Даже при оптимальных условиях Эгида стоила кораблю, на котором была установлена, по меньшей мере, четырех наступательных труб на каждый залп. Обычно Лафф счел бы эту сделку справедливой, учитывая первоначально слабую оборону "Троцкого"; теперь он сильно тосковал по недостающим истребителям кораблей.
"И буду тосковать по ним еще сильнее всего через несколько минут", - резко сказал он себе.
Платформы РЭБ Гало, развернутые вокруг корабля, также ткали свой защитный кокон. Он не был особенно впечатлен Гало, когда его наниматели из "Рабсилы" впервые показали их ему. Платформы были значительно менее эффективными, чем мантикорские привязные приманки, с которыми народный флот сталкивался на протяжении многих лет. Но он изменил свое мнение - временно, по крайней мере - как только увидел их в действии против возможностей наведения своих собственных кораблей на учениях.
Да, по отдельности каждая платформа была лишь немногим эффективнее тех, которыми были оснащены корабли НФИ, когда они первоначально бежали от контрреволюционеров. Но Гало не зависела от единичных платформ. Она зависела от нескольких платформ - пяти из них по каждому борту для Неутомимого, большего числа для кораблей стены - создавая множество ложных целей и обеспечивая удаленные узлы помех в тщательно интегрированных оборонительных планах. И так как они были достаточно малы, их можно было запасти в значительных количествах, их можно было быстро заменять, когда они разрушались - в соответствии с планом - под огнем противника.
"Я надеюсь, черт возьми, что они сработают против этих людей так же хорошо, как и против нас на тех учениях!" - мрачно подумал он.
Первый залп Луиса Розака в триста шестьдесят ракет достиг цели. Но шестьдесят из них перешли на автономное управление за пять секунд до намеченного момента, когда грубо отключились каналы их телеметрической связи с погибшим "Стрелком". Бортовое самонаведение Марк-17Е эревонской постройки и искусственные интеллекты были лучше, чем у большинства флотов, но они неизмеримо уступали возможностям нового Аполлона королевского флота Мантикоры.
Эти ракеты сделали все, что могли, но большинство их растратило себя впустую ради минимальной отдачи, рассредоточиваясь, разбрасывая себя среди четырех различных целей. Только две из них вообще добрались до их предполагаемой добычи, и нанесенный ими ущерб едва ли был серьезным.
У их собратьев была совсем другая история.
Дельта-Зулу-Девять был примерно таким же тонким, как боевой топор. Луис Розак сражался против линейных крейсеров, и какой бы мощной ни была Марк-17Е, ее никто не собирался путать с настоящей основной ракетой. Она была мощнее, чем у большинства линейных крейсеров, но за счет меньшего числа генерирующих лазерных стержней. Это означало меньшее количество потенциальных попаданий на одну ракету, и эти отдельные попадания также не нанесли бы те повреждения, какие могли причинить другие МСР.
На самом деле, никто точно не знал, насколько хорошо Марк-17Е будет действовать против целей с броней размера линейного крейсера, и поэтому Дельта-Зулу-Девять сосредоточил все триста ракет, которые оставались под контролем кораблей до запланированной точки передачи управления, только на двух целях.
Сто пятьдесят ракет обрушились на линейный крейсер "Александр Суворов", и он дернулся и закрутился, когда первые несколько лазерных головок пробились через его противоракеты и кластеры точечной обороны, через огонь его кораблей сопровождения, через ослепляющие усилия его бортовой РЭБ. За ними последовали еще больше лазерных головок, летя на скорости свыше 100 000 километров в секунду сплошной волной разрушения.
Активная защита большого линейного крейсера класса Полководец была намного сильнее, чем у "Льва Троцкого", а его броня была толще и в лучшем состоянии, но было просто слишком много угроз, поступающих слишком быстро, слишком близких, чтобы он мог остановить их. Его броня покрылась кратерами, раскололась, затем разорвалась на части, когда лазер за лазером вонзались глубже и глубже.
Кластеры точечной защиты внезапно отключились. Эмиссионная сигнатура замерцала и вспыхнула, когда основные системы слежения и наведения были выведены из строя, а на их место подключились вторичные. Три бета-узла вышли из строя, затем альфа-узлы, и, несмотря на избыточность, встроенную в системы мощных двигателей, ускорение корабля снизилось. Он пошатнулся, истекая атмосферой в явном доказательстве нарушения внутреннего корпуса, а затем внезапно взорвался в расширяющемся шаре ярости.
Четыре секунды спустя КНФИ "Бернард Монтгомери", бывший флагман Адриана Лаффа, последовал за ним в разрушение.
Лафф стиснул зубы, когда "Бернард Монтгомери" взорвался.
"Сначала они выбивают Полководцев. Они пытаются уничтожить наши самые эффективные платформы ПРО".
Так оно и было, а их лазерные головки были гораздо более мощными, чем он мог ожидать от ракет, запускаемых кораблем меньше основного. Хуже того, их огонь был неизмеримо тяжелее, чем по его представлениям, могли контролировать шесть тяжелых крейсеров. Ни у одного корабля такого размера не может быть столь много каналов управления!
