Природа не строит машин, паровозов, железных дорог, электрических телеграфов, сельфакторов и т. д… Всё это созданные человеческой рукой органы человеческого мозга; овеществленная сила знания.
Писатель, конечно, должен зарабатывать, чтобы иметь возможность существовать и писать, но он ни в коем случае не должен существовать и писать для того, чтобы зарабатывать.
Государство нуждается в очень суровом воспитании со стороны народа.
Всякая эмансипация состоит в том, что она возвращает человеческий мир, человеческие отношения к самому человеку.
Быть радикальным – значит понять вещь в её корне. Но корнем является для человека сам человек.
В ледяной воде эгоистического расчета буржуазия потопила священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности. Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и благоприобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли. Словом, эксплуатацию, прикрытую религиозными и политическими иллюзиями, она заменила эксплуатацией открытой, бесстыдной, прямой, черствой.
Всякой общественной форме собственности соответствует своя мораль.
Коммунизм ни у кого не отнимает возможности присвоения общественных продуктов, он отнимает лишь возможность посредством этого присвоения порабощать чужой труд.
В отношении к женщине, как к добыче и служанке общественного сладострастия, выражена та бесконечная деградация, в которой человек оказывается по отношению к самому себе.
Я знаю только одно, что я не марксист!
Оставаться скромным по отношению к нескромности – это и есть самая серьезная нескромность духа.
Если характер человека создаётся обстоятельствами, то надо, стало быть, сделать обстоятельства человечными.
Чрезмерная серьёзность – это самое комичное, а чрезмерная скромность – это самая горькая ирония.
Если скромность составляет характерную особенность исследования, то это скорее признак боязни истины, чем боязни лжи.
Сама задача возникает тогда, когда материальные условия её решения уже имеются на лицо или по крайней мере, находятся в процессе становления.
Всякое начало трудно, – эта истина справедлива для каждой науки.
Воспитатель сам должен быть воспитан.
Жестокость характерна для законов, продиктованных трусостью, ибо трусость может быть энергична, только будучи жестокой.
Новая эра отличается от старой эры главным образом тем, что плеть начинает воображать, будто она гениальна.
К экономии времени сводится в конечном счете вся экономия.
Всякая нация может и должна учиться у других. Общество, если даже оно напало на след естественного закона своего развития, – а конечной целью моего сочинения является открытие экономического закона движения современного общества, – не может ни перескочить через естественные формы развития, ни отменить последние декретами. Но оно может сократить и смягчить муки родов.
Временная разлука полезна, ибо постоянное общение порождает видимость однообразия.
Без ограничения сферы деятельности нельзя ни в одной области совершить ничего замечательного.
То, что можно сказать об отношении человека к своему труду, то же можно сказать и об отношении человека к человеку.
Самые трусливые, неспособные к сопротивлению люди становятся неумолимыми там, где они могут проявить абсолютный родительский авторитет.
Сердце человека – удивительная вещь, особенно если человек носит сердце в своем кошельке.
На плоской равнине всякая кочка кажется холмом.
Мир никогда не удавалось ни исправить, ни устрашить наказанием.
Кажется, что, по мере того как человечество подчиняет себе природу, человек становится рабом других людей либо же рабом своей собственной подлости.
Истину следует искать не в призрачных потусторонних областях, не вне времени и пространства, не в каком-то «боге», якобы пребывающем внутри мира или противопоставленном ему, а гораздо ближе, в собственной груди человека.
Воображение – это великий дар, так много содействовавший развитию человечества.
Свободное время – пространство для развития личности.
Великие кажутся нам великими лишь потому, что мы сами стоим на коленях.
Успех идей зависит от того, насколько масса «интересуется» известными целями и насколько эти цели вызывают энтузиазм масс. «Идея» неизменно посрамляла себя, лишь только она отделялась от интереса масс.
Идеи становятся материальной силой, когда они овладевают массами.
Взрослый человек не может снова стать ребенком, не впадая в детство. Но разве его не радует наивность ребенка и разве сам он не должен стремиться к тому, чтобы на более высокой ступени воспроизвести присущую ребенку правду?
Быть чувственным значит быть страдающим.
Еврейские притчи
В одной стране должен был взойти на престол новый король. Новая корона для него была готова, осталось только украсить ее драгоценными камнями. Но никак не могли найти мастера, который бы осмелился взяться за эту работу.
