– Нет, спасибо, я не курю.
– Сегодня можно, – сказала Лотти и сунула сигарету мне в рот.
– Я даже не знаю, как это делается!
– Гадость та еще, знаю. Думаю, с понедельника брошу.
Я подалась вперед, к Лотти, и она зажгла сигарету, а потом я затянулась так сильно, как только могла. Меня тут же скрутил приступ кашля.
– Ка-ка-я га-дость! – процедила я.
– Я же говорила.
– Зато теперь я чувствую себя как-то… драматичнее, что ли. Наверное, это даже хорошо?
Эмбер рассмеялась, но ее тоже разобрал кашель. Она сплюнула и стала судорожно откашливаться, а я откинулась на спинку скамейки, чувствуя смутную радость от того, что сумела насмешить свою потенциальную подругу.
Вид отсюда открывался потрясающий. Город простирался внизу, точно океан желтых и красных огней. Эта красота завораживала, несмотря на пронзительный холод. Тревога внутри постепенно растворилась, точно конфетка на языке. Картина, представшая перед нами, была огромна, она была точно Голиаф против моих ничтожных тревог, которые тут же боязливо попрятались по норам.
Лотти принялась хлопать Эмбер по спине, пока кашель наконец не стих.
– Спасибо вам, – начала я, глядя прямо перед собой, во мрак. – Спасибо за то, что… увезли оттуда, помогли отвлечься от всего этого.
Лотти отняла сигарету от губ, и я охотно последовала ее примеру.
– Ой, да не за что, – пожав плечами, сказала она. – На твоем месте я бы сразу оттуда сбежала.
– Да и вообще, вечеринка была отвратная, – присоединилась к ней Эмбер. – У меня все время было такое чувство, будто я какой-то бракованный товар на конвейерной ленте! Иначе почему все парни меня игнорируют?
– Лучше уж пусть игнорируют, чем заманивают на свидание, чтобы только напиться, унизить тебя и совокупиться с кем-нибудь другим, – заметила я.
Эмбер поморщилась.
– Твоя правда… Как ты сказала? «Совокупиться»?
– Это старинное слово. Звучит забавнее, чем «перепихиваться», не так странно, как «заниматься любовью», и не так грубо, как «трахаться».
Эмбер кивнула.
– Согласна.
– Я посмотрела кучу старых фильмов… И поверь, в те времена люди разговаривали куда вежливее.
Мой телефон вдруг завибрировал как безумный. Я начала судорожно копаться в сумочке.
– НЕ БЕРИ ТРУБКУ! – хором приказали мне девчонки.
– Почему?
– Это наверняка он! – воскликнула Лотти. – С извинениями.
– Точнее, с наглой ложью!
– Ага, настоящий манипулятор!
– Прости, пожалуйста, мы с ней совершенно случайно склеились ртами! – пробасила Эмбер, передразнивая низкий мальчишеский голос.
– У меня к тебе вспыхнули чувства, и я сперва испугался, зато теперь понял, как ты мне дорога! – присоединилась к ней Лотти.
– Вот чума! – воскликнула я. – Вы, что ли, составили на пару целый словарь оправданий для парней?
– Как-как ты сказала? Чума? А ты точно из этого столетия? – в шутку уточнила Эмбер.
Лотти, зажатая между нами, обняла нас за плечи и заговорила, глядя на панораму города:
– Можно подумать, что в нас с Эмбер говорит обида, но это не так. Мы просто реалистки, вот и все. Когда речь заходит о парнях…
– …и о том, какие они сволочи, – завершила Эмбер.
Лотти погладила ее по руке:
– Мы познакомились на паре по рисованию. Она тогда как раз страдала по одному козлу из футбольной команды. И мы вместе нарисовали сцену его драматичной гибели!
– А что он такого натворил? – спросила я.
– Продинамил меня, – ответила Эмбер.
Волна рыжих волос упала ей на лицо.
– Какой кошмар! Я думала, в реальной жизни такого не бывает…
– В моей – бывает.
– Да ладно тебе, могло быть и хуже, – сказала Лотти. – Вот как у меня, например. Со мной парни только «совокупляются», а потом сразу теряют ко мне интерес. Обычно это происходит, когда они понимают, что я умнее их.
Лотти и впрямь была умнее. И говорила об этом без самодовольства, а искренне. Она была смышленее всех, кого я знала. В начальной школе она ходила на дополнительные занятия повышенной сложности, которые проводила сама директриса, а все для того, чтобы стать «академически подкованной». Она читала учебники просто забавы ради. И непременно должна была поступить в Кембридж! Пускай этого ждать еще целых два года.
Над скамейкой повисла печальная тишина. Мой телефон снова завибрировал. Мы дружно его проигнорировали. Я увидела вдалеке крошечные огоньки фар – какая-то машина медленно покидала наш городок под покровом ночи. Как бы мне хотелось сейчас в ней оказаться, как бы хотелось ускользнуть от разочарований!
Я вновь задумалась о сегодняшнем вечере, о том, как он должен был сложиться. Мое первое в жизни свидание… Первый шаг в мир нормальности. Мне ведь просто хотелось стать такой же, как все остальные, – только и всего. А закончилось все хуже, чем можно было представить – даже человеку с больной фантазией.
– Девочки, слушайте… – наконец сказала я.
– Ну-ну?
– Это все… потому что я страшная?
