Глава 2
– Лилли вылила молоко на пол, – проговорил Энди, делая глоток кофе. – И у меня неприятности с ее воспитателем.
Традиционные субботние завтраки Энди и Эвви в кафе «Компас» начались четыре года назад, когда Энди развелся, и с тех пор никогда не прекращались. Это случилось еще при жизни Тима. Некоторые мужья могли бы возражать против таких встреч, но не Тим. «У меня полно работы, так что, пока ты не жалуешься ему на меня, мне все равно», – говорил он.
Энди обычно заказывал омлет с ветчиной и сыром, а Эвви – блинчики с черникой, кусок бекона и большой стакан апельсинового сока. Они выпивали, по меньшей мере, два кофейника за воспоминаниями о прошедшей неделе. Незаметно для них кафе наполнялось народом, а затем пустело. Парочка оставляла щедрые чаевые, с интересом глазела на туристов и отвечала местным жителям, охотно справлявшимся о дочерях Энди. А в течение последнего года Эвви заметила, что некоторые люди вытягивают шеи, стоя на вежливом удалении, словно оценивая, как она переносит смерть мужа. «Наверное, они считают, что я должна безвылазно сидеть дома, прижимая к груди любимую рубашку Тима», – иронически думала она.
– А почему Лилли выплескивает молоко на пол?
Лилли была младшей дочерью Энди, и Эвви знала, что она недавно пошла в детский сад.
– Хороший вопрос. Воспитательница говорит, что она просто вылила его на пол, вдруг совершенно неожиданно крикнув: «Молоко – это растопленный йогурт!»
Представив себе полное ярости личико Лилли, Эвви невольно улыбнулась.
– Кажется, я понимаю, откуда у нее эти мысли, – высказалась она.
– Их педагог сказала мне, что отправит ее на перевоспитание домой. «Тайм-аут» называется, – продолжил Энди. – Я сказал, что эта идея мне нравится, и она добавила: «Было бы хорошо последить дома за уважением…» – «Уважением к вам», – уточнил я, а она ответила: «Да, но еще и… к собственности». Мне думается, что мы говорили о том, чтобы научить ее уважению к молоку, – продолжил рассказ Энди. – А иначе что же еще она могла хотеть от меня? Что это за «уважение к собственности»?
– Чистый капитализм… – заверила Эвви.
– Возможно. В любом случае, я поработаю над тем, чтобы научить Лилли уважать своего воспитателя. И еще молоко.
– Почтение к молоку? – пошутила Эвви. – Реверанс перед молоком?
– Нет. – Энди отодвинул чашку с кофе, чтобы получить новую порцию от Марни, молодой мамы с фиолетовой полоской в волосах, которая уже в течение нескольких лет была их постоянным официантом. – Я должен сказать тебе, что Лилли в детстве была очень вредной, но почему, я не знаю. Удивительно, как она еще любила меня при всей ее вредности. На днях я заехал за ней, а она кричит: «Папа! Обними меня!» Кричит громко, как обезьяны-ревуны. Наверное, не стоило думать об этом так, словно она…
– Джерри Орбах[3].
– Из «Грязных танцев»? – нахмурился Энди.
– Из сериала «Закон и порядок»!
– Ах да, Джерри Орбах, – замешкался заботливый отец. – Я хотел сказать, что она упрямая, и это, конечно, здорово. Но я не хочу вытаскивать ее из тюрьмы, когда ей исполнится девять.
Эвви снова улыбнулась и попыталась пошутить:
– Жду не дождусь, когда Лилли войдет в подростковый возраст.
– Но она же может переехать к тебе.
– О, нет. Начнутся циклы, повсюду лифчики, она начнет водить мальчиков, а я живу одна.
– Ну, это… пока одна, – возразил Энди. – Я хотел спросить тебя: ты все еще думаешь о сдаче квартиры в аренду?
– Конечно, почему бы нет, – ответила Эвви, прожевав кусочек бекона.
– Ты ведь сейчас не пользуешься квартирой, верно?
– Ну, разве что для того, чтобы лежать на полу и среди ночи размышлять о своем горестном существовании.
Энди перестал жевать, и его брови поползли вверх.
– Шучу. – Сказала она, решив, что он все равно не поймет, только будет зря волноваться. – Я давно не была там.
– Знаешь, это как оставить деньги на столе и уйти. Ну, с финансовой точки зрения, – пояснил Энди. Его логика была безупречной. Возможно, он сейчас искал подвох в словах Эвви.
– Наверное, ты прав, – с некоторым подозрением кивнула она.
– Не наверное, а точно, – многозначительно произнес Энди. – Твой рукав в сиропе.
Она промокнула липкую точку на манжете своей рубашки.
– Ты хочешь, чтобы я сдала квартиру кому-то конкретно? Ты что, выселяешь Роуз[4] так скоро?
– Ха! – начал Энди без всякой улыбки на лице. – Конечно нет! Я думаю, что детям должно быть не меньше десяти, прежде чем они смогут быть полностью независимыми.
Он сделал глоток кофе.
– Кстати, пока я не забыл. У Роуз через неделю танцевальный вечер и она попросила меня передать тебе одну просьбу. Она хотела бы, чтобы ты пришла и сделала ей прическу и, главное, косы.