Но эти корабли, очевидно, явно были такими, и что-то ледяное пробежало по его спине, когда один из вторичных дисплеев Стравински показал процент попаданий, которые получили два линейных крейсера. Насыщение многое объясняло, но оборона все еще должна была остановить намного больше, чем она сделала. Приближающиеся ракеты явно обладали необычайно хорошей проникающей способностью РЭБ... и люди, стоявшие за ним, явно точно знали, что делали.
"Но РЭБ или нет, чем бы ни были эти проклятые штуки, они не являются МСР, - подумал он. - Какой бы урон они ни наносили, его не сравнить с уроном за один удар от крупной лазерной головки... и разве это не утешение, что этих проклятых ублюдков так немного? Я был прав, когда переключил приоритет на их крейсера. Я просто надеюсь, что я сделал это чертовски вовремя!"
Его глаза вернулись к основной схеме, когда вторая волна ракет "Молота" обрушилась через двенадцать секунд после первой.
Второй залп Розака сосредоточил свою ярость на линейных крейсерах "Наполеон Бонапарт" и "Карл Великий".
Офицеры ракетной защиты НФИ располагали более точными данными, чем против первой волны, но двенадцати секунд было недостаточно для них, чтобы применить эти данные к своим огневым решениям, вставить их в свои профили РЭБ, скорректировать свое построение и свое мышление. Хуже того, потеря "Бернарда Монтгомери" и "Александра Суворова" пробила брешь в их оборонительных огневых заданиях.
Компьютеры переопределили переназначенные обязанности, распределяя нагрузку среди собратьев погибших линейных крейсеров, и тактические офицеры на борту других кораблей Лаффа отреагировали быстро и эффективно. Тем не менее, они все еще были выведены из равновесия, все еще реагировали, когда три сотни новых снарядов взорвались перед ними.
Гражданин капитан Эрве Боствик наблюдал свою схему на командной палубе КНФИ "Карл Великий", когда вихрь разрушения прорвался прямо через оборону оперативной группы к его команде. "Карл Великий" был одним из больших линейных крейсеров класса Полководец, экипаж которого бежал от ликующих контрреволюционеров, и с тех пор Боствик командовал им.
После стольких лет вместе ему иногда казалось, что он знает каждого мужчину и женщину на борту лично, в лицо и по имени, и теперь он почти физически ощущал страх его офицеров и матросов - особенно после того, как невероятно быстро были уничтожены "Монтгомери" и "Суворов".
Он чувствовал это, но голоса в тактической сети были четкими, ясными, и Боствик вспомнил тщательно скрываемое презрение, которое он видел в глазах многих офицеров старого народного флота - презрение профессиональных воинов к простым полицейским и силовикам. Презрение к неаккуратной подготовке и низкой боевой эффективности кораблей госбезопасности. Он помнил свое собственное возмущение этим презрением, но сейчас он чувствовал другое.
Напряжение и всплески ужаса могли потрескивать в глубинах голосов его людей, но завоеванные с большим трудом подготовка и дисциплина подавляли их, отбрасывали в сторону. Его люди выполняли свою работу так же, как и любые "профессионалы" в любом флоте в галактике, и, несмотря на свой неоспоримый страх, больше всего Боствик чувствовал гордость.
- Направление удара красный-один-ноль! - рявкнул его офицер противоракетной обороны. - Батарея-Три, захват!
- Батарея-Три, красный-один-ноль, есть! - ответил один из его помощников, набирая команды на своей консоли. - Открыть огонь!
Третья точка обороны перенацелила лазерные кластеры защиты левого борта "Карла Великого" на круговую стрельбу, чтобы встретить волну ракет, летевших со скоростью тридцать процентов от скорости света через зону, которая должна была быть перекрыта "Бернардом Монтгомери". Лазерные кластеры перешли на непрерывный беглый огонь, но у них просто не было достаточного количества излучателей, чтобы остановить столь много ракет, приближающихся так быстро.
"Карл Великий" вздрогнул, когда первый лазер с накачкой взрывом вонзился в его бронированный борт. Потом другой прорвался к цели, и другой, десятки из них в цунами разрушения врезались в него один за другим, так быстро, что для любого человека было невозможно почувствовать или - даже компьютерам "Карла Великого" - изолировать ни одного удара.
- Прямое попадание, Ракетный-Три!
- Тяжелые потери, Импеллерный-Два!
- Гразер-Один и Гразер-Три вне сети - без ответа, гражданин коммандер!
- Гравитационный-Пять уничтожен! Лидарная-Три ушла тоже!
- Пробит основной корпус, остов три-семь-четыре! Падение давления - похоже, у нас заклинило взрывозащищенный люк! Инициирую контроль повреждений!
- Прямое попадание, Шлюпочный-Два! Вижу красное табло на всем отсеке - нет ответа от партии контроля повреждений в шлюпочном отсеке!