а. Ведь он не из их племени и избавится от любого из бандитов без сожалений.
Хммм… Помнится, Петрович говорил, что Фрол паршиво ими руководит. Это сомнительное заявление, так как уголовники — народ своевольный, попробуй ими поруководи. Но даже так возникает резонный вопрос. Фрол действительно бездарный командир, или это спланированная диверсия?
Если диверсия, то получается, что Фрол всё это время специально сокращал численность уголовников, подталкивая их уйти из Ленска? Проклятье. Как же всё сложно. Полутона между чёрным и белым порождают моральные дилеммы. Фрол уголовник, убийца и клятвопреступник — сдерживающий убийц, насильников и садистов. Кто он? Добро или зло? Сейчас об этом бесполезно думать.
Я схватил Санёчка за шиворот и поволок его к кабине вездехода. Открыл дверь, зашвырнул его на пассажирское сиденье. Ох, и тяжелый же он. Еле справился. Обошел машину и залез на водительское сидение. В кабине пахло куревом и потом; засаленный руль с потёртостями на коже, на лобовом стекле висит фотография пышной дамы, оголённой по пояс.
На панели рация мигает красным и зелёным, а из неё льётся усталый голос.
«Ш. Ш. Ш. Шермейка, на связь. Шермейка, на связь».
Через секунду послышался хриплый бас.
«Чё там эти черти? Опять, поди, нажрались?»
«Да ну, с ними же Фрол. У него хрен проскочишь».
Санёчек услышал знакомые голоса и стал зыркать то на меня, то на рацию. Я вздохнул и потянулся к мане. В воздухе из снежинок сплелись три ледяных иглы и направились в сторону дрессировщика. Одна игла смотрела ему в глаз, вторая опасно приблизилась к шее, а третья уткнулась в район сердца.
— Давай кое-что проясним, — сказал я стальным тоном и выключил рацию. — Выкинешь какую-нибудь глупость — умрёшь в ту же секунду. Это понятно? — Санёчек тяжело сглотнул и быстро закивал головой. — Молодец. Тогда повтори то, что скажешь своим подельникам.
— Р-разлом за-закрыли. Нашли к-к-кристалл т-т-третьего ранга. Со-собирались уезжать. На-на-напали твари. Че-четыре вездехода выведены и-из строя. Т-три на ладан дышат. До-доехали до села Суда, за-заглохли. Де-держим круговую о-оборону, — заикаясь, сказал Санёчек и замолк.
— Если спросят, почему голос дрожит, что ответишь?
— Х-х-холодно очень. С-стоим в чи-чистом поле. — Саша уставился на меня расширенными от ужаса зрачками. Он часто дышал и боялся лишний раз пошевелиться. Оно и понятно. Ледяная игла упиралась в кожу на шее, глубоко продавив её, но ещё не проколов.
— А если потребуют передать рацию Фролу?
— С-скажу, что он мё-мёртв.
— Нет, так говорить точно не стоит, — сказал я и покачал головой.
— Ра-ранен?
— Да, так намного лучше. А ещё добавь, что, помимо кристалла, в разломе вы нашли целую россыпь алмазов, а ещё странную штуку, исписанную непонятными символами, светящимися синим. А заодно добавь, что вы продержитесь от силы сутки, а потом кончатся патроны. Если спросят про собачек, то… — я выдержал театральную паузу, давая Санёчку возможность самому придумать правдоподобную версию.
— Все погибли?
— Верно. Ситуация настолько плоха, что вы отбиваетесь от тварей самостоятельно. Пусть Барс понервничает, а заодно заинтересуется вашей находкой. Думаю, такой как он с радостью заполучил бы новый артефакт, узнав, что все псинки погибли. Ведь артефакт подарит ему шанс дожить до весны. — Я придавил Сашу безразличным взглядом, давая понять, что с лёгкостью оборву его жизнь.
Сняв с рации проводной микрофон, кажется, он называется тангентой, я протянул его дрожащему от страха парню. Руки Санёчка ходили ходуном; приняв тангенту, он едва не выронил её.
— Соберись. Сейчас решается, будешь ты жить или умрёшь, — предупредил я парня, отчего тот затрясся ещё сильнее.
Протянув руку к рации, нажал кнопку включения, а после высунулся в окно и крикнул:
— Тимофей Евстафьевич, организуйте звуковое сопровождение в виде выстрелов, матов и взрывов. На той стороне должны быть совершенно уверены в том, что идёт ожесточённое сражение, — попросил я.
Барбоскин кивнул, отдал короткий приказ Борису с Иваном и началась пальба. Тимофей Евстафьевич стоял перед головной частью вездехода, Борис слева, а Иван справа. Поочерёдно они стали лупить короткими очередями в воздух, периодически выкрикивая нечто непереводимое. Я посмотрел на Саню и дал добро:
— Можешь начинать.
Трясущейся рукой он нащупал кнопку тангенты и вдавил её в корпус.
— Б-база. Я-я-я Ш-шермейка. Б-база. П-п-приём, — заикаясь, выдавил из себя пленник, не сводя с меня взгляда.
Слева по борту громыхнул взрыв. Воздушной волной машину ощутимо качнуло, а Саша стал вызывать базу ещё активнее. Через пару секунд ему ответил хриплый потрескивающий голос, который рация сильно искажала:
«Ш-ш-ш… Шермейка, ети вас в сраку! Какого хрена не выходили на связь? Барс требует срочного доклада! Ну! Чё замолчали? Доложить обстановку!»
