Его голос был необычайно трезвым, и Баррегос кивнул в знак согласия. К предупреждениям Луиса Розака лучше всего прислушаться, о чем могли бы свидетельствовать несколько больше-не-дышащих людей, которых губернатор мог вспомнить прямо тут же. Конечно, при условии, если бы они не были больше-не-дышащими.
- С другой стороны, - продолжал контр-адмирал, - если вы не представляете угрозы для кого-то или чего-то, о чем он заботится, он вполне готов оставить вас в покое. Насколько я могу сказать, он даже не держит зла, возможно, конечно, потому, что любой, на кого он мог бы затаить обиду, уже мертв. И он признает, что иногда это "просто бизнес", даже если это слегка ущемляет интересы, которые его волнуют. Он готов быть разумным. Но всегда лучше иметь в виду образ греющейся на солнце гремучей змеи, потому что, если он решит обратить на вас внимание, последнее, что вы услышите, будет короткий - очень короткий - дребезжащий звук.
- А Зилвицки?
- Антон Зилвицки по-своему так же опасен, как и Каша. Тот факт, что у него даже лучшие контакты с Одюбон Баллрум, чем мы думали, дает ему своего рода неофициальный и нелегальный способ действий. У него намного меньше поддержки формальных структур, чем у разведок манти или хевенитов, но в то же время его не так беспокоят те ограничения, которые должны учитывать звездные нации. Гораздо более вероятно, что он оставит за собой тропу, усеянную частями тел, и у него чертовски длинные руки. Он умен, и он соображает, Оравил, крепко соображает. Он понимает, насколько опасным оружием является терпение, и у него есть замечательная способность собирать воедино кажущиеся случайными факты, чтобы формулировать важные выводы.
- С другой стороны, наша первоначальная оценка его была намного более тщательной, чем все, что мы знали о Каша, поэтому я не могу сказать, чтобы он преподнес нам какие-либо сюрпризы. И суть в том, что даже со всеми его связями с Баллрум и людьми типа Джереми Экса, я думаю, что он менее склонен, чем Каша, выбирать пульсер в качестве первого инструмента для решения проблемы. Вы же понимаете, я не говорю, что Каша - это маньяк-убийца. Или что Зилвицки - это какой-то певчий в хоре, раз об этом зашла речь. Оба они придерживаются мнения, что лучший способ устранить угрозу - это избавиться от нее навсегда, но в глубине души, я думаю, Зилвицки более аналитик, а Каша специалист по непосредственным действиям. Они оба почти пугающе компетентны в своей области, и оба одни из лучших аналитиков, которых я когда-либо видел, но у них, скажем, разные... акценты.
- Что, теперь, когда они более или менее работают совместно, делает их еще опаснее, чем по отдельности. Будет ли это точным обобщением? - спросил Баррегос.
- И да, и нет. - Розак откинулся в кресле, задумчиво нахмурившись. - Они уважают друг друга. На самом деле, я думаю, что они действительно нравятся друг другу, и каждый из них в долгу перед другим. Более того, у них есть общность интересов в том, что происходит на Факеле. Но в глубине души Зилвицки все еще манти, а Каша по-прежнему хевенит. Я думаю, если международные отношения Звездного королевства и Республики продолжат погружаться все глубже и глубже в дерьмо, то оба они, возможно, могут опять оказаться по разные стороны баррикад. И это, поверьте мне, было бы... неприятно.
- Вы сказали "возможно", - заметил Баррегос. - Это то же самое, что "вероятно"?
- Я не знаю, - откровенно ответил Розак, пожав плечами. - То, что у них есть - это личные отношения, и, я думаю, - хотя не уверен, что кто-то из них захочет это признать - дружба. И это осложняется тем, что Каша безнадежно влюблен в Палэйн, а дочь Зилвицки стала ее неофициальной младшей сестренкой. Поэтому я предполагаю, что наиболее вероятным исходом в случае, если между республикой и королевством когда-нибудь снова обострятся отношения, будет то, что они оба честно предупредят друг друга, а затем разойдутся по углам и изо всех сил будут стараться не наступать друг на друга. И вишенкой на торте является тот факт, что дочь Зилвицки является также королевой Факела. Ко всему прочему, этот человек - грифонский горец. В нем есть укоренившаяся грифонская лояльность короне манти, но точно так же ему присуща и личная, почти патриархальная, преданность семье и друзьям. Вполне возможно, он отдаст приоритет королеве Берри, а не королеве Элизабет, если дело дойдет до прямого выбора. Я сомневаюсь, что он когда-либо сделает хоть что-то, что повредит интересам Мантикоры, и я думаю, он также не останется в стороне и позволит чему-либо причинить ущерб этим интересам из-за своего бездействия. Но я также думаю, что он попытался бы сбалансировать интересы Мантикоры и Факела.
- Интересно.
