Именно в Нижнем Тагиле эвакуированный из Киева коллектив Института электросварки под руководством академика Евгения Оскаровича Патона создавал лучший средний танк Второй мировой войны Т-34. Патоновцы разработали такое оборудование, чтобы любая девочка (ведь мужчины воевали на фронте) могла варить несокрушимую танковую броню.
Борис Евгеньевич рассказывал: «Чуть ли не дети могли работать на наших сварочных автоматах… Такой пример. Верхний стык танкового корпуса находился довольно высоко от земли. И мы видели, как девушка-сварщица, чтобы достать до кнопки управления сварочным автоматом, становилась на ящик… Совсем маленькая. Ее фамилия была, как мы позже узнали, Огородникова. После войны она приезжала к нам в институт. Интересная была встреча!»
Как и предсказывал в свое время маршал Тухачевский, Вторая мировая стала войной моторов, а не лихих кавалерийских атак, как представляли себе Буденный и Ворошилов. В Великой Отечественной победили те страны, у которых была более совершенная техника. В значительной мере успех советских технологий определили патоновская сварка и танковый дизель, созданный на Харьковском паровозовагоноремонтном заводе имени Малышева.
Многие сотрудники Института электросварки ушли на фронт. Борис Евгеньевич хорошо понимал, что предстоит малыми силами в условиях эвакуации и трудностей военного времени решить сложную проблему использования автоматической сварки для увеличения выпуска танков, авиабомб и артиллерии. Вместе с тем эта грандиозная задача воодушевляла его, как и всех сотрудников института, научными лабораториями для которых стали цеха и участки завода.
Вот как вспоминал об этом времени Даниил Дудко, академик НАН Украины, заведующий отделом новых способов сварки Института электросварки: «С Борисом Евгеньевичем я познакомился в 1943 году на крупнейшем танкостроительном заводе в Нижнем Тагиле, где сотрудники Института электросварки помогали заводу освоить технологию сварки под флюсом. Применение сварочных автоматов, управляемых начинающим рабочим, заменяло труд нескольких опытных сварщиков. И значительно повышало качество сварных швов, что в условиях острого недостатка квалифицированных кадров решало важнейшую задачу оборонного производства.
Сотрудники института во главе с директором непосредственно участвовали в монтаже и наладке сварочных установок, сталкиваясь с множеством трудностей из-за особенностей нового способа сварки. Несмотря на крайнюю занятость Бориса Евгеньевича работой в цехах завода, он успевал заниматься и научными исследованиями. А спустя некоторое время, в 1945 году, защитил на базе проведенных на уральском заводе работ кандидатскую диссертацию.
…Мне, вчерашнему студенту, посчастливилось работать с двумя очень талантливыми и замечательными учеными – Патоном-отцом и Патоном-сыном. Безусловно, они очень разные люди, но оба относятся к «первопроходцам». Благодаря какой-то особой интуиции они чувствовали и чувствуют, что необходимо обществу в тот или иной период, и делают все возможное для того, чтобы удовлетворить этот запрос.
Интересно, что «первопроходцы» никогда не останавливаются, решив одну максимально трудную задачу, они начинают искать и решать другую. На мой взгляд, подобным людям человечество обязано не только научными и техническими достижениями, но и уровнем интеллектуального и духовного развития.
Часто говорят, что младший Патон сделал столь блестящую карьеру только благодаря успехам отца. Это далеко не так. Борис Евгеньевич всегда шел своей дорогой. И если Евгений Оскарович прославился как непревзойденный специалист в области мостостроения, то Борис Евгеньевич состоялся как ученый в сфере электросварки».
Сам Евгений Оскарович Патон так писал об этом периоде своей жизни в своих воспоминаниях: «Нам предстояло варить танковые швы, и важно было понимать, с чем они встретятся в бою. Что же сделать, чтобы швы были не слабее, а даже крепче танковой брони? Трещины в броне! Как избавиться от них? В лаборатории института началась напряженная исследовательская работа. Сделаны были уже десятки шлифов, но удача не приходила. Желаемый результат достигался, но скорость сварки резко сокращалась. Идея, предложенная Дятловым и Ивановым, применить присадочную проволоку, оказалась счастливой. Наконец-то швы стали получаться без трещин, а производительность сварки даже увеличилась.
…Мы гордились и сейчас гордимся тем, что советские танкостроители первыми в мире научились варить броню под флюсом. До самого конца войны у немцев не было автосварки танковой брони, а у американцев она появилась только в 1944 году».
Начавшаяся в 1942 году производственная и научная деятельность Бориса Патона была насыщенной и активной. В течение последующих одиннадцати лет он работал вместе с отцом. За эти годы Борис Евгеньевич сформировался сначала как научный работник и исследователь, а затем и как руководитель большого научного коллектива. Борис Патон оказался одним из наиболее одаренных учеников своего отца, достойным его последователем и преемником. Он продолжил и блестяще развил дело, начатое Евгением Оскаровичем Патоном.
