на небесах не смогла бы вместить всего об Иисусе Христе (25).
Поэтому наше исследование не закончится никогда, так как мы будем узнавать все больше и больше о «неисчерпаемом богатстве» Христа.
Звезды светят над землею,
Звезды светят над морем,
Звезды смотрят наверх, на всемогущего Господа,
Звезды смотрят вниз, на меня;
Звезды будут жить миллионы лет,
Миллионы лет и один день!
Но Христос и я будем жить и любить,
Когда звезд уже не будет.
Но, хотя ни одна рукопись не сможет рассказать о Нем всего, мы благодарим Господа за книгу, написанную Иоанном более девятнадцати столетий назад, которую мы имеем возможность держать в руках сегодня. Читая ее, мы начинаем видеть «славу Его, славу как единородного от Отца» (1:14).