Роуз было всего семь лет, но она уже не доверяла отцу не то что завить волосы, а даже сделать поделку для школы – машинку из спичечного коробка.
– Она обо всем подумает, – добавил Энди. – А на днях она перестала называть меня «папа», теперь только «отец». Совсем как в «Маленьком домике в прериях»[5].
– Но ведь отец и папа это одно и то же, – недоуменно нахмурилась Эвви.
– А ты подумай еще раз. Кого зовут отцом?
– Священника, – выпалила Эвви, – и еще капитана фон Траппа[6].
– Так я могу передать Роуз, что ты придешь? – настойчиво уточнил Энди.
– Конечно, – согласилась Эвви. – А теперь скажи мне, кого ты хочешь спрятать в моей квартире.
– Ну, хорошо. У меня есть друг, который несколько месяцев будет в городе, и он ищет место, где жить.
– Друг? – удивилась Эвви. – Это кто-нибудь, кого я знаю?
– Мой друг Дин.
От этой новости ее глаза раскрылись еще шире.
– Тот самый бейсболист Дин?
Она знала, что один из друзей Энди был питчером[7], но никогда с ним не встречалась.
– Уже нет, – вздохнул Энди. – Он недавно закончил спортивную карьеру, а сюда приедет, чтобы немного успокоиться и насладиться нашим бесподобным морским воздухом.
– Я постоянно забываю, что профессиональные спортсмены уходят на пенсию на десятилетия раньше других людей. Ему едва за тридцать? И он уже получает пенсию. Очень мило!
– Все немного сложнее. Ты бы наверняка все знала, если бы я не забирал у тебя выпуски Sports Illustrated.
– Я все равно не стала бы их читать, – призналась Эвви. – Кстати, в доме лежит еще один номер.
– Я видел, – усмехнулся он. – Именно в нем есть фото Дина.
– Постой. – Она щелкнула пальцами. – Бейсболист Дин. А не он ли поехал крышей? Так, кажется, выразились журналисты.
Энди удивленно уставился на нее.
– Дин не поехал крышей. Он потерял руку. Нет, не в том смысле, что остался без руки, у него их две. Он потерял свой коронный бросок. А так он абсолютно нормален.
– Да что с ним такое?!
– Ну хорошо, давай я объясню тебе так. Он был очень хорошим питчером, а потом вдруг стал очень плохим питчером. Почему… понятия не имею.
В этот момент у их стола остановилась Диана Марстен. Она управляла хозяйственным магазином «Эстер», который располагался в аттике и раньше принадлежал ее матери. Диана часто обедала в «Компасе» по субботам вместе с мужем, а иногда и в компании своей маленькой собачки Зигги, которая постоянно норовила ткнуться во что-нибудь своим крошечным носом.
– Доброе утро, – поприветствовала подошедшая женщина их обоих.
– Привет, Диана, – ответил Энди. – Как дела?
– Грех жаловаться, – прозвучало в ответ.
Но Эвви по опыту знала, что это неправда. Меж тем Диана повернулась и положила руку ей на плечо:
– Рада тебя видеть, Эвви.
Эвви бросила взгляд на Энди и немного напряженно улыбнулась.
– Спасибо, Диана. Я тоже рада вас видеть.
Диана начала с нескольких новостей о соседях с их «болячками», вежливо называя их «проблемами», затем заговорила о своих проблемах, а потом пошла наслаждаться французскими тостами. Эвви вздохнула.
– Она заботится о тебе, Эв.
– Я понимаю. Но все это… так тяготит. Стоит мне появиться на улице, как она говорит, что я подхвачу простуду. А если я стану оставаться дома, она решит еще, что я сижу дома и горюю.
Последние слова Эвви почему-то произнесла шепотом.
– Но она же сказала, что рада тебя видеть, – возразил Энди.
Эвви покачала головой:
– Все это не более чем сочувствие. Все эти похлопывания по руке, тихий голос. Через пару недель в клинике намечается посадка деревьев, и тогда все будет еще хуже. Все будут просто смотреть и ждать, когда я заплачу.
– Ты не должна плакать. Все и так знают, как сильно ты его любила.
На самом деле знали далеко не все. Например, не знал Энди.
– Я не понимаю, – пожала плечами Эвви. – Никто не жалеет Тессу Васко за то, что ее муж умер, и она по-прежнему ходит на все вечеринки.
– Так Тессе Васко девяносто два года.
– Ну и что?
– А то, что тебе не девяносто два и тебе не нужны ходунки или кислородный баллон, чтобы пойти в продуктовый магазин.
Вытирая рот, Энди на мгновение замолчал, а потом продолжил:
– Не буду говорить много, скажу лишь еще, что Тесса до сих пор занимается аквааэробикой.
– Откуда ты это знаешь?
– Просто моя мама тоже занимается аквааэробикой. И ей всего шестьдесят девять. Так что сравнение с ней будет для тебя менее болезненным.
– Все в порядке. Это был неудачный пример, – махнула рукой Эвви.
– Так я могу вернуться к попыткам арендовать у тебя квартиру? – спросил Энди.
Эвви окинула взглядом ресторан и задумчиво уставилась на Энди.
– И зачем профессиональному спортсмену снимать квартиру непременно в моем доме? Я думала, что они живут… ну не знаю, на частных островах или что-то в этом роде.