Напряженная деятельность Евгения Оскаровича, погруженного в решение множества научных, технических и организационных проблем, проходила на глазах у сына и, несомненно, повлияла на формирование его характера, отношения к делу, к людям.
Самоотверженная и напряженная работа на оборонных заводах была тесно связана с научными исследованиями и открытиями. Так, в 1942 году В. И. Дятлов открыл явление саморегулирования плавления электрода при электродуговой сварке под флюсом. Б. Е. Патон совместно с А. М. Макарой, П. И. Севбо и М. Н. Сидоренко активно начали исследование этого явления, что дало возможность создать портативный, простой и надежный сварочный автомат, который позволил использовать простейшие источники питания переменного тока.
Автоматизация процесса сварки не только увеличила объемы выпуска танков, но и значительно повысила качество сварных соединений. Надо отметить, что все сотрудники института во главе с директором непосредственно участвовали в монтаже и наладке сварочных установок.
За достижения в механизации и автоматизации сварочных работ при изготовлении боевой техники в 1943 году Евгению Оскаровичу Патону было присвоено звание Героя Социалистического Труда СССР, а Борис Евгеньевич Патон в том же году был награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Но для этого надо было сначала сделать почти невозможное.
Евгений Оскарович Патон писал в своих воспоминаниях: «Да, сил у нас в то время было мало: всего лишь восемь старших научных сотрудников, столько же младших и два инженера. Тем важнее было скорее привести эти силы в действие. Поход в цеха помог сразу нащупать участки, где можно приложить наши силы. И мы с первых же дней принялись за будничную, черновую работу, имевшую для завода существенное значение.
21 сентября 1941 года радио принесло неимоверно тяжелую весть: по приказу советского командования наши войска оставили Киев. В этот день над институтом висела мертвая, гнетущая тишина. В глазах людей я читал глубокое, искреннее горе. Фашисты в нашем Киеве, гитлеровский сапог топчет улицы прекрасного советского города! С этой мыслью нельзя было примириться, невозможно было к ней привыкнуть. С особой силой вставал в памяти каждый уголок Киева, и острая боль пронизывала сердце. Перед моим мысленным взглядом возникали стройные, четкие контуры Цепного моста, возрождению которого я отдал все свои знания. Значительно позже, перелистывая английский журнал, я набрел в нем на фотографию моего моста через Днепр. На фото одиноко, сиротливо торчали из воды полуразрушенные быки. Фашистские варвары беспощадно уничтожали то, что мы создавали своим трудом во имя Родины.
Проходили дни, недели, время не смягчало чувства боли, но сознание подсказывало: нужно еще энергичнее, еще преданнее работать, чтобы приблизить день освобождения Киева и всех захваченных врагом районов, приблизить час полной победы. А пока что с фронта приходили печальные сообщения: фашистские бронированные полчища продолжали двигаться на восток.
6 и 7 ноября в Москве выступил товарищ Сталин с докладом на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся и с речью на параде Красной армии. Я был потрясен: парад советских войск на Красной площади, когда немцы стоят под стенами Москвы! Какой величественный символ силы и могущества нашего народа.
Нет нужды подробно напоминать, о чем говорил тогда Сталин. Но было в докладе одно важное место, прямо адресованное нам – людям украинского завода и украинского научного института, ставшим на Урале на боевую вахту: у нас не хватает танков, и в этом одна из причин временных неудач нашей армии. Советские танки по качеству превосходят немецкие, но все же танков у нас в несколько раз меньше, чем у врага. Сталин призывал ликвидировать это превосходство немцев и этим самым коренным образом улучшить положение нашей армии. Перед советской военной промышленностью ставилась задача увеличить производство танков в несколько раз. Я снова и снова перечитывал эти строки, а призыв партии уже становился явью».
Круглые сутки, день и ночь, шел монтаж завода. Всю ночь на его территории пылали огни, люди забывали о сне, отдыхе, пище, работали по 12–14 часов подряд, а иногда и целыми сутками не уходили домой. В лютые морозы, под открытым небом, когда на фундаментах еще только устанавливали и монтировали оборудование, рабочие и инженеры уже собирали узлы первых уральских танков. Разгрузка броневых плит шла прямо с платформ, их тут же резали, обрабатывали и сваривали.
Работа на новом месте началась с создания собственной производственной базы для изготовления сварочных головок, электрической и флюсовой аппаратуры. Проектное бюро института занялось проектированием установок для автоматической сварки корпусов тяжелых танков KB, средних Т-34 и легких Т-60 и Т-70.
До конца 1941 года были смонтированы и пущены в эксплуатацию девять автоматических установок для сварки отдельных узлов танков, разработан технологический процесс, смонтированы и пущены установки для скоростной сварки авиабомб, подготовлены сварщики для работы на автоматах и мастера-наладчики.