Простите, что немного отклоняюсь от темы. Но как только эти девушки вырастали, взрослые больше не могли торговать их «незрелостью».
Руководство поп-групп всеми силами поддерживало эту систему «незрелости», набирая новых девушек и создавая новые коллективы на местах. В уже существующих группах появилась позиция «стажерок» – лишь бы только обеспечить приток свежей крови.
Некоторое время это работало, и поп-звезды появлялись одна за другой, так, что даже дух некогда было перевести. Дельцы все продолжали поддерживать систему и использовать девушек в своих целях, так что в какой-то момент в мире появилось невообразимо много по сравнению с прошлым айдолов и поп-групп, которые мало отличались одна от другой. Настолько, что, кажется, стоило только объявить себя айдолом, и вот ты уже становишься им.
Однако через десять с лишним лет система начала себя изживать.
Однажды созданная, она все равно обновлялась с течением времени, как бы ни противились этому сами заинтересованные лица. Если раньше, десять лет назад, наивность девчонок складывалась с неопытностью взрослых, ими руководивших, приумножая общую атмосферу «незрелости», то теперь такого нет. Хорошо это или плохо, но они привыкли к происходящему, стали более искушенными. Девушки-айдолы с самого детства росли в этой системе и хорошо ее понимали.
А еще к тому времени достаточно девочек начали посещать занятия по танцам – балету, джазу, хип-хопу – и актерскому мастерству, просто так, для себя, а не потому, что мечтали стать айдолами. Все чему-то учились, и найти ребенка, у которого не было вообще никакого сценического опыта, было практически невозможно. Кстати, говорят, раньше девочки занимались исключительно чайной церемонией, игрой на кото[24] и прочим – всем, что считалось полезным, для будущего замужества.
Распространение интернета тоже подталкивало обычных людей к пению и танцам. Вот и получилось, что все узнали – вокруг полно талантов, пусть их и не показывают по телевизору. А тех самых девушек, которых взрослые называли «незрелыми» и «невинными», становилось все меньше. Превращаясь в айдолов, они уже не могли в полной мере раскрыть свои ранее приобретенные навыки, появились даже те, кто пытался скрывать их.
И вот тут-то на сцену выходят ХХ и ее группа. Разница была очевидна. Сколько ни пытайся, невозможно загнать в рамки «незрелости» тех, кто, обладая определенными способностями, не является таковыми по определению. Что ни говори, а все-таки то общество предпочитало «естественность» фальши. Неудивительно, что назрела необходимость сменить курс.
Итак, группа состоит из девушек, имеющих особые таланты и совершенно не соответствующих образу айдола. Что ж, тогда следует под личинами айдолов сделать из них их абсолютных антиподов.
Изначально все было заведено так: широкая улыбка никогда не покидала лиц девушек из поп-групп, они носили форму с короткими юбками, танцевали и пели легкие песенки, ни в коем случае не оказывавшие давления на аудиторию, а напротив, располагавшие ее к ним, в зависимости же от композиции исполнительницы могли облачаться в купальники или даже костюмы, больше напоминавшие нижнее белье.
Как мы поняли, это не воспринималось как что-то плохое. Айдолы держались с достоинством, они как будто сияли, а их поведение вне сцены отличалось не свойственной японским девушкам живостью – листая архивы, даже мы невольно начинали хохотать, и это случалось не единожды.
Похоже, они владели искусством давать обществу именно то, что от них требовалось. Есть такое выражение – «читать воздух». Вот только если учитывать тогдашнее общество, в точности выполнять его запросы буквально значило сливаться с ним.
Для ХХ и остальных выработали другой стиль. Никаких улыбок, костюмы, задуманные как нечто среднее между школьной формой и военным обмундированием. Провокационные тексты и сложные танцы. Все это воспринималось так свежо в глазах тех, кто привык к айдолам прежних времен, что девушки очень быстро стали популярны.
Но даже среди них ХХ выглядела инородно. Кажется, само ее присутствие и определяло вектор развития всей группы.
Впрочем, с самого начала вне сцены все они, включая ХХ, говорили тихими, будто смущенными голосами, ничем не отличаясь от обычных девушек.
Особенно явно это противоречие было заметно в ХХ – когда она прикрывала рот руками и смущенно опускала взгляд, реагируя именно так, как это нужно было телевизионным шоу, казалось, что она в конечном итоге все же сможет построить карьеру айдола.
Одна за другой песни, которые выпускали ХХ с девчонками, становились хитами, их дебютный альбом также получил высокие оценки, и уже летом они провели свой долгожданный первый концерт на открытой площадке, откуда вдалеке виднелась гора Фудзи.
Пусть ХХ и была «нестандартным айдолом», но тогда им удалось ловко удерживать баланс.
Вместе с другими участницами группы она исполняла как миленькие девчачьи, так и более мощные песни, искренне обращаясь к публике и пытаясь донести до них свои идеи, к тому же весело проводила время и за сценой – так, по крайней мере, это выглядело.
