ких фильмов. Это было занятно, хотя образ расплавленной оболочки и мгновенно испарившихся океанов оставлял в душе тягостный осадок.
Современная фантастика буржуазного Запада все более отчетливо излучает направленный поток напряженности и страха. Распад общества, отчуждение отцов и детей, угроза тотальной термоядерной войны, гибель цивилизации. Это повседневный кошмар и постоянно тлеющий в потаенных глубинах подсознания очаг возбуждения. Смутные кошмары, которые лишь мерещились Брэдбери в пятидесятых годах, обернулись реальностью в семидесятых. Пожарные-поджигатели, ставшие символом присущего капитализму отчуждения, уже плохо вписывались в реально подступающий мир сплошной кибернетизации. К тому же призрак надвигающейся иерархической олигархии и несвободы стал приобретать все более конкретные и осязаемые черты.
Американские фантасты создавали новый совокупный мир, в котором зерна реальной угрозы дали страшные всходы. Вот его основные характеристики: чудовищная скученность обитателей городов-казарм, утрата таких чисто человеческих качеств, как любовь, милосердие, наконец, простая порядочность, резкое понижение стандарта жизни, полное порабощение личности и даже уничтожение отработавших свой срок «человеко-единиц». Менее всего такая фантастика занята проблемами и идеями науки. Утратив последние надежды на светлое будущее, она даже не пытается заглянуть за горы времени.
Нынешняя научно-техническая революция предстала в неразрывном единстве с коренными социальными преобразованиями, круто изменившими облик мира. Наивные чаяния, будто научно-технический прогресс, подобно чудодейственному компасу, проведет старый добрый корабль капитализма через все рифы и мели, развеялись. Успехи программы «Аполлон» и синтез первого гена не сняли проблем бедности и безработицы, электронно-вычислительные машины и третьего и четвертого поколения не уберегли валютную систему капиталистического мира от потрясений. Одним словом, победы науки и торжество техники не излечили социальных язв. Скорее, напротив, еще сильнее растравили их.
Бездушие и отчужденность, которые нес с собой ранний капитализм, в современном капиталистическом обществе оборачиваются напряженностью, ужасом, страхом, готовыми вспыхнуть в любую секунду. Поводов более чем достаточно: расовые волнения, зверские эксцессы на почве наркомании или просто нечто непонятное, что лишь случайно персонифицировалось в стальном фетише машинной цивилизации, пугавшем некогда темных приверженцев англичанина Лудда.
Мысль о том, что искусство является зеркалом общества, а фантастика может быть уподоблена зеркалу гиперболическому, вряд ли покажется новой. Уже по самой природе фантастике свойственно гиперболизировать реальность, собирать ее отраженный свет в дымящийся фокус своей преднамеренной кривизны.
Профессор Бостонского университета Генри Лабри решил провести тест для проверки уровня знаний и образованности студентов II семестра, у которых главными предметами были журналистика и английский язык. Результаты этого теста были ужасающими, хотя и не явились неожиданностью для профессора: так, например, 44 % студентов не знали ни имени, ни фамилии американского вице-президента Джорджа Буша, бывший премьер-министр Канады Пьер Трюдо оказался «хоккеистом из Монреаля», а американская представительница в ООН стала «марафонской бегуньей из Бостона».
«Ди вельт», ФРГ
«Я стал молиться, чтобы все люди исчезли из города, — писал в шестидесятые годы Дж.-Jl. Сэлинджер, художник поразительной чуткости и душевной чистоты, — чтобы мне было подарено полное одиночество, да, одиночество. В Нью-Йорке это единственная мольба, которую не кладут под сукно и в небесных канцеляриях не задерживают: не успел я оглянуться, как все, что меня касалось, уже дышало беспросветным одиночеством».
Это, так сказать, свидетельство, причем взятое непреднамеренно, почти наугад, из произведения писателя-реалиста. Попробуем сопоставить его со столь же беглым наблюдением фантаста, увидевшего в серебристой параболической глубине мгновенные черты аборигенов одного из многих миров «Солнечного кольца».
«Это были лица людей, которые и минуты не могли пробыть наедине с собой, лица усталых людей, не сознающих своей усталости, лица испуганных людей, не подозревающих о собственных страхах… Всех этих людей грызло неосознанное беспокойство, ставшее составной частью жизни и заставлявшее искать какие-то психологические щиты, чтобы укрыться за ними».
Как видим, в данном случае фантасту даже не пришлось добавлять галактические мазки к сугубо реалистическому портрету своего современника.
Трагические коллизии повседневности заставили многих западных футурологов пересмотреть свои прогнозы, отбросить ставшие традиционными представления о «неограниченном прогрессе», «научно-техническом чуде» и даже о «безбрежной свободе личности».
Так, Герман Кан приходит к тому, что одна лишь усложненность высокоорганизованного общества 2000-го года потребует радикальных качественных перемен. В частности, они выразятся в том, что личная свобода будет ограничена все более жесткими рамками. Благо прогресс техники дает для этого невиданные прежде возможности.