Наконец один мастер нашелся. Он сказал, что сделает все за месяц. Почти целый месяц он только смотрел на корону, но не мог придумать, как расположить на ней драгоценные камни. Когда до конца срока оставалось два дня, он все же решился дотронуться до короны, но от страха у него так дрожали руки, что он чуть не выронил ее. Не зная, что и делать, он наконец решил позвать своего сына. Показал тому, как работать с золотом и драгоценными камнями, и мальчик сделал все очень хорошо, потому что еще не ведал страха перед сильными мира сего.
Когда у ребе Иоханана бен Заккая умер сын, пришли ученики утешать его.
Первым вошел ребе Элиэзер, сел перед ним и сказал:
– Разрешишь ли, учитель, сказать тебе слово утешения?
– Говори.
– Прародитель Адам имел сына, и когда сын этот пал мёртвым, Адам утешился в своей скорби, что подтверждается его же словами: «Бог даровал мне другое дитя вместо Авеля». Утешься и ты, учитель!
– Разве мало для меня моей собственной скорби, – ответил ребе Иоханан, – что ты еще про скорбь Адама напоминаешь мне?
Вошел ребе Иошуа и сказал:
– Разрешишь ли, учитель, сказать тебе слово утешения?
– Говори.
– Иов имел сыновей и дочерей, и все они погибли в один день. И Иов утешился, говоря: «Бог дал и Бог взял. Да будет благословенно имя Господне!» Утешься и ты, учитель!
– Разве мало для меня моей собственной скорби, – ответил ребе Иоханан, – что ты еще про скорбь Иова напоминаешь мне?
Вошел ребе Иосе и сказал:
– Разрешишь ли, учитель, сказать тебе слово утешения?
– Говори.
– Аарон имел двух уже возмужалых сыновей; оба они погибли в один день. И Аарон утешился, что подтверждается сказанным: «И Аарон молчал». А в такие минуты возможность оставаться молчаливым есть уже само по себе утешение. Утешься и ты, учитель!
– Разве мало для меня моей собственной скорби, – ответил ребе Иоханан, – что ты еще про скорбь Аарона напоминаешь мне?
Вошел ребе Симеон и сказал:
– Разрешишь ли, учитель, сказать тебе слово утешения?
– Говори.
– Царь Давид имел сына; сын умер – и Давид утешился, что подтверждается сказанным: «И Давид утешил жену свою Бать-Шеба – и она родила. И он назвал сына именем Соломон». Утешься и ты, учитель!
– Разве мало для меня моей собственной скорби, – ответил ребе Иоханан, – что ты еще о скорби царя Давида напоминаешь мне?
Входит ребе Элазар бен Азария. Завидя его, ребе Иоханан сказал слуге:
– Возьми скорей умывальный сосуд и ступай за мною в ванную. Яхочу уйти, потому что это великий человек – и мне не устоять перед ним.
Но ребе Элазар успел войти и, сев перед ребе Иохананом, обратился к нему с такими словами:
– Скажу тебе притчу. Ты подобен человеку, которому царь отдал сокровище на хранение. День за днем человек этот со слезами и вздохами повторял: «Горе мне! Когда, наконец, я благополучно освобожусь от обязанности оберегать отданное мне на хранение сокровище?» Так и с тобою, учитель: дал тебе Бог сына, который ревностно изучал и Тору, и слово пророческое, и поучения мудрецов наших. И безгрешным и чистым ушел он из мира. Не должен ли ты утешиться тем, что безупречно возвратил сокровище, отданное тебе на хранение?
– Элазар, сын мой! – радостно сказал ребе Иоханан. – По-человечески просто и сердечно утешил ты меня!
Лекарство для страха перед Богом
Один учёный, но очень скупой еврей однажды пришёл к рабби Аврааму из Стратина и сказал:
– Говорят, что ты, уважаемый рабби, даёшь людям удивительные лекарства и умеешь исцелять. Дай же и мне лекарство, которое научит меня бояться Бога!
– Для страха перед Богом, – ответил рабби Авраам, – у меня нет лекарства. Но если хочешь, могу дать тебе лекарство, которое поможет тебе любить Бога.
– Этого я желаю ещё более! – воскликнул учёный. – Пожалуйста, дай мне его!
– Это лекарство, – ответил рабби, – любовь к ближнему.
Два способа утешения
Одного раввина спросили:
– Чем может утешиться человек, попавший в беду?
Он ответил:
– Умный человек утешает себя тем, что сознает неизбежность случившегося. Дурак же утешается мыслью, что с другими произошло то же, что с ним.