Если взглянуть на то, как они готовились к концерту, становится понятно, что ХХ и остальные взялись за дело со всей настойчивостью, окончательно слившись в процессе в единое целое. Вот они учатся чему-то новому, например махать флажками, и громко кричат друг другу что-то вроде «Как же круто!», или без всякого страха носятся туда-сюда по огромной сцене – непохоже, будто им не нравится то, чем они занимаются. Были, конечно, среди них и те, кто не справлялся, но в целом девушки как будто наслаждались этой своей непохожестью на остальных, которую требовали от них как от айдолов.
Еще нам показалось интересным вот что. Иногда девушкам разрешали импровизировать во время танца, и именно в такие моменты выступления и производили наиболее мощное впечатление. Девушки могли быть милыми, а могли – по-настоящему крутыми, и когда им предоставлялся выбор, они склонялись ко второму варианту. Это действительно любопытно.
Ах, как мило! Стоит только вам подумать так про их танец, и он тут же кардинально меняется – настоящая оптическая иллюзия.
На протяжении всего выступления частенько девушки старательно двигаются в унисон и в такие моменты больше напоминают не айдолов, а участниц спортивного клуба.
И все-таки они действительно были айдолами.
Примерно через год ХХ стала вести себя иначе. Уязвимость и беззаботность куда-то исчезли, уступая место волевому самоконтролю и самозащите. Эти изменения не были направлены на ее коллег и предназначались лишь зрителям. ХХ определенно взбунтовалась.
ХХ как будто раздражали направленные на нее взгляды – теперь и на сцене она стояла, опустив глаза в пол. Иногда не поднимала головы и во время выступления. Даже для ее репутации чудачки это было чересчур, и люди начали обращать на нее внимание.
Ходили разные слухи, и на фоне этого ХХ стали обвинять в непрофессионализме. Но ведь критиковать айдолов, как только они отклоняются от той «нормы», что мы себе вообразили, это в итоге все равно что требовать от ХХ улыбки. И те же восторженные похвалы, что они не улыбаются – ах, как это свежо и здорово – всего лишь допущение в рамках дозволенного во имя всеобщей гармонии. Вот только ХХ плевала на эту гармонию – будь то на сцене или в телевизионной передаче. До этого мы упоминали о самоконтроле и самозащите, однако истинные мотивы ХХ нам неизвестны. Остается лишь наделять различными смыслами ее «неправильные» в сравнении с обычными айдолами поступки. Если копнуть поглубже, ХХ, возможно, всего лишь вела себя естественно, в том числе и перед большой аудиторией – улыбалась исключительно тогда, когда ей самой этого хотелось. Итак, ХХ и в самом деле была весьма оригинальной личностью.
Все, что произошло с ХХ в дальнейшем, началось именно тогда. Это стало для нее точкой невозврата.
На этом передаю слово следующей рассказчице.
Наверное, пора бы уже привыкнуть, что стоит лишь свернуть в ближайший боковой переулок от широкого проспекта, идущего прямо вдоль типичного огромного токийского универмага, и вы окажетесь в совершенно другом мире. Вот только в сердце до сих пор вызывают трепет торговые улочки, где каждый магазин не похож на другой, вплоть до яркости освещения и громкости звуков, из него доносящихся. Здесь взрослые, ни на секунду не сомневаясь, заглядывали в закусочные, что все еще хранили в себе отголоски культуры прежних времен, и европейские ресторанчики. Мне самому не доводилось там бывать, но напротив симпатичного старомодного заведения в западном стиле молодая пара беспечно выпивала в баре, принадлежащем одной из сетей такояки-кафе[25].
Проводив взглядом трехцветную кошку с переломанным хвостом, которая вышагивала передо мной по дороге и вскоре скрылась в узком переулке между баром и тайским рестораном, я двинулся дальше, следуя за непринужденно болтавшими о чем-то юношами, один в костюме, другой на велосипеде с нейлоновой сумкой «Убер итс» за спиной – удивительно, но они направлялись к тому же заведению, что и я.
Местечко было в духе английского паба – я иногда ужинал здесь по выходным после кино. Тут не было привычных экранов, на которых показывают трансляции футбольных матчей, а курение, разумеется, было запрещено. Даже человек с книгой или ноутбуком не слишком бы выбивался из местного антуража. В университетском музыкальном клубе я играл в кавер-группе в стиле брит-поп, так что это заведение навевало на меня какую-то ностальгию. А еще мне нравился фиш-энд-чипс.
Я устроился с книгой у окна и, попивая эль – не люблю слишком крепкие напитки, периодически ощущал на себе взгляды прохожих.
В очередной раз подняв голову, я заметил на улице группу людей. Одна из них, женщина, шагая мимо окна, посмотрела мне прямо в глаза. У нее были длинные черные волосы, и она выглядела инородно в компании веселых мужчин, чьи громкие голоса были слышны даже внутри паба.