Скрестив ноги, Кэйко устроилась на вылинявшем ковре, как будто совершенно не подходившем по духу к окружающей обстановке, и принялась спешно записывать накопившиеся впечатления.
Блокнот в твердой обложке на резинке лежал у нее на коленях. Дорогая вещица – лучше, чем все ее прежние, – Кэйко торжественно приобрела его еще в Японии, когда решила, что будет вести заметки во время путешествия.
Писать в дневнике в обычной жизни – та еще морока, честно говоря. Если не иметь подобной привычки, стоит только пропустить два-три дня, и вот, пожалуйста, уже набралось. А чтобы все это занести в блокнот, потребуется полдня свободного времени – немыслимая роскошь в заграничной поездке, так что у Кэйко были по поводу дневника большие сомнения. С другой стороны, оказаться на месяц в Канаде – возможность редкая, и Кэйко, подбадривая саму себя, продолжала вести записи. Когда пишешь в кафе или парке, смешавшись с толпой людей, живущих обычной жизнью, кажется, что и сам привыкаешь к ней, становишься ее частью, а Кэйко это нравилось.
Пока она неразборчивым почерком заносила в блокнот заметку о том, как они мило побеседовали с сотрудницей на стойке регистрации, послышался какой-то шум. Посадка, оказывается, уже началась, и пассажиры выстроились в длинную очередь.
Кэйко в спешке извлекла наушники, вскочила и пересела на скамью, возле которой людей было поменьше. Их ряд, похоже, еще не приглашали пройти на борт. Глядя на розетку, встроенную в скамью, она вдруг вспомнила, что забыла свою зарядку для смартфона. Впрочем, теперь телефоны можно заряжать прямо на борту.
Надо же, как все изменилось, даже не верится. Стоило Кэйко вспомнить свой первый полет во время их семейной поездки, когда она еще училась в средней школе, как недавнее чувство дискомфорта нахлынуло с новой силой. Она растерянно огляделась вокруг.
Повсюду толпились люди, приехавшие из разных стран, говорившие на разных языках, включая множество вариантов английского. И дело тут не только в том, что они в аэропорту – пробыв в Канаде месяц, Кэйко поняла, что здесь это в целом вполне естественно. В этом нет ничего странного.
Тут наконец вызвали их ряд, и Кэйко снова поднялась, чтобы встать в длинную очередь. Первая проверка на прочность – полет начался.
Прибыв в Ханэду, Кэйко преодолела длинный проход, спустилась по ступенькам и направилась к зоне выдачи багажа. В этот момент ее вдруг осенило, что именно вызвало у нее то самое странное чувство.
Точнее – кто. Девушки.
Девушки, которые, хихикая, шагали рядом с ней. Девушки, летевшие с Кэйко одним рейсом, которые теперь ждали багаж – лица уставшие, но голоса радостные. Японские девушки, небольшими компаниями отправившиеся в веселое путешествие за границу, а теперь вернувшиеся на родину.
Кэйко глядела на них, не веря своим глазам. Она испытывала настоящий шок, по-другому и не скажешь.
Японские девушки выглядели беспомощными.
Раньше это никогда не приходило ей в голову, но теперь, после месяца за рубежом, в стране, где каждый может вести себя совершенно раскованно, Кэйко заметила очевидную разницу.
Да вот хотя бы их голоса.
Японские девушки говорят такими сладкими голосами, чтобы ненароком никого не обидеть. Кэйко вспомнила, что на секции волейбола, куда она ходила в старшей школе, девочки тоже не кричали. Переговаривались они почти не размыкая губ, точно боясь потревожить хоть что-то в окружавшем их мире. Бестелесные голоса. Искусственно сдерживаемые. А эти девушки, похоже, даже не замечают, что происходит.
Еще почему-то все стоят потупившись. Выстроились в ряд сбоку от нее и будто уставились в пол в одну точку, иногда тихонько хихикают между собой.
Их радостный вид еще больше поразил Кэйко. Какое уж тут веселье после изнурительного десятичасового перелета – но, похоже, это только еще больше раззадорило их, хотя резонного объяснения происходившему у Кэйко не было. Впрочем, дело не в этом. Что-то было не так глубоко внутри, в самой основе мироздания.
Кэйко огляделась вокруг.
Немного поодаль с семьей стояли две девушки-иностранки, явно сестры. Слева – группка девочек-азиаток. Понаблюдав за их поведением и манерой речи, Кэйко уверилась в том, что разница все-таки имеется.
Слабачка.
Это слово вдруг пришло ей на ум.
Да, японские девушки показались Кэйко слабачками. Беспомощными созданиями. И это ее напугало.
Стоило ей только ощутить это, и вот по дороге домой из аэропорта она уже не могла перестать рассматривать молодых японок. Происходило это бессознательно, точно какой-то безусловный рефлекс – девушки снова и снова притягивали взгляд Кэйко.
Опустившись на сиденье токийской электрички – как же давно она тут не была, Кэйко, внутри которой бушевала буря, продолжила наблюдения, старательно придерживая большой обшарпанный чемодан, который все норовил укатиться в сторону. Она просто не могла отвести глаз от девушек.
