ва, как у нас – синяя будка сортира, место для костра, место для ночевки на улице в виде деревянных коек. В общем, грузовиков под пятьдесят площадка вместила бы легко, остальное предназначалось для машин размером меньше. Где-то треть площадей пустовали, как и секции вокруг нас. Возможно, заполнятся позже – пока солнце еще дарило свой свет запаздывающим путникам.
И все это неплохо охранялось – талант показывал вооруженных людей на площадках вдоль и под стенами.
Первыми на улицу вывели пассажиров «эконом-класса» – с матом и подзатыльниками, иногда выволакивая не стоящих на ногах и сгружая на одну из деревянных коек. Громко объяснили правила пользования площадкой, жестко обозначив, что не несут ответственности, если кто-то покинет «наш» квадрат. Потом опустили вниз корзины – кому-то из пассажиров тоже пришлось помогать стоять, ноги за время пути не держали. Добрались хозяева и до разбитой корзины под номером двенадцать…
Через какое-то время под нашим окном – я смотрел талантом, не решаясь подойти – собралась комиссия из трех человек. Видимо, водила, Хорхе и мой приятель в цветастой шапочке – все, кто был от владельцев транспортного средства. В голос они не ругались, обсуждали ситуацию сдержанно – до нас долетали обрывки слов. Но, судя по тону, ситуация им не сильно нравилась.
«Интересно, позовут представителей парковки?..» – Наблюдал я за развитием событий с отстраненным интересом.
Но судя по скорости, с которой лязгнула лестница в конце кузова, решили для начала поговорить сами.
– Генри, нам важно, чтобы ты не сказал лишнего, – словно извиняясь, сказала мне Агнес, присаживаясь рядом так, что закрыла меня от входа.
«Да нет проблем», – приготовился я молчать, но до боли знакомое уведомление настигло раньше.
«Внимание! Зафиксировано влияние. Степень эволюции таланта ниже на два и более уровня! Влияние: усеченный контроль двигательной активности. Разница в уровнях позволяет допустить контролируемое воздействие. По вашему желанию, тело может выглядеть подверженным контролю с немедленной отменой по вашему желанию. Это открывает новые стратегии боя и возможности для применения талантов! Заблокировать талант / изобразить воздействие?»
«Изобразить», – из интереса согласился я.
Это всяко лучше, чем сидеть столбом, боясь выдать себя.
Тело словно окаменело – исчезла всякая подвижность: глаза замерли, глядя в одну точку, язык прилип к небу, легкие еле двигались, прокачивая воздух, и еле-еле билось сердце. Но даже так – я чувствовал себя превосходно, слизистая глаз не сохла, дышать не было нужды, а разум отлично работал. Хотя, наверное, полагалось бы свалиться в обморок – умереть от такого не умрешь, но кислорода-то явный дефицит. А мне – словно наплевать.
«Насколько на высоких уровнях эволюции вообще нужны внутренние органы?..»
Эта мысль цепанула не в первый раз – еще погружаясь в активный раствор ванны, легко разъедающей одежду, я задумался, что эволюция в нас что-то крепенько меняет, не ограничиваясь запрошенным талантом. Плоть давно перестала быть человеческой – иначе я весь был бы в химических ожогах. Мышцы… Даже если отбросить невосприимчивость к реагентам – за три года лежки мышцы не атрофировались, не исчезли и ощущались отлично, а общий их тонус как будто бы даже повысился. Словно я несколько раз в неделю ходил в спортзал, а не провалялся бездвижно в черно-бензиновой бурде. Органы – я видел дыру в груди мэра, проделанную спицей, с таким не живут. Но он не только жил, а еще активно двигался, чтобы отвернуть мне башку. Так что есть, о чем поразмышлять…
По металлу лестницы тем временем раздались шаги, продолжившиеся по мягкому ковролину в коридоре. Кто-то затоптался у порога – стоял с минуту, словно набираясь сил или храбрости перед тем, как постучать в дверь.
Марла в одно движение сдвинула засов и вернулась обратно.
– Войдите, – чуть повременив, громко произнесла Агнес.
Дверь – небольшая, в полтора метра высотой, дернулась наружу, пропуская на порог ссутулившегося знакомца с цветастой шапочкой – но он ее держал в руках, нервно сминая.
Всего единожды он быстро пробежал взглядом по купе, после чего заговорил, больше не поднимая головы и продолжая оставаться в полупоклоне:
– Меня зовут Рауль, мисс. Мы говорили с вами в начале вашего пути. Я помогал занести сумки, помните?
– Да. Говори, Рауль. – Слегка отстраненно произнесла Агнес.
– Я простой водитель, мисс, и со всем привык справляться сам. Но иногда я вынужден вспомнить, что вхожу в картель перевозчиков «Хайвэймэн». Что за мной две сотни грузовиков и автобусов, – креп его голос. – Больше тысячи человек и сорока возвышенных, некоторые из которых третьего уровня и выше. Так происходит, мисс, когда моего пассажира лишают жизни и выкидывают в реку. Его проезд был честно оплачен, мисс.
– Вот как… – Чуть повернула брюнета голову, разглядывая гостя с холодным интересом. – Продолжайте, Рауль. Вы вспомнили, и что же планируете делать дальше?