Настала очередь Баррегоса откинуться назад, и он сложил руки перед грудью, опершись подбородком на большие пальцы, затем легонько постучал по кончику носа обоими указательными пальцами. Это была одна из его любимых поз для размышления, и Розак терпеливо ждал, пока губернатор обдумает то, что он только что сказал
- Мне приходит в голову, - наконец сказал Баррегос, слегка прищурив глаза, когда они сфокусировались на Розаке, - что Элизабет не позволила бы Рут Винтон остаться на посту помощника главы разведки Факела, если бы не думала о создании своего рода обратной связи с Хевеном. В конце концов, совершенно точно не она выбирала Высокого Хребта себе в премьер-министры. Я не настолько глуп, чтобы думать, что она питает особую привязанность к Республике Хевен, особенно после событий на звезде Ельцина, но она умна, Луис, очень умна. И она знает, что Сен-Жюст мертв, возможно, со всеми остальными, кто участвовал во всей этой операции. Я не утверждаю, что знание этого внезапно заставило ее полюбить хевенитов в целом, но я думаю, что глубоко внутри она действительно хотела бы увидеть, как Причарт и Тейсман преуспеют в восстановлении старой республики.
- Я тоже так считаю, - согласился Розак. - Как бы ни ненавидела она "хевов", она достаточно хорошо разбирается в истории, чтобы помнить, что Республика не всегда была самой большой и голодной свиньей в округе. И как бы мало отдельным сторонам ее личности ни хотелось это признавать, она понимает, что наблюдать за восстановлением старой республики было бы менее напряженным и опасным, чем возвращаться к временам отстрела свиней. Но я не готов хотя бы предположить, насколько, по ее мнению, вероятно, что они добьются успеха.
- Полагаю, у нас обоих больше оптимизма в этом отношении, чем у нее. - Улыбка Баррегоса стала ледяной. - Вероятно, это как-то связано с тем, что мы не воевали с Народной республикой Хевен последние пятнадцать-двадцать стандартных лет.
- Это достаточно верно, но в случае с Факелом я склонен думать, что здесь замешаны некие основополагающие принципы, кроме всего прочего, - сказал Розак. - Единственное, в чем Хевен и Мантикора всегда соглашались, так это в сильной ненависти к генетическому рабству и "Рабсиле, Инкорпорейтед". Это именно та причина, по которой Каша смог осуществить столь... энергичное... решение проблемы Вердант Висты. Думаю, и Элизабет, и Причарт искренне ощущают, что при освобождении Факела в галактической истории родилось нечто принципиально новое, и при этом они играли роль акушерок, хотели они того или нет. Из разговоров с принцем Майклом и Кевином Ашером на коронации у меня сложилось впечатление, что и Элизабет, и Причарт считают, что даже если отношения между Республикой и Звездным королевством снова полностью испортятся, Факел может стать очень полезным каналом связи. Иногда, знаете ли, даже людям, стреляющим друг в друга, приходится говорить между собой.
- О, да, я действительно знаю. - Улыбка Баррегоса стала едкой, и он покачал головой. - Но вернемся к Ингмару. Как ты думаешь, его договоренности со Штейном останутся в силе теперь, когда его не стало?
- Я думаю, что сейчас это так же вероятно, как и раньше, - немного уклончиво ответил Розак, и Баррегос хмыкнул.
Луис Розак никогда не питал ни малейшей веры в надежность - или полезность - деятелей Ассоциации ренессанса еще до убийства Иеронима Штейна, ее основателя. И его вера в честность преемников Иеронима была, пожалуй, даже меньше. Момент, по которому, честно говоря, Баррегос не мог с ним не согласиться.
Губернатор не сомневался в том, что Иероним был гораздо большим идеалистом, чем его дочь, Джессика. По мнению Оравила Баррегоса, его фамилия должна была быть Кихот, а не Штейн. Все же, как основатель и видный деятель Ассоциации ренессанса, он обладал уникальным статусом, как внутри, так и за пределами Солнечной лиги, что трудно было отрицать. Возможно, это был статус сумасшедшего, который искренне верил, что идеализм может восторжествовать над более чем тысячелетней коррумпированной бюрократией, но эта вера была подлинной.
По своей эффективности он немногим отличался от нуля, что было одной из причин, почему его не убили еще десятилетия лет назад те бюрократы, которые действительно управляли Солнечной лигой. Он нервничал, он кипел, он был заметным и невыносимым, как овод, но он также был удобным фокусом для недовольства внутри лиги именно потому, что был так предан концепциям "процесса" и "постепенной реформы". Бюрократия признала, что он был фактически безвредным и действительно полезным, потому что он позволил этому недовольству выплеснуться наружу, так ничего и не добившись.
Джессика, с другой стороны, являла собой явный разрыв с философией своего отца. Она объединилась со сторонниками твердой линии Ассоциации, теми, кто хотел быстрых, жестких действий на основе "Шести столпов", фундаментальных принципов реформирования. Которые были настолько разочарованы и разгневаны, что больше не желали ограничивать себя так долго их подводившими законными действиями. Некоторые из них были идеалистами, чистыми и простыми. Кое-какие были страстными реформаторами, которые слишком много раз разочаровывались. А еще были игроки - люди, которые рассматривали статус Ассоциации ренессанса, как наиболее заметного ориентированного на реформы движения в Солнечной лиге, как потенциальный лом, которым те, кто не был частью бюрократии, могли бы промолотить, продолбить, проложить свой собственный путь к власти.