Хрупкие фигурки. Короткие юбки из тонкой, летящей ткани. У многих челки и кончики волос подкручены внутрь – неважно, стрижка короткая или длинная. Плечи напряжены, ссутулены, будто они пытаются занимать как можно меньше места, сжимаются в тугой комок.
Эти девушки больше напоминали танцующих поп-айдолов[3] из популярной группы, силуэты которых мелькали яркими вспышками на жидкокристаллическом дисплее над дверями электрички. Чем больше участниц – тем лучше продажи, и все же множество таких групп похожи одна на другую, поэтому Кэйко не различала, кто есть кто.
Неужели вы им подражаете?
Кэйко адресовала немой вопрос девушке, стоявшей сбоку от нее.
Та, конечно, ничего не ответила.
Айдолы, танцевавшие на дисплее над дверями, исчезли, вместо них началась реклама фильма «Король Лев». На оконном стекле у бокового сиденья красовалась ностальгическая надпись «Вагон для женщин». Теперь, наверное, не осталось никого, кто бы мог в полной мере осознать ее значение.
Девушка сбоку от Кэйко с отсутствующим видом уставилась в экран смартфона. Как и остальные, она была в мини-юбке с цветочным узором и блузке, волосы коротко подстрижены, челка завита внутрь. Лицо бледное, только губы и щеки розовые, точно у пластмассовой куклы.
Девичий образ, который Кэйко не видела в течение месяца. Образ молодой японки.
Кэйко, родившейся и выросшей в Японии, показалось, что она впервые столкнулась с этим существом – японской девушкой. Самое интересное, что такое же впечатление производили даже те из них, кто носил мешковатые, тяжелые, неженственные вещи – суть была одна. Иными словами, дело тут совсем не в одежде.
Так мы проиграем.
Эта мысль почему-то промелькнула в голове Кэйко.
Чему?
Кому?
И как только она удивленно задумалась о том, почему ей пришли на ум такие слова, поезд подъехал к станции и двери открылись.
Люди в спешке принялись выходить из вагона.
Мужчина в поношенном костюме, протискиваясь позади девушки, стоявшей сбоку от Кэйко, вдруг опустил руку ей на спину, будто толкая вперед, хотя места там было предостаточно. На секунду его лицо в профиль замерло перед глазами Кэйко. Девушка подвинулась, но выражение ее лица осталось таким же безучастным.
Электричка снова тронулась.
Теперь мысль стала гораздо более четкой.
Так японские девушки проиграют.
Спала она очень долго.
Удивительно. Слегка приоткрыв глаза, она огляделась в полумраке комнаты, но, так ничего особо и не рассмотрев, опять сомкнула веки. Как только она закрыла глаза, сознание снова унеслось куда-то далеко. «Удивительно», – отметила про себя Кэйко в этот краткий миг пробуждения, будто она сама себе лечащий врач и делает запись в медицинской карте.
Или это всего лишь сон?
Проснувшись, она так и подумала – все из-за того, что в одном из многочисленных снов, привидевшихся ей, фигурировал доктор. Одетый в белый халат, он остановился у постели спящего пациента. Она вспомнила его спину. Он стоял, молча разглядывая больного. Может, ей просто приснилось все то, о чем она размышляла?
Вместе с грязным бельем, накопившимся в путешествии, Кэйко закинула в стиральную машину спортивные штаны, которые носила на протяжении последних пяти дней, и достала из контейнера под умывальником жидкое средство для стирки. Отмерив колпачком нужный объем, она залила жидкость в отверстие в углу машинки. Почти пустую пластиковую бутыль поставила на пол.
Такая легкая. Если пнуть, наверное, далеко полетит.
Кэйко нажала кнопку включения, и машина загудела.
«Моя стиральная машина».
Так подумала Кэйко, глядя на нее сверху вниз. Та тарахтела, будто в буйном припадке.
«Моя стиральная машина».
Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как Кэйко стала жить одна.
Тогда, десять лет назад, первым делом она обзавелась квартирой, при этом все еще сомневаясь. Впрочем, несмотря ни на что, свою главную функцию эта маленькая квартирка выполняла успешно – она могла вместить ее вещи. Тогда Кэйко перешла к следующему этапу. Теперь нужно было обзавестись этими самыми вещами.
Кэйко приобрела холодильник. Потом телевизор.
Купила стол и стулья.
Она брала разные вещи, большие и маленькие.
На месячную зарплату всего необходимого для жизни за раз не купить. Так что это заняло у Кэйко какое-то время.
Делая покупку, а потом пользуясь этой вещью, Кэйко всегда мысленно отмечала: «мой холодильник», «мое чайное ситечко», «мой тостер», размышляла о появившихся в ее квартире предметах и всякий раз удивлялась. Казалось бы, все просто, вот только стоит задуматься еще раз – такая нелепица!
Кэйко купила стиральную машину.
Глядя, как машина с дребезгом крутит барабан, Кэйко думала: «Моя стиральная машина».
Прямо как сейчас.
Стиральная машина была уже вторая по счету. Кэйко вышла из ванной, где та стояла, и шагнула в гостиную – на полу лежал ковер, который тоже можно стирать в машине. Телевизора у Кэйко больше не было.