— Ра-разлом зачищен. До-добыли к-к-кристалл т-третьего ранга. — Санёчек замолчал, забыв текст. Пришлось ему напомнить надавив ледяной иглой в район шеи посильнее. Да так, что кровавая капелька слегка окрасила сосульку. — Тут ещё куча алмазов. Мы забили ими три машины доверху. А ещё Фрол нашел артефакт. Такой, синими буковками светится. Говорит, Барс будет в восторге. Только это… Мы псин всех потеряли, — выпалил Санёчек, чувствуя приближающуюся смерть. Даже заикания прошли.
«Ш-ш-ш… Принято. Барсу передам. Шермейка, а что у вас там грохает?»
— Так мы поэтому на связь и вышли. По пути твари напали. Четыре машины уничтожены. На трёх кое-как вырвались из окружения и добрались до села Суда. И вездеходы сдохли. Держим круговую оборону. Нужно подкрепление и транспорт, чтобы вывезти трофеи.
Ты погляди, как запел, артист. А ещё секунду назад двух слов не мог вымолвить без запинок. Молодец!
«Ш-ш-ш… Далековато. Там километров девяносто ехать…»
Сказал шипящий голос, и я усилил нажим на горло Санёчка.
— Да какая, нахрен, разница, сколько ехать! Мы тут подохнем без помощи! А потом и вы сдохнете, если кристалл не поменять! Живо передай Барсу, что нам жопа! — истерично взвизгнул пленник.
«Ш-ш-ш… Санёк, ты, что ли?»
— Василич, сука! Быстро доложи Барсу, пока нас тут всех не перебили!
«Ш-ш-ш… Ха. Щенок наглый. Ну ничего, вернёшься, я тебя манерам научу». Усмехнулся голос из рации и через секунду добавил. «Ш-ш-ш… Ждите».
Время потянулось, как густой кисель. Санёчек дрожал, затаив дыхание, и не сводил взгляда с рации. Барбоскин со своими бойцами перезарядил оружие и ждал моей отмашки. Остальные гвардейцы вывалили на улицу и молча курили, наблюдая за представлением. И вот рация снова заговорила:
«Ш-ш-ш… Подкрепление прибудет в течение двенадцати часов. Отбой».
Сухо сообщил хриплый голос и отключился. Я мгновенно вырубил рацию и вытолкнул Санёчка в приоткрытую дверь. Он, словно мешок картошки, рухнул в сугроб.
— Молодец. Отлично справился, — похвалил его я, выпрыгивая из машины.
Приземлившись в снег, почувствовал, что на ладони что-то липкое. Тьфу, блин. В мазуте испачкался. Слепил снежок и попробовал об него оттереть эту грязюку. Безуспешно.
— Внимание всем, господа освободители! Объявляется срочная эвакуация. Забираем всё ценное, пленников грузим в вездеходы и выдвигаемся в сторону села Суда. Там устроим засаду и перебьём всех, кого Барс отправит за добычей, — объявил я.
— Как я понимаю, пленных не берём? — равнодушно спросил Барбоскин.
— Отчего же? Если сами побросают оружие, то возьмём. А если будут сопротивляться, тогда всех в расход.
— Михаил Константинович, и всё же я поражаюсь вашему хладнокровию. В двенадцать лет…
— Да, да. Двенадцать лет, усов ещё нет, — перебил его я. — Разговоры оставим на потом. Сейчас давайте приступать к погрузке.
Давненько я не управлял таким количеством бойцов. На ностальгию пробивает. Помнится, как в Дреморе я вёл в бой десять тысяч воинов по Малаакским равнинам. То была великая армия. Сильнейшая на континенте! Причём они остались сильнейшими и после смерти. На равнинах мы схлестнулись с армией нежити. Она казалось бесконечной.
Впрочем, так и было, ведь наши погибшие братья воскресали и обращали своё оружие против нас. Оказалось, что Император Малаака пробудил древнего лича, подарив ему собственную душу, вот и пришлось этого самого лича снова упокоить. Я справился. Разорвал душу лича на мелкие куски и спалил в вечном пламени феникса, но большую часть армии всё же потерял.
С тех пор я командовал лишь самим собой. Так проще. Ни тоски, ни печали. Ворвался в бой и либо выжил, либо погиб. К чёрту сожаления! Ведь когда ты теряешь друзей, их лица преследуют тебя долгие десятилетия. И прямо сейчас я возвращаюсь к тому, от чего отказался. Круг замкнулся, дамы и господа! У великого кашевара снова есть армия. Крошечная, искалеченная, слабая, но своего рода армия.
Пленники, связанные по рукам и ногам, обрели крылья. Словно бабочки, они взмывали в воздух, а потом с грохотом падали в кузов вездехода. Летали они, разумеется, с нашей помощью. Но ведь должен кто-то помочь уродливым гусеницам расправить крылья и совершить свой первый полёт? И это только цветочки! Скоро они познают все прелести трудотерапии. Хе-хе-хе.
Во второй вездеход погрузили трофейное вооружение. В третий отправился разломный кристалл. В итоге из села выехали все семь вездеходов. Да, я помню, что по рации сообщили о том, что четыре машины уничтожены. Ну и что? Я слишком жадный, чтобы оставлять такую добротную технику на милость ветрам и залётным тварям, которые обратят вездеходы в металлолом.
Согласно моему плану, мы на всех парах рванули к селу Суда. Вездеходы ревели, нас швыряло на ухабах из стороны в сторону, будто мы не едем по бездорожью, а плывём в чёртовом океане во время шторма! Макар матерился, Артём ворчал, Серый вцепился в сиденье, пытаясь удержаться на месте, и только Леший широко улыбался.
— Вот это жизнь! Улёт! — выкрикнул Лёха от переизбытка радости.