Однако главный предмет данных заметок — не состояние серьезной зарубежной, прежде всего американской фантастики, но пропагандистские поделки, паразитирующие на ее теле.
Предвидение возникает на стыке знания и воображения, на неуловимой грани, где наука и реальная действительность тесно смыкаются с искусством. Если же искусство подменяется заданностью, а научный анализ уступает место «желтой» пропаганде, то нечего ждать и сколь-нибудь верных прогнозов. Именно здесь пролегает граница между собственно научной фантастикой и пропагандистским суррогатом, созданным для оглупления масс.
Произведения серьезных авторов ныне теряются в волнах так называемой «нечистой фантастики», вторичной, беззастенчиво эксплуатирующей чужие находки, зачастую вообще лежащей за пределами искусства. Это низкосортная бульварная продукция книгопечатания и экрана, наполненная ожившими трупами, призраками, всяческими монстрами, зверскими убийствами и порнографией. Она призвана не столько развлечь, сколько оглушить читателя, посеять страх и неверие в свои силы, в самую возможность общественного прогресса.
Принято выделять три основные разновидности подобных поделок: серию ужасов и чудовищ с населяющими ее инфернальными страшилищами, гигантскими радиоактивными насекомыми, которые либо обрушиваются на Землю из космоса, либо подстерегают людей на далеких планетах; серию безумных ученых, на разные лады воспевающую маньяков, грозящих уничтожением мира; и, наконец, серию вселенских катастроф, которым буквально нет числа. Здесь и столкновение с кометой из антивещества, и гибель Земли в волнах космического газа, и тривиальное вторжение адских ратей. Часто подобные кошмары являются не чем иным, как возрождением на атомном и космическом уровне самого махрового оккультизма. Отсюда нездоровая тяга ко всяческой мистике, рядящейся в самые разнообразные одеяния — от доминиканских сутан до черной униформы СС.
По самой своей природе фантастика никогда не была нейтральной по отношению к проблемам идеологической борьбы. Однако в последние годы водораздел между направлениями прогрессивной научно-фантастической мысли и реакционной квазифантастики «массовой культуры» обозначился особенно резко. Тотальное навязывание концепций будущего в расхожем варианте американского «масскульта» приняло ныне поистине глобальные масштабы, захватив все виды массовой информации: книги, кино, телевидение, театр, прессу, рекламу. Законченное воплощение получила ныне и тенденция, подмеченная еще в начале семидесятых годов (в статье А. Беляева «Фантастика в кривом зеркале советологии»), использовать фантастику в откровенно антисоветских целях.
Сравнительно недавно по американскому телевидению был показан фильм под названием «Третья мировая война». Эта телестряпня была напичкана грубейшими антисоветскими вымыслами — такими, как «вторжение» на территорию США, «нанесение Советским Союзом ядерного удара» и т. п. Кадры этого четырехчасового боевика изобилуют картинами рукопашных схваток между советскими и американскими солдатами, разного рода жестокостей в отношении американского населения.
Вот один из эпизодов: транспортный самолет, проносящийся над безжизненной снежной пустыней, выбрасывает десант. Едва приземлившись, десантники выстраиваются в боевом порядке. Идут титры: «Место действия — Аляска, время — будущее…» Становится ясно: Соединенные Штаты подверглись агрессии. Но кто агрессор? Вместо ответа камера крупным планом демонстрирует красные звезды на меховых шапках десантников.
Так же — в лоб — втолковывают зрителям, зачем русским понадобилась агрессия: оказывается, для того, чтобы захватить аляскинские нефтепроводы и, посадив Америку на голодный энергетический паек, поставить Вашингтон на колени.
Вот по существу и весь примитивный сюжет.
Провокационная суть затеи ясна — подстегнуть и без того накаленную антисоветскую военную истерию. Не гнушаясь грубых поделок, авторы фильма открыто пропагандируют идеи ядерной войны между США и СССР. Эта беспрецедентная акция стала возможной лишь в условиях нагнетания официальным Вашингтоном оголтелого антисоветизма и военного психоза. Телевидение выполняло «социальный заказ», усугубляя своей кинофальшивкой милитаристскую атмосферу, которую Вашингтон раздувал в стране, дабы закамуфлировать собственные совершенно конкретные милитаристские устремления.
«Третья мировая война» знаменует собой очередной виток в использовании фантастики в качестве мощнейшего средства массовой пропаганды. Надо ли говорить, что и этот телефильм, и всевозможные «сценарии» третьей мировой войны, зачастую оформленные под беллетристику, и даже пресловутый ядерный покер не являются в данной системе изолированными звеньями?
Превзойдя все известные доселе коммерческие рекорды, по экранам многих стран мира огненным вихрем пролетел фильм «Звездные войны», отснятый Джорджем Лукасом на студии «XX век — Фокс». Казалось, для пустых еще вчера кинозалов наступил золотой век. Люди часами сидели на спальных мешках, дожидаясь своей очереди. Билеты перепродавались по пятьдесят долларов и выше. Всем хотелось поскорее посмотреть немудреную сказку про юного Джедая, освобождающего прелестную принцессу из лап терроризирующей галактику гангстерской шайки, которой командует чудовищный д