– За поломку пассажирского места под номером двенадцать вам положен штраф в двести патронов. За жизнь пассажира вам положен штраф в две тысячи патронов. Откажетесь платить – профсоюз потребует справедливости у Ордена и возьмет вдвое.
– Вы так строго оцениваете свою ответственность перед пассажиром? – Подняла Агнес брови от удивления.
– Мы живем этим, мисс, – упрямо кивнул водитель. – В моем автобусе я и профсоюз гарантируем, что все доедут до места живыми.
– А эти две тысячи патронов – кому они пойдут? Тебе, родственникам убитого?
– Родственники убитого могут обратиться в профсоюз и получить свою виру.
– При предъявлении билета и надежных свидетелей, а?
– Все так, мисс. Но профсоюз еще ни разу не отказывал в выплатах. И ни разу не отступался от штрафа. Каким бы уважаемым не оказался виновник, – чуть поклонился он.
– А какой бы выплата была, допустим… – Сделала Агнес вид, что задумалась. – Если бы в профсоюз обратилась бы скромная монахиня, в окно которой вломилось похотливое животное, угрожая пистолетом? А потом разделось бы до гола и удовлетворило свою похоть над одной из нас, лежащей на полу и не способной сопротивляться?
– Мисс… – От удивления и непонимания округлились его глаза.
Если бы я вернул себе мимику, охренел бы еще сильнее.
– Назовите сумму в ваших патронах, во сколько бы вы это оценили. Но я заранее скажу вам, что Орден с вами не согласится. – Зазвенел металлом голос Агнес. – Орден посчитает, что кто-то совсем обнаглел, смея оценивать добродетель и честь! Орден скажет, что некая организация, собрав двести ржавых грузовиков и тысячу бессовестных человек, вконец обнаглела. И, возможно, если показательно вырезать сорок возвышенных третьего и выше уровня, они одумаются и не станут подселять рядом с честными монахинями насильника и подонка!
«Вы желаете снять имитацию воздействия?»
Это я чуть не дернулся. Я им покажу «насильника и подонка». Я им покажу хитрые схемы! У меня на них еще с Вингстона аллергия!
«Не снимать». – Все же удержался я.
– Это вы про паренька? Да вы что! Да он же совсем безобидный! – Задрожала нижняя губа Рауля. – Я чем угодно поклянусь! Он не мог! Да вы бы скрутили его в два счета!
– У него был какой-то секретный талант, – лязгнула Агнес. – Вы отдаете себе отчет, водитель, что я и моя пострадавшая сестра поклянемся на кодексе Ордена, что говорим правду? Мы уже клянемся, что сказанное мною, начиная с угрозой оружием до трусов, брошенных на лицо нашей бесчувственной сестре – истинная правда!
«Вы желаете снять имитацию воздействия?».
«Я желаю кое-кого выпороть».
«К сожалению, действие невозможно осуществить дистанционно на вашем уровне эволюции таланта».
«Ничего, я подкачаюсь. Имитацию не снимать».
– Это недоразумение, какая-то невероятная ошибка! – Искренне твердил водитель, чуть ли не отрывая пальцами куски от своей шапки.
– Ты говорил про справедливость – твой профсоюз ее получит, как только мы достигнем Сан-Франциско. А теперь – пошел вон!
– Смилуйтесь, мисс! – Рухнул Рауль на колени. – У меня же дети! Боссы свалят все на меня!
– И правильно сделают.
– Послушайте… Я скорблю, что так случилось. Я в мыслях не мог подумать, что этот щегол посмеет такое вытворить! Послушайте! Вы были в своем праве! Никаких штрафов, ничего! Только не доводите до суда!
– Никаких штрафов и не будет. – Спокойно смотрела на шокированного мужика Агнес. – Чем ты слушал, водитель?
– Я неверно сказал! Это я, я вам заплачу! Вы же служители Господа, найдите в себе сострадание! Не ради меня, ради детишек маленьких!
– Эк как заговорил… Сострадание… – Тяжело вздохнула брюнетка. – Оно есть в нашем сердце. Не к тебе, но к детям, что наверняка попадут в рабство за бестолкового отца.
– Не губите!!!
– После всего, что произошло, одна из нас желает совершить паломничество на север. Через три недели ей нужен номер-люкс и безопасная доставка с питанием.
– Спасительница! Все сделаю!
– Это еще не все. Мы выполнили вашу работу, вышвырнув убийцу. Мы оцениваем свою работу в тысячу патронов.
– Я столько не наберу… То есть, сейчас не наберу! Дайте время!
– Отдашь в Сан-Франциско, сколько есть. Остальное пусть отдадут нашей сестре через три недели. Паломничество стоит недешево… Все ли ты понял?
– Да!
– Со всем ли согласен?
– Да!
– Тогда иди с миром, Рауль. И помни, сегодня ты спас свою семью и детей.
Часто кланяясь, водила вышел спиной вперед, умудрившись не запнуться о порожек, аккуратно закрыл дверь и – судя по звукам – быстро сбежал с лестницы.
– Что смотришь? – Повернулась ко мне Агнес. – Неприятно тебе было слушать? Зато будет транспорт и патроны, как мы обещали. Орден свое слово держит.
– Скорее всего он возмущен, – присела с другого бока Марла. – Как же мирные монахини так могли поступить? – Взялась она ладошками за щечки и покачала головой.
– А разве мы солгали хоть словом? – Приподняла бровь брюнетка.