Она уже успела позабыть эти эмоции – так много воды утекло с тех пор, как Кэйко, которой тогда не было еще и двадцати, собирала журнальные вырезки об айдолах и других знаменитостях, так давно ее сердце не трепетало при мысли о ком-то. Как ни посмотри, а это чувство сродни любви.
Неужели у меня появился кумир?
Кэйко, которая всегда завидовала коллегам и друзьям, обожавшим кто аниме, кто актеров из труппы «Такарадзука»[6] или фигуристов, искренне этому обрадовалась. Пусть даже пока ее увлечение не вышло за пределы дома. Будто в попытке реабилитироваться, она заказала по интернету диск с новыми песнями группы. Из множества доступных обложек Кэйко выбрала ту, на которой ХХ, снятая в профиль, смотрела куда-то вверх. Как же давно она в последний раз приобретала CD, чтобы послушать музыку.
Конечно, чем больше она узнавала про ХХ и других девушек, тем больше подмечала, что ей не нравилось.
Такие самоуверенные во время выступлений, во всех остальных ситуациях девушки будто становились зажатыми, говорили тихими, дрожащими голосами. Даже ХХ. А некоторые из участниц и вовсе снимались в купальниках для мужских журналов. И к чему тогда была вся эта мешковатая одежда? Только это и приходило Кэйко на ум, когда она глядела на выставленные напоказ тела на снимках.
Уж слишком похоже на то, что цель всех этих уловок – успокоить мужчин. Кэйко ощутила раздражение. Да, мы сильные, мы крутые, но одновременно с этим мы обыкновенные девчонки, и слабость нам тоже свойственна. Как будто они стремятся себя обезопасить.
В расстроенных чувствах Кэйко, включив очередную запись телевизионной передачи, решила промотать разговорную часть. Но стоило только начаться выступлению – вот девушки задергались, точно одержимые злым духом, – как Кэйко вдруг поняла, почему они ей так приглянулись. В этом танце, больше напоминавшем пляски злых колдуний, ощущалась бешеная энергия – казалось, она может убивать мужчин, которые вершат судьбами обычных женщин, а может, когда-нибудь и взаправду убьет. На это определенно можно было надеяться.
И пусть даже те, кто стоит за ними, преследуют свои цели, молодежь, которая увидит выдающиеся выступления ХХ и ее подруг по группе, скорее всего, просто воспримет смысл их песен, не задумываясь ни о чем.
Кэйко готова была поставить на это.
…
…
…
…вроде красивее, чем ХХ.
ХХ нереально красивая девчонка.
Ты вообще понимаешь, что это значит – «красивая»?
Я обожаю ХХ.
Просто не могу поверить, что ХХ существует.
Если ХХ не красивая, то кто тогда?
…
…
…
Проматывая сообщения на форуме, Кэйко поняла, что ее собственная позиция по этому поводу довольно странная.
Она не решалась признаться в том, что ей кто-то нравится – будь то любимый человек или музыкальная группа. И дело не в ее возрасте или что она женщина. Каждый свободен в своих увлечениях. Это понимала даже Кэйко. Все дело в предпосылке, которую создали за это время японские женщины. Казалось, если она объявит, что ей нравится ХХ и ее группа, то, таким образом, как будто поддержит мужчин, что руководят ими, хотя это совсем не так. Будто станет потребителем, как они. В этой системе нельзя открыто признать, что кто-то тебе по душе.
И все же это было так.
На данный момент разрешить это противоречие Кэйко не могла.
– И чего это вдруг тебя туда понесло? Ты что, совсем ничего про это не знаешь? Японская поп-культура – сплошная объективизация молодых девчонок, а то и похуже! За границей люди от этого не особо-то в восторге! – возмутилась Михоко, когда во время их разговора по скайпу Кэйко в продолжение какой-то темы упомянула, что с недавних пор фанатеет от одной популярной группы. Впрочем, этого следовало ожидать.
– Понимаю. Но что теперь поделать.
– Ну, если тебе настолько наплевать, то хотя бы почитай зарубежные новости. Ты ведь сама только оттуда! Как же так вышло?
– Да, но…
– Возвращаясь к нашему разговору – если не найдешь работу, в любом случае приезжай к нам. А об этом забудь. Мой тебе совет.
– Михо! – кто-то за кадром окликнул Михоко по имени.
– Ой, мне пора, – сказала она и отключилась.
Кэйко закрыла окно скайпа и вновь перешла на страницу видеохостинга, чтобы посмотреть очередной клип ХХ. Следя за ее решительным взглядом, за танцевальными движениями девушек, Кэйко почувствовала, как на глаза почему-то наворачиваются слезы.
Спустя некоторое время ей захотелось есть. И тем не менее она продолжала смотреть на ХХ и остальных.
…
…
…
…вроде красивее, чем ХХ.
ХХ нереально красивая девчонка.
Ты вообще понимаешь, что это значит – «красивая»?
Я обожаю ХХ.
Просто не могу поверить, что ХХ существует.
Если ХХ не красивая, то кто тогда?
…
…
…
Перед глазами проплывают незнакомые слова, губы подрагивают, проговаривая текст.
Так странно.
Оглядевшись вокруг, Тиё заметила недовольные усмешки. Сама она ужасно покраснела.