– Не говори ерунды! – возмутилась Лотти. – Вовсе ты не страшная!
– Я же вижу. Я Луиза, а все кругом – сплошные Тельмы![7] – воскликнула я и драматично швырнула недокуренную сигарету в грязь.
– Я бы не назвала Сьюзан Сарандон[8] уродиной, – заметила Лотти.
– Ну тогда я Джейн Эйр!
– Джейн тоже была не уродиной, а простушкой, – сообщила мне Мисс Скоро в Кембридж.
– Ну тогда я человек-слон![9]
– Начнем с того, что он был мужчиной, – заметила Эмбер.
– Так нечестно! Двое против одной! – воскликнула я.
Их хохот пронзил густую тьму.
– Да и вообще! – продолжила Лотти. – Я, как видишь, тоже не то чтобы писаная красавица!
– Что ты такое говоришь! – возмутилась я.
Лотти была прекрасна и сама это знала. У парней при виде нее так глаза на лоб и лезли. А эти ее длинные темные волосы! А личико с изящными чертами!
В ответ она только усмехнулась:
– В женской музыкальной группе я была бы той самой девчонкой, которая никому не нравится…
– Да брось! – встряла Эмбер. – Эта роль занята мной! Я ведь рыжая! А рыженькие в группах никогда никому не нравятся!
– Ну ладно! Тогда я Мэри Беннет!
– Ну раз так, то я… я… мистер Коллинз![10] – воскликнула я, и у нас тут же началась истерика.
Мы повалились в кучу и начали хохотать, судорожно дыша и натужно повторяя «мистер Коллинз», пока у нас животы не разболелись, а зубы не застучали от холода.
– А мне он нравился. Очень, – вполголоса сказала я, слишком быстро вспомнив, почему мы далеко за полночь сидим посреди поля. Надо поскорее написать маме, она уже, наверное, с ума сходит от волнения!
Лотти прижала меня к себе. Последний раз мы с ней сидели вот так, когда нам было одиннадцать.
– Знаю… знаю… – отозвалась она. – Фигово, скажи?
Эмбер со смехом протиснулась между нами:
– Да пошли они, эти парни! – воскликнула она. – Давайте лучше завтра встретимся, попьем кофейку и вообще приятно проведем день! И чтобы ни слова о парнях!
– Аминь! – ответила я.
Ровно так мы и поступили.
Дата: 25 сентября
Препараты: флуоксетин, 20 мг
Мысли/чувства: Неужели меня так никто никогда и не полюбит? Неужели я для этого слишком поехавшая? И не могу удержать парня даже на одно свидание…
Домашнее задание:
• Продолжать питаться трижды в день + перекусы
• Уделять по десять минут в день осознанному дыханию[11] – это поможет прочувствовать пагубные мысли, прежде чем от них избавиться
Домашнее задание Эви
Оставайся нормальной!
Глава пятая
К ПОНЕДЕЛЬНИКУ Я уже пришла в себя и была готова вновь увидеться с Итаном. Я успела проиграть в голове бесчисленное множество диалогов. Все они заканчивались одинаково – Итан падал на колени и в слезах кричал: «Никто больше не пробудит во мне таких чувств, как ты!»
Лотти и Эмбер были твердо убеждены в том, что лучше его игнорировать.
– Охота тебе время на него тратить? – спросила Эмбер накануне, на нашей первой дружеской встрече за чашкой кофе, и отхлебнула капучино. – Да он даже вдоха твоего не стоит! Пустая трата HO!
– Вообще-то формула кислорода – О„, – поправила ее Лотти.
– Да помолчи ты, Эйнштейн!
– Мне просто хочется, чтобы он хоть немного пожалел о том, что сделал, – призналась я.
– Да ему все равно! А иначе ничего этого вообще бы не случилось… Как по мне…
– Тс-с! – зашикала на нас Лотти. Она сидела напротив и сжимала в руках кружку со странным травяным чаем. – Мы же договорились: о парнях ни слова, помните? Давайте лучше обсудим мировое господство.
Все разговоры об Итане, футболисте-кидале и возлюбленных Лотти тут же стихли. Вместо них мы начали говорить о себе. Я узнала, что Эмбер хочет поступить в колледж искусств. Что она просто терпеть не может своего младшего сводного брата, потому что тот зовет ее «рыжим лобком». Отец его за это не наказывает, потому что побаивается своей злобной женушки, поэтому Эмбер как-то раз сама взяла крем для бритья и сбрила брату брови, пока он спал. Потом Лотти поделилась со мной всем, что с ней случилось, пока мы не общались, и со смехом рассказала, как ее едва не выгнали из той новомодной школы за арест на протестах Первого мая.
– Зато мама с папой мной очень гордились, – подчеркнула она, а потом подробнее рассказала о своих необычных родителях: – Отец всегда работает в саду без футболки и наотрез отказывается ее надевать, поэтому соседи без конца вызывают полицию.
Я попивала латте и слушала эти рассказы, посмеиваясь и время от времени отбиваясь от вопросов о моей жизни. Никаких занятных историй у меня не было. В этом беда всех, кто страдает от повышенной тревожности: она страшно тебя ограничивает, и тебе только и остается, что рассказывать о тех случаях, когда у тебя «сорвало крышу». Пока девочки, хихикая, делились своими похождениями, я успела допить весь свой кофе и невольно задумалась, что бы было, если б я подалась вперед и сказала: