Песня закончилась. Начался следующий трек. Кэйко зашагала быстрее, следуя ритму мелодии. Она все шла вперед, сквозь толпу, наводнявшую переход.
Интересно, откуда же столько очарования в песне, которую поют эти послушные девочки, беспрекословно подчиняющиеся мужчинам, что написали эту музыку и создали этот бунтарский образ? Сейчас, когда так легко добыть любую информацию, вдвойне становится понятна эта система, в которой айдолов буквально используют и продают, и все же она не могла перестать восхищаться ими. Наверное, все это именно из-за таких, как Кэйко, обычных граждан, которые живут в обществе эксплуатации и потребления. Из-за того, что каждый понимает – выживать в таком обществе трудно, иногда просто невыносимо.
Кэйко приходила в недоумение каждый раз, наблюдая, как девчонки из группы в шутку говорят, что не умеют петь или танцевать. Конечно, многие жалуются, что из-за таких, как они, развлекательная индустрия в Японии и развалилась окончательно, но Кэйко обожала этих девочек до такой степени, что никак не могла просто с этим согласиться и вычеркнуть их из своей жизни. «Нет же, нет», – вертелось у нее в голове. А еще Кэйко не понимала людей, которых привлекала «незрелость» девчонок и которые говорили, что айдолы взрослеют у них на глазах. ХХ и ее подруги по группе просто казались ей крутыми. Просто классными. Поэтому они ей и нравились.
Кэйко не могла перестать наблюдать за ними. Потому что они решили все-таки попытаться, несмотря на то, что система всем хорошо известна, несмотря на очевидную тщетность их попыток. Ей хотелось бы увидеть, что же из этого всего выйдет. Хотелось знать. Ведь это ждало и ее – Кэйко, живущую в зеркальном отражении все той же системы.
«А может, это будущее и ХХ с девчонками», – невольно подумала Кэйко – эта мысль пришла к ней впервые. Но если то, что они делают, не надежда для всех остальных, то что тогда?
– Да почему же? Почему?
Громкий звук донесся до ее ушей, проникая сквозь наушники, откуда лились голоса девушек.
Кэйко испуганно обернулась. Она спешно сняла один из наушников.
Перед ее глазами предстала парочка в траурных одеждах, мужчина и женщина лет тридцати.
– Ну почему? Почему же?
Женщина громким голосом настойчиво повторила свой вопрос. Во всем ее облике – в непривычных словах, в напряжении, исходившем от ее, – Кэйко почудилась какая-то новизна. В черных чулках и туфлях на каблуках. В жемчужном ожерелье. В бледном лице без макияжа.
Ее голос, заставивший Кэйко поежиться, когда та услышала его сквозь наушники, теперь уже не казался таким громким и серьезным.
В наушниках более чутко прислушиваешься к внешним звукам. То ли из-за того, что отрезан от потока информации, поступающего извне, то ли потому, что улавливаешь только те звуки, что пробиваются сквозь музыку, – в общем, мерещатся всякие нелепости.
Вот хотя бы сейчас – к парочке оборачивались только те из прохожих, кто был в наушниках.
Мужчина в траурном костюме, кажется, заметив, что они привлекли внимание, что-то невнятно замямлил в попытках утихомирить спутницу.
– Да почему?!
Она кричала все громче. Похоже, его слова лишь сильнее ее разозлили. Теперь уже стали оборачиваться даже те, на ком наушников не было.
Вот оно, значит, как. Так подумала Кэйко, вновь зашагав вперед.
Что там между ними произошло – неизвестно, но женщина наверняка разозлилась из-за того, что он не воспринимал ее всерьез, озабоченный лишь тем, как все это выглядит со стороны.
Кэйко уже было вставила наушник обратно, но до нее снова донесся голос мужчины, и она невольно обернулась.
Она увидела, как женщина отмахивается от протянутой ее спутником руки. Дальше они повернули за угол направо и пропали из поля зрения Кэйко.
Вставив наконец наушник, Кэйко вновь нырнула в поток мелодий ХХ и девчонок.
– Да почему? Почему же? – громко повторила она. Женщина, которая так уверенно демонстрировала свое недовольство, пробудила в ней какое-то теплое чувство. А она ведь еще и в трауре. И говор у нее был специфический – в Токио такого не услышишь. «Почему же? Да почему?» В этих словах ощущалась какая-то сила.
Зайдя в ближайший к дому круглосуточный магазинчик, Кэйко направилась к полкам с бэнто[9] и другой готовой едой, где выбрала фрикадельки из куриного фарша и овощной суп. Ее внимание привлек еще и стоявший рядом кимчи-дон[10] со свининой, который она уже разок брала раньше, и он оказался очень вкусным, так что она невольно протянула к нему руку. Конечно, можно было бы и самой приготовить ужин, раз уж она уже почти дома в такое время, но толкотня в транспорте так ее утомила, что Кэйко не терпелось поскорее поесть, набив чем-нибудь пустой желудок.
Стоявший сбоку паренек в клетчатой рубашке вдруг протянул руку, схватил тот самый кимчи-дон, который так и не решилась взять Кэйко, и зашагал восвояси. В глаза бросался контраст потрепанных штанин его джинсов и новехоньких серых конверсов.
Захотев еще чего-нибудь сладенького, Кэйко двинулась к замороженным продуктам.
То тут, то там люди копошились в разных отделах магазина.
Вот женщина примерно одних лет с Кэйко внимательно читает надписи на упаковке замороженных овощей. Офисный работник, крепко сжимая в руках упаковку с вареной куриной грудкой, точно орел свою добычу, решительно направляется к кассе. Женщина в желтой парке кладет в свою корзинку две из трех оставшихся булочек с сезонным вкусом, потом на мгновение отходит и тут же возвращается, чтобы забрать последнюю.
В кафетерии сгорбившийся старик жует булочку с кремом. Трость, прислоненная к краю стола, опасно покачивается. Девочка рядом пьет йогурт, в глаза бросается хмурое выражение ее лица.
Видно было, как таксист, припарковавшийся у магазина, ест лапшу быстрого приготовления.
Здорово, что множество людей каждый день пытаются жить так, как заведено.
Кэйко иногда поражалась, глядя на людей, делавших покупки в магазинах и супермаркетах. И что ни говори, а сильнее всего она ощущала это именно по отношению к тем, кого встречала в небольших круглосуточных магазинчиках. В ситуации, когда нет времени покупать продукты и готовить их, приходится делать выбор, и в подобных местах наглядно видно, как все мы, так или иначе ограниченные повседневными делами и обязанностями, живем, удовлетворяя собственные потребности.
Великолепно.
Это слово пронеслось в голове Кэйко.
Нужно как следует питаться, есть разнообразную пищу – овощи, мясо, яйца. Кэйко подумала так, бросив взгляд вслед офисному работнику, выбежавшему из магазинчика с вареной куриной грудкой в пластиковом пакете.
Наконец остановив свой выбор на упаковке фруктового льда с ягодами черники, Кэйко встала в очередь к кассе. В очередь из людей, что пытались жить как следует. Великолепно, что она тоже входит в их число.
Великолепно!
Нет, ну в самом деле, великолепно!
Даже слишком хорошо для нынешних времен. Низкая рождаемость, понимаешь. Мы благодарны, только и всего.
Поглощая разогретые в микроволновке куриные фрикадельки и овощной суп, Кэйко вдруг решила почитать сегодняшние новости на своем компьютере. На глаза ей попалась заметка о том, что известная по группе «MAMADOL»[11] певица скоро родит четвертого ребенка. Похоже, срок уже приличный – она объявила о беременности через социальные сети.
Текст венчало селфи, на котором улыбающаяся женщина сложила руки на своем округлившемся животе.
Когда ей было около двадцати, она выступала в знаменитой на тот момент поп-группе. Кэйко – ей тогда было столько же – часто видела их выступления в музыкальных передачах, которые смотрела за ужином. В караоке кто-нибудь из однокурсников Кэйко непременно заказывал их композиции, и они громко пели все вместе. Песни настолько въелись в память, что Кэйко и сейчас смогла бы исполнить их, даже не подглядывая в текст.
С хрустом откусывая продолговатые кусочки имбиря, Кэйко принялась читать тонну комментариев, которые пользователи оставили под новостью. Среди обычных поздравлений и восторженных сообщений в глаза Кэйко бросилось слово «великолепно», повторенное множество раз. Таких комментариев было много, очень много.
«Какая она все-таки молодец, что столько времени посвящает детям» – в некоторых сообщениях имелось в виду именно это. Но в остальных случаях слово «великолепно» означало совсем другое. Такое частенько встречается в комментариях и под публикациями обычных женщин, так или иначе связанными с детьми.
Много детей – великолепно!
Просто великолепно! Особенно в условиях падения рождаемости.
И так далее. Иными словами, имеется в виду, что это «великолепно для страны».
В этот момент Кэйко почувствовала себя ужасно глупо – она-то буквально только что в магазинчике называла про себя «великолепной» обыкновенную банальщину: подумаешь, выбирают люди себе еду, ну и что же. Но даже просматривая эту новость о беременной знаменитости и комментарии нескольких тысяч пользователей, обеспокоенных проблемой снижения рождаемости, Кэйко не чувствовала себя особенно уязвленной или встревоженной по поводу того, что публика оказывает давление на одиноких женщин – что-то изменилось в самом обществе, и ей хотелось жить, сосредоточившись именно на этих переменах.
Она снова взглянула на фотографию певицы.
Улыбающаяся женщина в одежде пастельных оттенков – нет, все-таки не похоже, что она собирается рожать ребенка «для страны».
После еды Кэйко достала из висевшей на стуле сумки противозачаточные.
В упаковке было полдюжины коробочек, по размеру и форме напоминавших визитницы от «Мудзи»[12], всего же таблеток должно было хватить на полгода.
Кэйко каждый раз чувствовала разочарование, разрывая шуршащую пластиковую упаковку этой почти игрушечной коробочки. «Эй, вы же наши благословенные спасители!» – ей как будто даже хотелось подбодрить свои таблетки.