– Красивая девчонка.
– Красивая девчонка.
– Красивая девчонка.
Одна за другой они пробовали сказать это вслух.
Стоило только произнести эти слова, и по языку будто начинала расползаться стайка муравьев, отчего во рту ужасно зудело. Не в силах больше терпеть, Тиё выдохнула.
– Красивая девчонка, вот еще.
– Это еще что за…
– Ну дают!
– Вот это, конечно…
По библиотеке разнеслись недовольные вздохи и веселые голоса. Тиё, обычно такая смешливая, плакала.
«Девчонка», а перед ней – «красивая». Только и всего. И почему это так занятно? «Красивая» и «девчонка», «девчонка» и «красивая». Им еще не доводилось использовать эти два слова вместе.
– Красивая девчонка.
– Красивая девчонка.
– Красивая девчонка.
Чем больше повторяешь, тем веселее становится. Вот они уже хохочут, схватившись за животы и топая ногами. Но сколько бы они ни произносили эти слова, смысл их не становился яснее.
– Ну все, хватит, – велела, тяжело дыша, Мика, их главная. Она принялась небрежно вытирать тапочком накапавшую на пол слюну. Подошва неприятно скрипела.
Все тут же последовали приказу Мики, выпрямили согнутые спины и сделали глубокий вдох.
– Об ХХ так и писали. Это было первое, что приходило им в голову, – немного отдышавшись, произнесла Фумико, выдавливая прыщ на щеке. Казалось, в указательных пальцах обеих рук была сосредоточена сила всего ее тела. Содержимое резко и без остатка выскочило наружу.
– Прекрати! А если я тебе?! – Юкиэ, на юбку которой попал гной, принялась отряхивать подол. На ее щеках тоже краснело несколько прыщей.
Нет, еще нет. Так бормотала Юкиэ последние дни каждый раз, когда касалась их. Мы соглашались, дотрагиваясь до прыщей, чтобы удостовериться. Давить их нужно, когда они станут максимально большими – в этом сомнений не было. Потому что в противном случае не так весело. И всякий раз нас восхищало это удовлетворение, разливающееся по телу в тот миг, когда из кожи наружу выходит содержимое прыща.
– Получается так. Странно это. И кто будет «девчонку» называть «красивой»?
– Да, обычно эти слова вместе не употребляют.
На лицах у всех читалось удивление.
«Красивая девчонка». Нас тоже можно было назвать «девчонками». Иногда это слово говорили также по отношению к девушкам чуть постарше или девочкам помладше нас. А тут к нему прицепили еще прилагательное «красивая». «Красивыми» бывают, например, цветы, закаты. Что-то, чем можно любоваться.
«Красивая девчонка».
Мы снова задумались, но так ни к чему и не пришли, поэтому снова расхохотались. На лицах у каждой расплывалась легкомысленная улыбка.
– Наверное, все-таки надо выяснить, как было устроено общество, в котором употреблялись эти слова. – Тиё произнесла это с хладнокровным видом, но все равно было заметно, как подрагивают уголки ее губ – она изо всех сил старалась сдерживать смех. Тиё обожала историю. Спросите почему – просто в истории полно интересных фактов, вроде сплетен или еще каких забавных событий.
– Может быть.
– Отлично сказано, Тиё!
– Да, это важно. В том числе и поэтому до сих пор спорят, была ли ХХ «красивой девчонкой» или нет.
– Ну что, тогда разделимся на две команды?
Пять сжатых кулаков, готовых сразиться в камень-ножницы-бумагу, взметнулись в воздух.
По правилам популярной у девочек в последнее время версии игры если все показали «камень», то начинали лупить друг друга что есть силы. Побеждала та, кто до последнего молча терпела боль. Перевес здесь был на стороне упрямой Фумико, но не стоило недооценивать и Юкиэ, безжалостно колотившую соперниц. Я же уже давно поняла, что волосы на руках создают своего рода защитный барьер, поэтому принялась отращивать пушок, и этого, похоже, еще никто не заметил.
Кулаки ударялись друг о друга, а дыхание становилось все более прерывистым. Подмышки вспотели под формой. Мы били и били, вкладывая всю силу в каждый удар.
– Итак, выступление группы состоится послезавтра. Успеем до этого? – вдруг придя в себя, спросила Мика, торопливо накрывая растопыренной ладонью четыре других кулака, все еще ожесточенно ударяющихся друг в друга.
– Это всего лишь часть информации. Да, так называли ХХ, но все дело в том, что мы пока не знаем, насколько это принципиально. Времени у нас полно, так что давайте сейчас займемся изучением ХХ в соответствии с нашим вопросом. Мы ведь не хотим выступить кое-как? Тебе, Аканэ, в особенности будет досадно, правда? – глядя на меня, добавила Мика.
Скоро конец семестра. Другого шанса для нашей группы восстановить свою репутацию после оглушительного провала на конкурсе ораторского мастерства в прошлом месяце – тогда я, будучи организатором, заболела и вся обвешалась соплями – уже не будет.
Мика права.
Мы с серьезными лицами кивнули и опустили покрасневшие кулаки.
– Михо! – Эмма вошла в комнату и легонько поцеловала Михоко в макушку. В левой руке она держала две бутылки пива. Какие все-таки у нее большие ладони.